— О, кто мне станет надеватьМой легкий башмачок,Перчатку тесную мою,Мой новый поясок?Кто желты косы гребешкомСеребряным расчешет?Кто, милый друг мой, без тебяМое дитя утешит?— Тебе наденет твой отецНарядный башмачок,Перчатку — матушка твоя,Сестрица — поясок.Твой братец косы гребешкомСеребряным расчешет.Пока твой милый далеко,Господь дитя утешит!— Где взять мне лодку и гребцов,Готовых в путь опасный?Пора мне друга навестить…Я жду его напрасно!Родной отец ей дал ладью.С семьей она простилась.Младенца на руки взялаИ в дальний путь пустилась.Златые мачты далекоСверкали в синем море.Шелка зеленых парусовШумели на просторе.Она плыла по гребням волнНе более недели,И лодка к замку подошла —К ее желанной цели.Глухая ночь была темна,И ветер дул сердитый,И плакал мальчик на груди,Плащом ее прикрытый.— Открой, лорд Грегори, открой!Мне страшен мрак глубокий,Гуляет ветер в волосах,И дождь мне мочит щеки.Она стучалась без конца,Но спал — не слышал милый.Вот вышла мать его к дверям.— Кто там? — она спросила.— Открой, открой мне, милый друг.Я — Анни из Лох-Роян.В моих объятьях твой сынокОзяб и не спокоен.— Поди ты прочь, поди ты прочь!Русалка ты из моря,Ты фея злобная — и намСулишь печаль и горе!— Я не русалка, милый друг,Клянусь, не злая фея.Я — Анни верная твоя.Впусти меня скорее!— Коль Анни вправду бы ждалаТам, за моим порогом,—Она явилась бы ко мнеС любви моей залогом!— А ты забыл, как пировалУ нас в отцовском зале,Как наши кольца мы с тобойДруг другу передали.Прекрасный перстень ты мне далИ взял мой перстень чудный.Твой был червонно-золотой,А мой был изумрудный.Открой, открой мне, милый друг.Впусти меня скорее.Твой сын к груди моей прильнул,Дрожа и коченея!— Поди ты прочь, поди ты прочь!Я двери не открою.Тебя давно я позабылИ обручен с другою.— Коль ты другую полюбил,Коль ты нарушил слово,Прощай, прощай, неверный друг.Не встретиться нам снова!Она пошла от замка прочь,Лишь выглянула зорька.В свою ладью она вошлаИ стала плакать горько.— Эй, уберите, моряки,Вы мачту золотую.На место мачты золотойПоставьте вы простую.Достаньте парус, моряки,Из грубой, серой ткани.В шелках и золоте не плытьЗабытой, бедной Анни!Проснулся милый той порой,И грустно молвил он:— Мне снился сон, о мать моя,Мне снился тяжкий сон.Я видел Анни, мать моя,Мне страшно и теперь.Она под ветром и дождемСтучалась в нашу дверь.Мне снилась Анни, мать моя,Я вспомнить не могу.Лежала мертвая онаУ нас на берегу.— Мой сын! Тут женщина былаС ребенком в эту ночь.Я не решилась их впуститьИ прогнала их прочь…О, быстро, быстро он встает,Бежит на берег моряИ видит: парус вдалекеУходит, с ветром споря.— Вернись, о милая, вернись!Эй, Анни, слушай, слушай! —Но каждый крик под грохот волнЗвучал слабей и глуше.— Эй, Анни, Анни, отзовись.Вернись, пока не поздно! —Чем громче звал он, тем сильнейБыл грохот моря грозный.Там ветер гнал за валом вал.Ладья неслась, качалась.И скоро Анни в пене волнК его ногам примчалась.Она неслась к его ногамВ бушующем прибое,Но не вернулось вместе с нейДитя ее родное.К груди подруги он припал.В ней не было дыханья.Он целовал ее в уста,Хранившие молчанье.— О злая мать! Пусть ждет тебяЖестокая кончинаЗа
смерть возлюбленной моейИ маленького сына!О, помни, помни, злая мать,Страданья бедной Анни,Что за любовь свою ко мнеПогибла смертью ранней!
Королева Британии тяжко больна,Дни и ночи ее сочтены.И позвать исповедников просит онаИз родной, из французской страны.Но пока из Парижа попов привезешь,Королеве настанет конец…И король посылает двенадцать вельможЛорда-маршала звать во дворец.Он верхом прискакал к своему королюИ колени склонить поспешил.— О король, я прощенья, прощенья молю,Если в чем-нибудь согрешил!— Я клянусь тебе жизнью и троном своим:Если ты виноват предо мной,Из дворца моего ты уйдешь невредимИ прощенный вернешься домой.Только плащ францисканца на панцирь надень.Я оденусь и сам, как монах.Королеву Британии завтрашний деньИсповедовать будем в грехах!Рано утром король и лорд-маршал тайкомВ королевскую церковь пошлиИ кадили вдвоем и читали псалом,Зажигая лампад фитили.А потом повели их в покои дворца,Где больная лежала в бреду.С двух сторон подступили к ней два чернеца,Торопливо крестясь на ходу.— Вы из Франции оба, святые отцы? —Прошептала жена короля.— Королева, — сказали в ответ чернецы,—Мы сегодня сошли с корабля!— Если так, я покаюсь пред вами в грехахИ верну себе мир и покой!— Кайся, кайся! — печально ответил монах.— Кайся, кайся! — ответил другой.— Я неверной женою была королю.Это первый и тягостный грех.Десять лет я любила и нынче люблюЛорда-маршала больше, чем всех!Но сегодня, о боже, покаюсь в грехах,Ты пред смертью меня не покинь!..— Кайся, кайся! — сурово ответил монах.А другой отозвался — Аминь!— Зимним вечером ровно три года назадВ этот кубок из хрусталяЯ украдкой за ужином всыпала яд,Чтобы всласть напоить короля.Но сегодня, о боже, покаюсь в грехах,Ты пред смертью меня не покинь!..— Кайся, кайся! — угрюмо ответил монах.А другой отозвался — Аминь!— Родила я в замужестве двух сыновей,Старший сын и хорош и пригож,Ни лицом, ни умом, ни отвагой своейНа урода отца не похож.А другой мой малютка плешив, как отец,Косоглаз, косолап, кривоног!..— Замолчи! — закричал косоглазый чернец.Видно, больше терпеть он не мог.Отшвырнул он распятье, и, сбросивши с плечФранцисканский суровый наряд,Он предстал перед ней, опираясь на меч,Весь в доспехах от шеи до пят.И другому аббату он тихо сказал:— Будь, отец, благодарен судьбе!Если б клятвой себя я вчера не связал,Ты бы нынче висел на столбе!
