Чудесные рисунки боярышни-актрисы
Шрифт:
Он взглянул на нее как-то по-особенному и кивнул, ответил сам себе:
— Вижу, что нашли. Теперь можно и наследство забрать.
— Володя — не «не знаю что», — возразила Мира.
— Определенно. Но к кургану все же сходите, не откладывайте. — Кощей перевел взгляд на Владимира. — У меня есть просьба, Владимир Николаевич.
— После того, что вы устроили… еще и просьба? — хмыкнул он. — Однако.
— Володя… — прошептала Мира.
Владимир уже пообещал ей, что не будет привлекать Кощея к ответственности за нарушение закона. Но все же…
— Необременительная
— Совести у вас нет, Силантий Маркович, — перебил его Владимир. — Я не считаю, что благородная цель оправдывает средства. Но вы… родственник моей жены, в какой-то мере. Поэтому я сделаю вид, что ничего не было.
— Не получится, — возразил Кощей. — Бориса Аверчука убил я.
Мира охнула и прикрыла рот ладонью. Вот как! Зачем?!
— Вы мастер многоходовок, — выдохнул Владимир. — Хорошо, я дам вам время. Но удовлетворите мое любопытство, будьте так любезны. Вы были уверены, что события будут развиваться так, как нужно вам? Вы манипулировали нами… с самого начала?
— Вы поверите, если я отвечу «нет»? — спросил Кощей. — Свою судьбу вы выбрали сами. Смерть Аверчука…
Он замолчал и тяжело вздохнул.
— Случайность? — подсказал Владимир. — Он — случайная жертва?
— Он не жертва, — холодно произнес Кощей. — Вот он — точно не жертва.
Мира успокаивающе погладила Владимира по плечу. Она его понимала. Убийство человека — это преступление, даже если человек плохой. Никто не вправе брать на себя роль судьи и палача. И все же… она была рада, что все случилось так, как случилось. Если бы ни смерть подьячего Тайного приказа, если бы ее не обвинили в убийстве, кто знает, где бы они сейчас находились. И уж точно не вместе!
— Следователю расскажете, кто жертва, а кто нет, — пробурчал Владимир. — Я вас услышал, просьбу удовлетворю. Любаша, пойдем.
— К кургану идите, — бросил им вслед Кощей. И добавил: — Там все.
— Он спешит, — сказала Мира, когда они отошли на приличное расстояние.
— Может, есть причина, — отозвался Владимир. — Да, скорее всего, есть. Лягушки лет десять живут, кажется. Твоя сестра давно заколдована.
— Полагаешь, мне нужно выбрать ее? — тихо спросила Мира.
— Прости, но тут решать тебе. Я одно могу сказать, Любаша. Не выбирай Яра. Я изобрету артефакт, что ему поможет. Он уже в разработке.
— Но Красибора тоже жаль, — вздохнула она. — Ему никако й артефакт не поможет.
— И это только те, о ком ты знаешь. Тех, кто нуждается в чуде, гораздо больше.
И он прав, все так и есть. Всем помочь невозможно.
У кургана их ждали Лидия Алексеевна, Красибор, Кощей и Оскар.
— Я за деда, — сказал рыжий мальчишка. — Представитель от Баюнов.
— Одной сложно будет справиться, — произнес Кощей. — Любая помощь не лишняя.
— А что надо делать? — спросил Владимир.
— То, что сердце подскажет, Владимир Николаевич.
Лидия Алексеевна, вопреки обещанию надрать сыну уши, к нему не подошла. Она куталась в длинную шаль, несмотря на
солнце, что припекало по-летнему. Красибор стоял, сгорбившись, и на Миру не смотрел вовсе. Не верил, что она поможет.— Но я не нашла то, не знаю что, — сказала Мира. — Я знаю, что нашла.
— Навряд ли, — улыбнулся Кощей. — Красибор?
Тот расправил плечи.
— Властью, данной мне Анастасией, передаю силы, принадлежащие роду хранительниц Лукоморья, Любомире, прямой наследнице рода Загорских, — произнес он громко. — Условия соблюдены.
И… всё? Ничего не происходит, потому что Мира условия не выполнила! Она не нашла…
Вдруг стало больно дышать. Перед глазами замелькали цветные пятна. В ушах зазвенело, загудело. По телу прошла дрожь. Мира пошатнулась, сжала виски пальцами.
— Не пытайся удержать! Стань ею!
Голос Кощея она едва различила сквозь адскую какофонию. Мира слышала… все и сразу. Как морская вода лижет камни на берегу. Как сухой лист перекатывается по пожелтевшей траве, подчиняясь воле ветра. Как носятся по полю мыши-полевки. Как родники пробиваются на поверхность земли. Как птицы рассекают воздух крыльями. Как…
Владимир крепче сжал ее ладонь. За другую руку взял Кощей. И полегчало. Мира не оглохла, но звуки стали тише, отчетливей. Рыжий кот потерся о ноги. Лидия Алексеевна, сбросив шаль, расправила прозрачные крылья, взмахнула ими — и облако из золотой пыльцы окутало Миру.
Сила кипела в ней, текла по жилам раскаленной лавой. Сила пела, вырвавшись на свободу. Сила рвалась в небо, будто Мира могла превратиться в птицу и полететь.
«Не пытайся удержать! Стань ею!»
В небо поднялась жар-птица. Нет, Мира в нее не превратилась. Она осталась на земле и видела все своими глазами: золотые перья, огненные крылья. И слышала, как птица поет — волшебно, чарующе. При этом из клюва ее на землю падали жемчужины. И на том месте вырастал огнецвет.
Перунов цвет, исполняющий желания.
— Красибор, — позвала Мира.
Брат стоял поодаль, заворожено уставившись уже не на птицу, на цветы. Птица исчезла. Мира приняла силу хранительниц Лукоморья.
— Красибо-о-ор…
Он вздрогнул и взглянул на Миру.
— Сорви цветок и загадай желание, — сказала она. — Это твое чудо.
Кощей отвернулся, выпустив ее руку.
— Наде огнецвет не поможет. Ее заколдовали на Буяне, — сказала Лидия Алексеевна. — Ей живая вода нужна.
И Мира с ней согласилась.
Глава 42
Глава сорок вторая, в которой Владимир уже не удивляется чудесам
Лукоморье — место, где творятся чудеса. Может, и нечасто. Может, и не каждая хранительница на такое способна. Но факт оставался фактом, упырь стал человеком. Обычным живым человеком, не нуждающимся в чьей-то крови. Это Владимир видел так же ясно, как стихию, что обуздала Мира.
Близость источника, концентрат силы… И, пожалуй, воля богов. Не только Живы и Даждьбога, посадивших мировое дерево, но и Перуна, к примеру. Наверняка, и остальных тоже. Тут даже Чернобог вполне в своей власти.