Чудесные рисунки боярышни-актрисы

— Я не понимаю…

— Поймете, — отмахнулся он. — Да, кстати, по поводу карты и зеркала, пока вы еще чего не надумали. Да, это живые артефакты. На должности Кощея в Лукоморье всегда некроманты. И бессмертие их… весьма условное. Живут они дольше, чем люди, верно. Но и они уходят, когда находят преемника. Вернее, перерождаются… в артефакт.

— Так это… бывший… — Мира с ужасом уставилась на карту. — Ой…

— Это их выбор, — заверил ее Баюн. — И память… она уходит. Теперь это просто волшебный предмет.

Просто?! Ничего себе…

— И Силантий тоже? Когда-нибудь…

— Ну, до этого далеко. У него и ученика-то нет. — Баюн улыбнулся. — Он нас всех переживет.

Вот тебе и «смерть Кощея»…

— А просьба? — вспомнила Мира. — О чем вы хотите попросить?

— Терпит, — отмахнулся Баюн. — И вот что…

Он вновь убежал, а вернулся с клубком ниток, протянул его Мире.

— Еще один артефакт? — догадалась она.

— До места доведет, — кивнул Баюн. И поклонился. — Удачи вам, хранительница.

Что ж, удача лишней не будет.

Глава 40

Глава сороковая, в которой Владимира используют втемную

Права была матушка. Ох, права! Если бы Владимир развивал свои способности менталиста, возможно, ему удалось бы противостоять воздействию на разум. Так кто ж знал, что встретится ему противник, поступающий вопреки всем законам и конвенциям!

В мире, где Владимир родился и вырос, менталистам категорически запрещено подчинять людей собственной воле. На любое воздействие на разум требуется разрешение — или от властей, или от человека лично. И только управление чужими эмоциями может остаться безнаказанным, и то, если менталист не нанес вред или факт воздействия не зафиксировали.

У Лукоморья свои законы.

Защита Владимира трещала по швам, а Кощей лишь смотрел ему в глаза, определенно не прикладывая усилий, чтобы вторгнуться в его сознание.

— Зачем?

Единственное, на что хватило сил, так это на вопрос. Ответа Владимир не ждал, просто сопротивлялся до последнего. А Кощей не промолчал.

— Поверьте, Владимир Николаевич, приятного в том, что я делаю, нет и для меня. Так надо.

— Кому? — прохрипел Владимир.

— Не поверите. Любомире.

— Ложь…

— Я же сказал, что не поверите.

Последний щит лопнул, словно мыльный пузырь. И дышать стало легче.

— Вы же понимаете, что я этого так не оставлю!

Говорить Кощей не запрещал. Владимир не мог двигаться, не мог ведовать. И не мог молчать.

— Разумеется, Владимир Николаевич, — согласился Кощей. — Я отвечу по всей строгости закона. Но позже. А теперь идите за мной.

Владимир и шел. А что ему оставалось?

— Владимир Николаевич, вы не обижайтесь, но шансов у вас не было. Не потому, что вы слабее. К слову, мне пришлось потрудится. Полагаю, ни один ведун не справился бы с вашей защитой. Но моя сила иной природы.

— Темной, — проворчал Владимир.

— Темной, — согласился Кощей. — Мы уже говорили о том, что сила сама по себе не добро и не зло.

— Свою вы применили во зло.

— Отнюдь, — возразил он. — Лекарство может быть горьким, но оно излечивает.

— Так для чего вам это нужно? — Владимир не отступал, карабкаясь вслед за Кощеем по скалам. — Не поделитесь планами?

— Хранительница должна найти то, не знаю, что.

— И при чем тут я?

— А вы, любезный Владимир Николаевич, ей мешаете.

— В смысле…

Владимир даже обиделся. Он сюда приехал, чтобы Мире помогать. И пусть ничего толком не успел, но ведь…

— Любомира полагается на вас. — Кощей перепрыгнул через камень и подал Владимиру руку. — А должна — на себя.

— Вы…

— Никто в здравом уме не причинит вреда хранительнице, — устало повторил Кощей. — И вы, откровенно говоря, мне симпатичны. Я даже предложил бы вам стать моим учеником.

— Некромантом?!

— Рано, понимаю, — хмыкнул Кощей. — Ничего, Владимир Николаевич. Всему свое время.

— Не похоже, что вы в здравом уме, — пробурчал Владимир.

— Что касается меня, я и в безумии не причиню Любомире вреда. Клятвой связан. Есть и еще… Владимир Николаевич, вы высоты боитесь?

— Какое это имеет значение? — Он не удержался от саркастической усмешки. — Если боюсь, вы меня здесь оставите?

— Уберу страх. Так как?

Они стояли у карниза. Тропинка шириной с локоть у отвесной скалы. Внизу — пропасть.

— Тут шагов десять, — сказал Кощей. — Справитесь?

— А если нет? Несчастный случай в горах? — поинтересовался Владимир. — Чтобы никто не мешал вам жениться на Мире?

— Фантазия у вас… — Кощей улыбнулся. — … богатая. Не справитесь сами, придется тропой мертвых вести. Не хотелось бы.

— Справлюсь.

А что ему оставалось делать? Пройти по мокрым камням над пропастью не так сложно, как мучиться неизвестностью. Кощей определенно что-то задумал, но он темнил, и Владимира это выводило из себя.

Карниз привел их на относительно ровную площадку. Между камней Владимир увидел вход в пещеру.

— Прошу, — предложил Кощей.

И рукой гостеприимно махнул, будто приглашал Владимира в собственный дом.

Пещера неглубокая. Скорее, грот, спрятанный за узким входом. Магические светильники позволяли рассмотреть довольно чистые стены, лежанку из сухой соломы у стены. Рядом — ларь.

— Моя тюрьма? — спросил Владимир.

— Временное убежище, — сказал Кощей. — Здесь сухо, относительно тепло. В ларе есть шерстяное одеяло, вода и кое-какая еда.

— Не боитесь, что я сбегу отсюда, как только вы перестанете давить меня подчинением? Или сила некроманта позволит вам делать это на расстоянии?

— Не сбежите.

Кощей предпочел оставить без ответа оценку собственных сил.

Из скалы к ноге Владимира скользнула тень. Он заметил ее краем глаза, но уклониться не смог. Тень приобрела очертания цепи, обвила лодыжку.

— Это тьма, — пояснил Кощей. — Вашу силу она впитает, и только. Попытаться можете, однако, если вовремя не остановитесь, умрете от истощения. Прошу вас, Владимир Николаевич, воздержитесь. Ваша смерть уничтожит Лукоморье.

— Моя? — скептически поинтересовался Владимир.