Цыгане явились на графский двор,Играя на тамбурине.Так звонко гремел их веселый хор,Что в замке проснулась графиня.Танцуя, сбежала она на крыльцо,И громче цыгане запели.Увидев ее молодое лицо,Они ее сглазить успели.— Шелка дорогие снимите с меня,Подайте мне шаль простую.Пускай от меня отречется родня,—С цыганами в степь ухожу я.Вчера мне служанки стелили кроватьУ мужа в богатом доме.А нынче в амбаре я лягу спатьС цыганами на соломе!— Пойдешь ли со мною, — спросил ее Джек,—Скитаться в ненастье и стужу?Клянусь я ножом, не вернешься вовекТы в замок оставленный — к мужу!— С тобою я рада весь мир обойтиИ плыть по морям-океанам.С тобою готова погибнуть в пути,С моим кареглазым цыганом!Дорога бежит по лесам, по горам,То низко бежит, то высоко,Но вот выбегает она к берегамШумящего в скалах потока.— Бывало, я в воду спускалась верхом,И лорд мой был рядом со мною.Теперь перейду я поток босикомС тяжелым мешком за спиною!Покинутый граф воротился домой.Скликает он нянек и мамок.Ему говорят: — На шатер кочевойОна променяла твой замок.— Седлайте живей вороного коня.За ним не угнаться гнедому.Пока ее нет на седле у меня,Дорогу забуду я к дому!Дорога бежит по лесам, по горам,То низко бежит, то высоко.Но вот выбегает она к берегамШумящего в скалах потока.— Вернись, молодая графиня, домой.Ты будешь в атласе и в шелкеДо смерти сидеть за высокой стенойВ своей одинокой светелке!— О нет, дорогой! Не воротишь домойМеня ни мольбою, ни силой.Кто варит свой мед, тот сам его пьет.А я его крепко сварила!
Вернулся мельник вечеркомНа мельницу домойИ видит: конь под чепракомГуляет вороной.— Хозяйка, кто сюда верхомПриехал без меня?Гуляет конь перед крыльцом,Уздечкою звеня.— Гуляет конь,Ты говоришь?— Гуляет,Говорю!— Звенит уздечкой,Говоришь?— Уздечкой,Говорю!— С ума ты спятил, старый плут,Напился ты опять!Гуляет по двору свинья,Что мне прислала мать.— Прислала мать,Ты говоришь?— Прислала,Говорю!— Свинью прислала,Говоришь?— Прислала,Говорю!— Свиней немало я видал,Со свиньями знаком,Но никогда я не видалСвиньи под чепраком!
2
Вернулся мельник вечерком,Идет к своей женеИ видит новенький мундирИ шляпу на стене.— Хозяйка, что за командирПожаловал в мой дом?Зачем висит у нас мундирИ шляпа с галуном?— Побойся бога, старый плут,Ни сесть тебе, ни встать!Мне одеяло и чепецВчера прислала мать!— Чепец прислала,Говоришь?— Прислала,Говорю!— И одеяло,Говоришь?— Прислала,Говорю!— Немало видел я, жена,Чепцов и одеял,Но золотого галунаНа них я не видал!
3
Вернулся мельник вечерком,Шагнул через порогИ видит пару щегольскихНачищенных сапог.— Хозяйка, что за сапогиТорчат из-под скамьи?Свои я знаю сапоги,А это не мои!— Ты пьян как стелька, старый плут!Иди скорее спать!Стоят под лавкой два ведра,Что мне прислала мать.— Прислала мать,Ты говоришь?— Прислала,Говорю!— Прислала ведра,Говоришь?— Прислала,Говорю!— Немало ведер я видалНа свете до сих пор,Но никогда я не видалНа ведрах медных шпор!
Старуха, дверь закрой!
Под праздник, под воскресный день,Пред тем, как на ночь лечь,Хозяйка жарить принялась,Варить, тушить и печь.Стояла осень на дворе,И ветер дул сырой.Старик старухе говорит:— Старуха, дверь закрой!— Мне только дверь и закрывать,Другого дела нет.По мне — пускай она стоитОткрытой сотню лет!Так без конца между собойВели супруги спор,Пока старик не предложилСтарухе уговор:— Давай, старуха, помолчим.А кто откроет ротИ первый вымолвит словцо,Тот двери и запрет!Проходит час, за ним другой.Хозяева молчат.Давно в печи погас огонь.В углу часы стучат.Вот бьют часы двенадцать раз,А дверь не заперта.Два незнакомца входят в дом,А в доме темнота.— А ну-ка, — гости говорят,—Кто в домике живет? —Молчат старуха и старик,Воды набрали в рот.Ночные гости из печиБерут по пирогу,И потроха, и петуха,—Хозяйка — ни гугу.Нашли табак у старика.— Хороший табачок! —Из бочки выпили пивка.Хозяева — молчок.Все взяли гости, что могли,И вышли за порог.Идут двором и говорят:— Сырой у них пирог!А им вослед старуха: — Нет!Пирог мой не сырой! —Ей из угла старик в ответ:— Старуха, дверь закрой!
