Чудесные куклы барышни-попаданки

Мне нужно думать о благополучии Василисы. Точка.

И если Влад действительно меня полюбил… если его матушка готова принять меня в семью… возражать я не буду.

А от мастерской кукол не откажусь. Когда Влад наиграется в мужа и отца, а княгиня устанет от сплетен, мы с дочерью не останемся на улице. Опять же, нельзя забывать и о том, кто отец Влада. И о том, как он отнесется к решению сына. Влад сказал, сошлет в Сибирь? Меня это насмешило, представила себя женой декабриста. Мне все равно, где жить. Но неизвестно, насколько хватит терпения у Влада.

И все же…

— Зайдешь? — спросила я, когда Влад привез меня домой.

Решено было, что эту ночь я проведу в его квартире, а он переночует в палатах.

— Уже поздно, — сказал он. — Или у тебя что-то срочное?

— Не срочное. И не важное, — вздохнула я. — И спрашивать… страшно.

— Страшно? — удивился он. — Ты меня боишься?

— Боюсь тебя обидеть, — призналась я. — Но меня это мучает.

Мы разговаривали в ведомобиле. Влад определенно не хотел подниматься в квартиру.

— Позволишь угадать? — предложил он. — Тебя мучает вопрос, почему матушка не прогнала тебя поганой метлой, а приняла с радостью.

— Как ты догадался?!

— Это просто. Мы всегда предполагаем обычный ход событий. В нашей ситуации обычно — это развестись по обоюдному согласию. Обычно — столкнуться с непониманием родителей. Обычно — считать позором незаконнорожденного ребенка. Скажу больше, обычно — игнорировать того, кто потерял все. Вроде как… сам дурак, таких не жалеют.

Я слушала Влада, затаив дыхание. Он, обычно немногословный, сейчас словно читал мои сокровенные мысли.

— Ожидания не совпали с реальностью. Так, Марьяш?

Влад повернулся ко мне и грустно улыбнулся. Мне ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласия.

— Можешь просто этому радоваться? Ведь для тебя все хорошо складывается, правда?

— Слишком хорошо, — отозвалась я.

— Тебе станет спокойнее, если я велю тебе убираться из моего дома, потому что ты — падшая женщина? — не без сарказма поинтересовался Влад.

— Нет, — ответила я, помолчав. — Не станет. Прости, я поняла. Но и ты… пойми. Мне сложно, потому что…

Я вздохнула и опять замолчала.

— Потому что совсем недавно ты была любимой папиной дочкой, а после — богатой наследницей, жила спокойно в собственном доме, не знала горя и нужды. И о дочери забыла, из-за болезни, — сказал Влад. — А теперь вынуждена довериться… незнакомому мужчине. — Он хмыкнул. — И зависимое положение тебе не нравится. Я понимаю, Марьяша, поверь.

И снова мне нечего добавить. Влад разложил по полочкам все, что меня тревожило.

— Все будет хорошо, — добавил он. — Но врать не буду, не сразу. Единственное, что могу пообещать… это быть рядом и помогать.

«Так не бывает, — подумала я. — Таких мужчин не бывает. И это тоже… шаблонное мышление. Вот он… сидит рядом… и…»

— Может, поднимешься? — предложила я.

— Я же сказал, уже поздно. Ложись отдыхать.

— Останешься… на ночь? — продолжала настаивать я.

Влад изумленно приподнял бровь.

— Ты же… муж, — пояснила я.

А как еще я могла его отблагодарить?

— Нет. — По лицу Влада пробежала тень. — Так… не будет.

Кровь прилила к щекам, а сердце чаще забилось в груди. И не столько от стыда, сколько от страха! Я повела себя, как Марианна. Барышня Марьяна никогда… никогда…

Влад накрыл мою кисть ладонью, слегка сжал пальцы.

— Марьяша, сосредоточься на конкурсе, — сказал он. — Об остальном я позабочусь. И запомни, я делаю это не ради благодарности. Не ради того, чтобы лечь с тобой в постель. Я тебя люблю.

Он оглушил меня этим признанием. Влад уже говорил о чувствах, но…

Он меня любит! И говорит об этом так спокойно, обыденно, как о давно решенном, не подвергающимся сомнению факте.

«Я тебя люблю. Поэтому буду рядом. Помогу. И ничего не потребую взамен».

Так не бывает!

Или…

Возможно ли, что Лада одобрила наш союз не из-за приворота? А что, если она точно знала… что это мой мужчина? Даже не так. Она точно знала, что мы — половинки одного целого. Потому что…

«Мне страшно признаваться в этом даже себе, но… Влад, ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься. Не знаю, любовь это или благодарность… Я обязательно разберусь в своих чувствах. Дай мне время».

Этого я вслух, конечно же, не произнесла. И никак не ответила на признание Влада. Впрочем, он ничего и не ждал. Вышел из ведомобиля, открыл мне дверь, подал руку и проводил до двери подъезда.

— Приятных снов, Марьяша.

— И тебе…

Я взбежала по ступеням так быстро, словно за мной гнались.

Лидия Алексеевна времени даром не теряла. Подозреваю, что она вовсе не ложилась спать, потому что многое успела сделать к моему приходу. А ведь мы договорились встретиться в восемь утра. Меня пригласили к завтраку.

— Я отвела вам правое крыло на втором этаже, — сообщила Лидия Алексеевна, усадив меня за стол. — Там несколько комнат. Спальня, кабинет, гостиная. И мастерская для твоих кукол.

— А детская? — спросила я, с тоской уставившись в тарелку с гречневой кашей.

Гречку я не любила. Особенно в таком виде — с молоком.

— Детская внизу. Дети ведут себя беспокойно.

Я с негодованием уставилась на свекровь.

— Детский плач может мешать спокойному сну, — добавила Лидия Алексеевна.

И уставилась на меня, не мигая.

— Если вы беспокоитесь, что ребенок помешает Владу, я буду спать в детской, — сказала я.

— А где ты хотела бы устроить детскую? — поинтересовалась Лидия Алексеевна.

— Рядом со спальней. Если свободных комнат там больше нет, то мастерская не нужна.

— Как скажешь, — подозрительно легко согласилась она.

Первую ложку молочного гречневого супа я проглотила с трудом. Вторая намертво застряла во рту.

— Если не любишь, зачем ешь? — спокойно спросила Лидия Алексеевна. — Выплюнь.

Она взяла со стола серебряный колокольчик, позвонила и приказала вошедшему слуге унести тарелку с кашей. Я заставила себя проглотить то, что держала во рту.