В Шервудской чаще стоял Робин ГудПод сенью зеленого древа,Когда узнал он худую весть,Исполнясь печали и гнева.— Вильям Статли, — сказал гонец,—Шерифом брошен в темницу,И тот поклялся вздернуть его,Как только увидим денницу!Шериф подкупил негодяев троих.С двоими расправился Вилл:Предателям головы снес он, покаШериф его изловил.Силы небесные, как Робин ГудБыл удручен этой вестью!Воскликнул он: — Вильяма Статли спасти,Друзья, поклянемся честью!Доколе на свете есть лук и меч,Мы Вилла в беде не оставим.Пускай нам костьми доведете я лечь,—Мы в Шервуд его доставим!В пурпур был облачен Робин Гуд,А лучники все подрядЗеленого цвета — что твой изумруд —Надели красивый наряд.Подобного зрелища свет не видал!Любой Робин-Гудов стрелокТиссовый лук имел за спиной,А сбоку широкий клинок.Они отважно отправились в путь.Был каждый погибнуть рад,Лишь бы Вильяма в Шервудский лесЖивым привезти назад.При виде замка Робин ГудЛюдей остановил.Там, на холме, в глухой тюрьмеЖдал казни Статли Вилл.Сказал им Робин: — Под стенойНочует пилигрим.К нему лазутчика пошлемИ с ним поговорим.Один к паломнику идет,Другие ждут в засаде.— Святой старик, ты напрямикОтветь мне бога ради!В темницу брошен Статли Вилл,Сподвижник Робин Гуда.В какое время поведутНа казнь его оттуда?— Уже и виселица есть!Шериф неумолим.На зорьке вздернут молодца,—Промолвил пилигрим.—Когда бы славный Робин ГудОб этом деле сведал,Шерифу за неправый судНебось он спуску б не дал!Послал бы горстку храбрецовИ — господи помилуй! —Они дружка навернякаОтбить смогли бы силой!— Что правда, то правда, поспей Робин ГудНа место казни к восходу,С шерифа спесь он сбил бы здесьИ Статли дал свободу.Прощай! Спасибо тебе, пилигрим.Порукой луна и созвездья:Кто Статли убьет, живым не уйдет.Мы ждать не заставим возмездья!Гремя, железные створки воротРаскрылись, как бы с усильем.Из замка, стражниками окружен,Выходит Статли Вильям.Он огляделся, путы влача:Подмоги нет ниоткуда.— Не умер, — сказал он, — от рук палачаНикто из людей Робин Гуда!Вели, шериф, принести мне меч,Вели развязать мои путы,Чтоб мог я сражаться со стражей твоейДо последней минуты.— Как бы не так! — отвечает шериф.—В драке помрешь ли, нет ли,А я поклялся, что ты у меняБудешь болтаться в петле!Иное дело, когда б я сказал,Что будешь заколот мечом!Но клятва дана — и тебе сужденоПовешену быть палачом.— Хоть путы разрежь! Обойдусь без клинка,И будь я взят преисподней,Если вздернуть меня, шериф,Удастся тебе сегодня!— Ты будешь повешен, — сказал шериф.—Довольно с меня причуд.А рядом с тобой — попадись он мне! —Будет висеть Робин Гуд.Воскликнул Статли: — Ничтожный трус!Ты против Робина слаб.При встрече он разочтется сполнаС тобой, малодушный раб!К тебе и шайке твоих сосунковПитает презренье Робин.Дурацкий выродок, вроде тебя,Взять верх над ним неспособен.Стоял меж столбов с перекладиной Вилл,Кару принять готов.Нежданно-негаданно Маленький ДжонВыпрыгнул из кустов:— Почтенный шериф, если есть у тебяВ груди состраданья крупица,Беднягу хотя бы на миг отпусти.С друзьями он должен проститься!— Черта с два, — отозвался шериф.—Такому смутьяну и плутуНе дам от виселицы отойтиНи на одну минуту!Не долго думая, Маленький ДжонУ стражника выхватил мечИ крепкие путы на друге своемТотчас ухитрился рассечь.— Ты, Вильям, отменно владеешь клинком:Бери, — защищайся, покудаИз ближней рощи к нам прибегутЛучники Робин Гуда!Спина к спине отбивались ониПарой добрых клинков,Пока из засады привел Робин ГудБравых своих стрелков.И первой слетела стрела с тетивыНе чья-нибудь, а Робин Гуда.Сказал он: — Шериф, коли хочешь быть жив,Скорей убирайся отсюда.Шериф пустился тотчас наутек,—Себя упрашивать не дал!А следом за ним — его молодцы,Поскольку начальник их предал.— Бежит без оглядки! — сказал Робин Гуд.—Видать, пришлось ему худо.—Покойся в ножнах, сегодняшний трудЗакончив, меч Робин Гуда!— Мог ли я чаять, когда был одинИ недругами окружен,Что явятся доблестный мой господинИ храбрый Маленький Джон?Мой добрый хозяин, спасибо тебе:Вилл Статли обрел свободу!Не то висеть бы ему на столбе,Шерифу-злодею в угоду.Теперь упоительный звон тетивыВ зеленой Шервудской чаще,Друзья мои, снова услышите вы!Для нас он музыки слаще.
Робин Гуд и Маленький Джон
Как Робин и Джон повстречались в лесу,Поведаю вам без прикрас.Про это знакомство узнает потомство,И вас рассмешит мой рассказ.Маленький Джон был крепко сложен,Скорей дороден, чем худ.Семь футов росту детина имел,И весил кулак его пуд.Хоть маленьким люди прозвали его,Кому была жизнь дорога,От юного Джона не ждали разгона,А сами пускались в бега.В дубраве себя дожидаться велелВеселым стрелкам их вожак.— Пусть каждый стрелок услышит рожок,Если я попаду впросак.Две долгих недели не видели мыНи дерзких забав, ни утех.От этакой скуки рассохнутся луки!Размяться мне, право, не грех!Беспечно отправился в путь Робин ГудИ видит — шагает чужак,Семи футов росту, по узкому мосту.Нельзя разминуться никак!Не тронутся с места ни тот ни другой;Обычай у них не таков.Никто на пядь не отступит вспять.Уперлись, как двое быков.Стрелу из колчана берет Робин ГудС широким гусиным пером.— Тетиву натяну, и пойдешь ты ко дну,Когда не уступишь добром!У нас в Ноттингэме, — сказал Робин Гуд,Играть мы приучены так!— За эту игру я шкуру сдеруС тебя, — обещал чужак.А Робин воскликнул: — Ты просто осёл!В надменное сердце твое,Прежде, чем глазом успеешь моргнуть,Вопьется стрелы острие.— Ты трус! — говорит незнакомец ему.—С чего поджимаешь ты хвост?При мне только сук, зачем же за лукХвататься, ступив на мост?— Я слышал упрек, но им пренебрег.На землю сложив свой лук,Я разве не вправе себе в дубравеВыбрать увесистый сук?Торопится Робин из чащи леснойПокрепче дубину принесть:— Неужто не муж я и мне без оружьяНельзя отстоять свою честь?Сказал Робин Гуд: — Уговор будет прост:Кто с моста в проток угодил —Считай, что погиб, кормить ему рыб!А кто устоял — победил!Чужак согласился: — По мне — уговор!Не любишь ты обиняков.Я тоже не струшу, за милую душуТебе надаю тумаков.Робин дубиной хватил чужакаТак, что звякнул костяк.Сказал незнакомец: — Тебе возмещуС лихвой за этот пустяк!Мне страшно твоим должником умереть,Поверь моим словам! —Дубье, как цепы, что молотят снопы,Гуляло по их головам.Смельчак в это время дубиною в темяНанес Робин Гуду удар.Как брызнет оттуда кровь Робин Гуда!Его даже бросило в жар!Незлобен был Робин, однако способенСто за сто воздать за зло.Росла свирепость ударов и крепость,А пуще всего — их число.Метнул незнакомец убийственный взорНа Робина — и неспроста:Он с видом дерзким ударом зверскимПротивника сбросил с моста.— Ау, — вскричал со смехом чужак,—Откликнись, приятель, ты — где?— Клянусь, я тут! — отвечал Робин Гуд,Стуча зубами в воде.— Ты малый отважный, повадка твояМне, право, пришлась по нутру.Да будет известно, что выиграл честноТы нынче нашу игру!Схватился герой за кустарник сыройИ выбрался вон из воды.Не вплавь, так вброд, — говорит народ,—Робин Гуд ушел от беды.В рожок затрубив, пробудил Робин ГудДремавшее эхо долин.В одеждах зеленых — что твой изумруд —Стрелки собрались как один.— В чем дело, хозяин? — Вилл Статли спросил.С чего ты до нитки промок?— Промок я до нитки затем, что прыткийЮнец меня бросил в проток!Тут лучники, крепко схватив чужака,Кричат: — Не уйдешь невредим!Ты тоже в проток нырнешь, как нырок,А вынырнуть мы не дадим!— Моих сподручников, метких лучников —Семьдесят без одного!Ты парень отважный, — сказал Робин Гуд.—Не бойся теперь никого.Зеленый наряд, приятный на взгляд,Придется тебе по плечу.По красному зверю тебя я самИз лука стрелять научу.— Джон Маленький — люди прозвали меня.И, сколько осталось мне жить,Пусть проклят я буду, когда Робин ГудуНе стану верно служить!Сказал Вильям Статли: — Придется сменитьИмя ему в добрый час!Я рад быть крестным, но день этот постнымНе должен остаться для нас.На случай крещенья вкусней угощеньяНикто не придумал досель,Чем жирная лань или нетель оленьяИ добрый разымчивый эль.Малыш миловидный — крепыш был завидный:Семь футов рост — не порок!А стан в перехвате был у дитяти,Что кряжистый дуб, широк.Вокруг младенца — новокрещенца —Лучники стали кольцом.Вилл Статли краткую речь произнес,Будучи крестным отцом:— Джон Маленький — имя ему не под стать.Но мы переставим слова,И Маленьким Джоном его будет зватьВезде и повсюду молва.Тут клик веселый холмы и долыПотряс — и унесся ввысь.Обряд крестильный свершив, за обильныйПенистый эль принялись.В зеленый наряд, ласкающий взгляд,Дитя Робин Гуд оделИз собственных рук и дал ему лукС колчаном отточенных стрел.— Нам злато жалеть нет нужды, заметь!Ты станешь отважным стрелком.Нам волей небес дан Шервудский лесИ епископ с тугим кошельком.Как сквайры, как лорды, беспечны и гордыЖивем от забот вдали!Вина — что воды и вдоволь еды.Без фута земли — короли!Помедлив, багряное солнце сползлоНа лесом поросший склон.Шла пляска, покуда людей Робин ГудаНе принял в объятья сон.Их крестник был мужем, рослым и дюжим.Вдобавок на диво сложен,Храбр и не лжив, и, — сколько был жив,—Он звался Маленький Джон.
Король Эдвард и дубильщик из Тэмворса
Ловчего сокола взяв и собак,Под сень зеленой дубравыВъезжает Эдвард, английский король,Для благородной забавы.Он ловчего сокола взял и собак,Он взял свой верный лукИ свой охотничий рог — скликатьЛордов, рыцарей, слуг.В Драйтон Бэссит ехал король.Он был завзятый лосятник.В пути его вниманье привлекПростолюдин-сыромятник.Он, шкуру коровью под зад подложив,Сидел на кобыле каурой.И наглухо был застегнут на немКафтан домотканый, бурый.На шкуре коровьей хозяин сидел,И каждому ясно было:В четыре шиллинга стала емуСпокойная эта кобыла.— Рассыпьтесь в чаще, лорды мои,А я к молодцу подъеду.Один на один любопытно мнеСо встречным вступить в беседу.— Пускай удачей тебя наградитГосподь, — воскликнул король.—На Драйтон Бэссит кратчайший путьМне указать изволь!— Проедешь ты мимо виселиц двух,И если тебя не повесят,Сверни направо: рукой податьОттуда в Драйтон Бэссит.Король отозвался: — Ты, видно, шутникПритом
этот путь не прям.Со мной в Драйтон Бэссит езжай напрямик.Дорогу ты выберешь сам!— Какого мне дьявола ехать с тобой?Ты спятил! — сказал кожемяка.—День целый с кобылы я не слезалИ сам устал как собака!— Со мной будешь сладко есть и пить.Получишь все, что прикажешь.За лакомый стол платить буду я,А ты и мошны не развяжешь!— На что мне твоим прихлебалой бытьИ ездить с тобой вдвоем,Если в моем кошельке золотыхПобольше, чем пенни — в твоем?Дубильщик сказал: — Ни к чему этот спор,И я не такой привередник! —Он сразу смекнул — не иначе, как ворЕго чудной собеседник.— С опаской гляжу на одежу твою.Глаза на меня не таращь!У лорда проезжего на плечахНебось болтался твой плащ!— Не крал я, клянусь крестом святым!— Но кажешься мотом изрядным,Что всем достояньем своим окружен:Одним костюмом нарядным.— Ты ездишь повсюду. Какую вестьМожешь поведать мне?— Врать не буду — одна и есть:Что шкуры коровьи — в цене!— Коровья шкура? — спросил король.—Не ведаю, что за предмет?— Олух ты, что ли? А чем я прикрылКобылы своей хребет?— Скажи мне правду, — спросил корольЧем кормишься ты, однако?— Врать не люблю, я кожи дублю.Мое ремесло — кожемяка.А ты? — Я лямку тяну при дворе,На королевской службе.Взял бы ты в подмастерья меня,Да обучил по дружбе.— Овчинка не стоит выделки — братьДеньги с тебя за науку.Да ты мне прорву добра изведешь,Ничуть не набивши руку.— Кобыле твоей и коню своемуЯ знаю отлично цену,—Сказал король. — Не дивись тому,Что я предложу тебе мену.— А если меняться приспичило так —Приплатой меня удоволь!— Но я не обязан платить вопрекиРассудку, — заспорил король.— Разве твой необузданный конь —Чета моей кроткой кобылке?Этого плеткой только тронь —Будешь чесать в затылке!— С какой приплатой возьмешь коняИ мне кобылу отдашь?— Я пенсов не требую, честью клянусьКлади золотой кругляш!— Хочешь, отсыплю тебе серебра —Двадцать блестящих монет?— А я полагал, у тебя за душойИ пенни дырявого нет!Надобно сделки условья блюстиИ той и другой стороне.Кобылу готов я отдать, но коровьяОстанется шкура при мне!— С нее воротит! — сказал король.—Не жди от меня прекословья:Мне задаром — и то не нужнаВонючая шкура коровья!Дубильщик, седло короля рассмотрев,С его отделкой богатой,Поверх золотого тисненья швырнулШкуру скотины рогатой.— Друг, пособи мне сладить с конем!Если на нем усижу,Скажет моя супружница Джил,Что я дворянином гляжу!Он, в стремя узорное ногу вдев,Сидел на коне королевскомИ думал — то ли златое оно,То ли медное, с блеском?Затрясся вдруг благородный конь.Хвост облезлый коровийИ пара черных коровьих роговЕму показались внове.И ну брыкаться, как будто в негоДух нечистый вселился.Встает на дыбы, ярится, дабыС него дубильщик свалился.Он — быть бы живу! — цеплялся за гриву,Дурацкую клял затеюИ грохнулся оземь с коня кувырком,Едва не сломив себе шею.— Проваливай к черту с конем своим,—Сказал кожемяка хмуро.— Ему не по нраву, — сказал король,—Пришлась коровья шкура.Но если меняться задумал ты вновь —То вот моя рука!Мой добрый дубильщик, приплату готовь,Чтоб мена была крепка!Клянусь, полпенни и пенсов полнаНе манит меня мошна!Мне двадцать монет золотых отвали,Что славно чеканит казна!— Я двадцать монет получил серебром,Когда сменял жеребца,Да двадцать — с одной! — я имел в кошельке,На эту мы выпьем винца.Король протрубил в громозвучный рог,Его приложив к устам.Тут лордов и рыцарей съехалась тьма,Что прятались по кустам.— Век не знавать бы мне этого дня!Захвачен шайкой воров я!Пронюхали, видно, что есть у меняДобротная шкура коровья.Меж тем, увидав, что пред ними король,Колено склоняет всякий!Двадцать фунтов бросив, оттольХотелось удрать кожемяке.— Да что ты! Я вовсе не шайки главарь.Сюда по данному знакуСтеклись для охоты лорды мои! —Ободрил король кожемяку.Велит он придворным: — Подайте мне цепь —Надеть молодцу на шею.Воскликнул дубильщик: — Теперь я погиб!Увы, поделом ротозею!Коль скоро сегодня железную цепьСулятся надеть мне на шею,Завтра в петле тугой сужденоБолтаться мне, как злодею!— Добрый дубильщик, забудь свой страх.Полно нести ахинею!Меня позабавив, ты рыцарский санОбрел, а не петлю на шею!Пламптон-Парком ты будешь владеть.Не лен, а чистый подарок!С него доход равняется в годТремстам королевских марок.— Спасибо! А если тебе попастьСлучится в Тэмворс богатый,Получишь ты бычью шкуру, чтоб кластьНа башмаки заплаты.
Гил Брентон
Гил Брентон вернулся в свою страну,Он за морем выбрал себе жену.Невесту, ее сундуки и людейК месту примчали сто сорок ладей.С винами для утоленья жаждыПришло кораблей по двенадцати дважды.Еще кораблей по двенадцати дважды,С грузом червонного золота каждый.Дважды двенадцать с червонным златомИ дважды двенадцать с душистым мускатом.Дважды двенадцать с мускатом толченымИ дважды двенадцать с хлебом печеным.Невеста блистала роскошным нарядом,И паж бежал со стременем рядом.Вдовы небогатой сынишка румяный,Вильямом звался невестин стремянный.Блистая красой и роскошным нарядом,Горючие слезы лила она градом.Вконец озадачен их изобильем,За стремя держался бегущий Вильям.— Скажи, госпожа, — он спросил невесту,—С чего проливаешь ты слезы не к месту?Репей забился тебе в башмакИли вступать не желаешь ты в брак?Зябнут в перчатках белые рукиИли горюешь с родней в разлуке?Сбросить конь тебя норовитИли паж твой не родовит?Конская ослабела подпругаИли другого желаешь супруга?— Репей не забился ко мне в башмак,И я добровольно вступаю в брак.Не зябнут в перчатках белые руки,И не горюю с родней в разлуке.Конь послушен, а паж мой на видУчтив, пригож и притом родовит.Конская не ослабела подпруга,И я не желаю другого супруга.Поведай мне, миловидный паж,Каков обычай свадебный ваш?— Тебе не придется он по нутру:Король семь жен отослал поутру.Он у семи королей окрестСватал семь раз дочерей-невест.С ним семь королевен ложились в постель,И, гневен, он прогонял их отсель.С брачного ложа, с ужасным стыдом,Они возвращались в родительский дом.В замке окажет свекровь тебе честь:Велит на стул золотой тебе сесть.Тогда, все едино — ты дева, не дева,—Садись на стул, как велит королева!На этом стуле червонного златаТы посидишь и дождешься заката.В спальню к супругу, — если ты дева,—Ступай, не страшась королевского гнева.А если нет — попроси служанкуТебя заменить и уйти спозаранку.В замке свекровь оказала ей честь:На стул золотой предложила ей сесть.В парадных покоях она до закатаСидела на стуле из чистого злата,А под вечер стала просить служанкуПобыть с королем и уйти спозаранку.— Пять сотен фунтов к началу дняЯ дам тебе, если заменишь меня!Лежит король на подушке льняной.— Скажи мне, подушка, кто спит со мной?Подушка в ответ ему: — Видит бог,Не с той, что сватал, в постель ты лег.Сватал ты королевскую дочь,А со служанкой проводишь ночь.— Скажи мне всю правду, ночная мгла:Та ли, что сватал, со мной легла?Ему отвечает ночная мгла:— Одну ты сватал, другая легла!А той, кому предложил ты руку,Любовь сулила великую муку.К матушке своей, королеве,Кинулся он в расстройстве и гневе:— Я женился на деве юной,Милей и прелестней не сыщешь в подлунной!Разве ждал я такого коленца?Под сердцем носит она младенца!Была королева суровой и жесткой:— Я потолкую с твоей вертихвосткой!А ты тем временем, сын мой любезный,С дружиной выпей вина в трапезной.Когда королева крутого нрава,У ней коротка бывает расправа.Силы ей придала добродетель,Дубовую дверь сорвала она с петель.Сорвав ее с петель рукою властной,Вихрем влетела к невестке злосчастной.— Дочь моя, только не вздумай лгать,—Сказала ей королева-мать.—Родитель младенца — вельможа знатный,Или конюх отцовский статный?— О матушка, я свои горькие пениВам изолью, преклонив колени!Отец ребенка не рыцарь знатный,Не лорд, не лэрд и не конюх статный.Нас было, от старшей до самой юной,Семь прекраснейших дев подлунной.Заспорили сестры — кому из насВ чащу сбегать в предутренний часС ветвей зеленых нарвать проворноЛесных орехов и сладкого тернаДа диких роз и тимьяна — сестрицыЖелали ими украсить светлицы.Мы бросили жребий и, волей небес,Выпало младшей отправиться в лес.Была корзинка моя пуста.Я розу успела сорвать с куста.Пустую корзинку держа на весу,Стряхнула я с первой розы росу.Я с красной розы стряхнула росу,И тут молодец показался в лесу.Он был красив, учтив и опрятен,Обут в башмаки вырезные, без пятен.Таких чулок белоснежных и длинныхНельзя увидеть на простолюдинах.Он был королевич прямой по приметам,И я не могла усомниться в этом.Поверьте мне, дорогая свекровь:Играла в нем королевская кровь.Не ведая, дева я или не дева,Меня целовал он под сенью древа.Не зная, угодно ль мне быть его милой,Меня до заката удерживал силой.Не зная, хочу я уйти иль остаться,Со мной до рассвета не мог расстаться.— А что он, прощаясь, тебе преподнес?— Три прядки своих белокурых волос.Своих белокурых волос три прядкиИ цвета свежей травы перчатки.Ножик мне дал перочинный без ножен,Его черенок серебром был обложен.И, в накладном серебре, перочинныйНожик велел мне беречь до кончины.Еще ожерелье мне дал из агатаИ перстень венчальный червонного злата.Он дал мне перстень червонного златаИ наказал хранить его свято.— Дочь моя, где ты до сей порыТаила бесценные эти дары?— Откиньте крышку резного ларцаИ там найдете дары молодца!Свекровь откинула крышку ларцаИ видит сиянье златого кольца,А рядом с перстнем — ножик без ножен.Его черенок серебром был обложен.Еще хранилось там ожерелье —Из черных блестящих агатов изделье.На дне ларца лежали перчаткиИз кожи зеленой, как лук на грядке,—Точь-в-точь как стрельчатый лук на грядке! —И три белокурых расчесанных прядки.— Дитя мое, спрячь золотое кольцо.Мне надобно сыну молвить словцо.Для этого я побываю в трапезной,Где пирует король наш любезный.Мать-королева седой волчицейБежит от невестки своей белолицей.— Сын мой, ты взял на охоту когда-тоВенчальный мой перстень червонного злата,Чтоб он охранял тебя в чаще от бед.Куда ты девал его, дай мне ответ!В лесу обронил иль рукой беспечнойНа палец надел вертихвостке встречной?— Прости меня, матушка! Перстень венчальныйУ девы остался в стране чужедальной.Да что там кольцо! — мне владенья отцоваНе жаль, чтоб увидеть в лицо ее снова.Наследственный лен как любви залогЯ без колебаний отдать бы мог,Не стал бы жалеть ни посева, ни пашни,Вступи эта дева под кров мой домашний.Дабы на нее наглядеться всласть,Отдал бы я королевскую власть!— Ты сан королевский, мой сын, сохраниИ лен, что достался отцам искони.Оставь при себе и луга и посевы! —Таков был разумный совет королевы.—Свое отдавать — не к лицу королю.За это, мой сын, я тебя не хвалю!Корысти не должно искать в мотовстве,Коль скоро тебе повезло в сватовстве.Добром не швыряйся направо-налево.В соседнем покое та самая деваТебя ожидает: у ней налицоЗаветное, красного злата кольцо!Гил Брентон, Гил Брентон! Мой перстень — порука,Что вскоре качать в колыбели мне внука:Счастливым отцом суждено тебе стать! —Закончила речь королева-мать.— О матушка, ты моего сынкаКупай в молоке, пеленай в шелка.На первой сорочке его — дай срок! —Пусть вышьют: «Я Брентона Гила сынок!»
Писец Саундерс
Вместе гуляли в зеленых садах, где рай для влюбленных сердец,Мэй Маргарет, королевская дочь, и Саундерс, юный писец.Хотя был Саундерс — графский сын и в школе усвоил науки,Горька и печальна была любовь, обоим сулившая муки.Однажды он, сквозь глухомань, сквозь мглу, сквозь мрак ночной,Прокрался к ней и стал бренчать задвижкою дверной.— Я весь продрог! Чрез твой порог я не ступал досель.Мэй Маргарет, позволь мне лечь с тобой в одну постель.— Мы в час ночной тогда в одной постели будем спать,Когда мы мужем и женой друг друга будем звать.Доколе мужем и женой друг друга звать не сможем,Дотоле и постель моя не станет нашим ложем.Не забывай о семерых моих суровых братьях!Они ворвутся и найдут сестру в твоих объятьях.— Чтоб завтра клятву дать родне, не прибегая к лжи,Мэй Маргарет, моим клинком щеколду отложи.Что ты не прикасалась к ней, родным своим скажиИ с легким сердцем поклянись, не прибегая к лжи.Мэй Маргарет, свои глаза ты шарфом завяжи,Чтоб клятву с легким сердцем дать, не прибегая к лжи.Что ты не видела меня, родне своей скажи,И с легким сердцем клятву дай, не прибегая к лжи.Ты в горницу меня внеси, чтоб, не солгав, я могПоклясться в том, что не шагнул через ее порог.Мэй Маргарет из ножен меч достала и тайкомОткинула дверной засов отточенным клинком.Она откинула засов блистающим клинкомИ очи спрятала свои под шелковым платком.А гостя в горницу внесла, чтоб, не солгав, он могПоклясться в том, что не шагнул через ее порог.Когда сморил влюбленных сон, у изголовья спящихСемь братьев собрались, подняв семь факелов горящих.— Одним-одна сестра у нас. На что это похоже —Застать ее в полночный час с возлюбленным на ложе!Сказал со вздохом первый брат: — Прекрасны эти двое!Второй сказал — Давай уйдем! Оставим их в покое.Воскликнул третий: — Жаль разбить любовников сердца!Сказал четвертый — Дочь одна у нашего отца!Промолвил пятый — Их любовь созрела уж давно!Шестой добавил: — Убивать того, кто спит, грешно!Ни слова не сказал седьмой и, над прекрасным спящимСклонясь, пронзил живую плоть мечом своим разящим.— Мой брат бесчестный, должен был ты с ним скрестить мечи!В постели сестриной убил ты рыцаря в ночи.За то, что спящего убил ты у меня в объятьях,Я вечно буду поминать тебя в своих проклятьях!
Тэм Лин
Ходить опасно в Картерхо златой венец носящейПрекрасной деве, если там Тэм Лин гуляет в чаще.Не бархатный зеленый плащ, не перстенек из злата,—Но есть у юной девы честь! Горька ее утрата.На перстень золотой, на плащ зеленый он не льстится.Но с честью девичьей навек придется распроститься.Златые пряди заплела красиво Дженит в косу.Зеленый сборчатый наряд надев, ушла без спросу.И, платья своего подол повыше подобрав,Одна гуляет в Картерхо среди душистых трав.Где воду пил Тэм-Линов конь, она у родникаДве диких розы сорвала — два пурпурных цветка.Откуда ни возьмись, Тэм Лин туда явился в гневе.— Зачем ты, Дженит, розы рвешь, — он обратился к деве.—— Ты, в Картерхо без моего придя соизволенья,Ручей мутишь, цветущий куст ломаешь без зазренья.— Оставь-ка при себе, Тэм Лин, свое соизволенье!Отец мой добрый Картерхо мне отдал во владенье.Шумела лиственная сень, и, белизны молочной,Взял руку девичью Тэм Лин, как будто в час урочный.Взял руку девичью Тэм Лин, белее молока,И сладостна была любовь и, как полынь, горька.Шиповника цветущий куст клонился к изголовьюЧеты, захваченной врасплох нечаянной любовью.Средь пурпурных душистых роз, вдвоем, в тиши лесной,Они друг другу поклялись стать мужем и женой.
*
Тяжелую косу она заплела и, сборчатый свой зеленыйНаряд подобрав до колен, прошла во внутренний двор мощеный.Двадцать четыре красавицы в мяч играли, полны веселья,Но Дженит меж ними была, как цветок среди огородного зелья.Как только она появилась там, позеленели со злостиДвенадцать играющих в шахматы дам и двенадцать играющих в кости.Дремал, развалясь на стене крепостной, рыцарь преклонных лет.— Дженит, — сказал он, — всех осрамит! Ни капли стыда у ней нет!— Чума возьми тебя, глупый враль, с морщинистым скверным лицом!Мое дитя — не твоя печаль. Не ты ему будешь отцом!— Дочь моя, — добрый родитель сказал, — встревожен я не шутя!Мне сдается, что ты и впрямь носишь под сердцем дитя.— Позор достанется мне одной. Среди окрестной знатиНи лорда, ни лэрда такого нет, чтоб имя дал он дитяти.Будь мой милый, суженый мой, чья любовь мне отрада,—Мужем земным, а не эльфом лесным, мне лордов и лэрдов не надо!У Дженит злая была сестра. Сказала она ехидно:— У нас в округе беременных дев, кроме Дженит, не видно!— А если захочешь вытравить плод, — сказала недобрая мать,—Ты на заре в церковном дворе должна воробейник сорвать!
*
Златые пряди заплела красиво Дженит в косу,Зеленый сборчатый наряд надев, ушла без спросу.И, платья своего подол повыше подобрав,Одна гуляет в Картерхо среди душистых трав.Где воду пил Тэм-Линов конь, она у родникаДве диких розы сорвала — два пурпурных цветка.
*
Отколь ни возьмись, явился Тэм Лин: — Цветам не мешай цвести!Не вздумай в чреве, — сказал он в гневе, — наше дитя извести!Если ищешь ты в Картерхо чертополох иль репейник —Воля твоя, но только не рви в травах густых воробейник!В травах густых воробейник не рви, пытаясь вытравить плод.Дитя живое нашей любви пускай продолжит мой род!Мальчик мне будет наследник прямой, витязь — врагам устрашенье.А девочка будет с младенческих лет златые носить украшенья!— Тэм Лин, по правде признайся теперь: мы — ровня или неровня?Раз в жизни открыла тебе свою дверь церковь или часовня?— Нечего, Дженит, мне правду таить! Как же тебе я не ровня?В одну купель погружали нас, в одной крестили часовне.Меня ребенком держать при себе любил граф Роксбро, мой дед.Он взял меня на охоту, когда сравнялось мне девять лет.Но резкий северный ветер подул, душу мою леденя.И, скован вдруг беспробудным сном, я наземь свалился с коня.На свой зеленый холм унесла владычица эльфов меня.Поверишь ли, Дженит, куда ни глянь, прекрасна эльфов страна!Но в ней семь лет проживешь — и дань заплатишь пеклу сполна.О Дженит, я хорош собой, дороден, крепок телом.Неужто мне в аду чертям достаться оголтелым?Я мешкать не могу и дня, иначе будет худо.Ты можешь вызволить меня, любовь моя, отсюда.Ведь завтра праздник Всех Святых. В народе есть поверье,Что эльфы любят на конях кататься в навечерье.Ты, Дженит, за полночь придя к кресту на раздорожье,Святой водой очертишь круг по самое подножье.Меня дождешься, если есть на это воля божья.— В кромешной тьме проедешь ты распутье не один.И как тебя мне распознать меж нелюдей, Тэм Лин?— Две кучки эльфов на конях проследуют в ночи.Меня ты, Дженит, среди них напрасно не ищи.Конь вороной и конь гнедой промчатся в час урочный.Но помни: будет подо мной конь белизны молочной.О Дженит, будет подо мной конь белизны молочнойЗатем, что рыцарь я земной, не эльф, не дух полночный.Конь вороной, за ним гнедой сперва пройти должны.Но всадника стащи с коня молочной белизны.Ты, Дженит, затверди мои приметы и повадки.Берет ношу я набекрень, причесан прядка к прядке!Перчатка на одной руке, другая без перчатки.Коль скоро естество и стать мне колдовство изменит,Не бойся, если хочешь стать моей супругой, Дженит!Конечно, рыцарь я земной и в церкви окрещен,Но в ящерицу буду я внезапно превращен.В твоих руках, любовь моя, забьется скользкий уж.Смотри, его не упускай: ведь это я, твой муж!Я мук тебе не причиню и в облике гадюки.Но только белые свои разжать не вздумай руки!Я стану волком, наконец, но в этой грозной статиМеня ты не страшись — отец я нашему дитяти!И если даже превращусь я в раскаленный брус,И то, любовь моя, должна ты выдержать искус!Я вид горящей головни приму, но понапраснуНе мешкай: ты меня швырни в ручей — и я погасну!Скорей швырни меня в ручей, и, в довершенье чуда,Внезапно рыцарем нагим я вынырну оттуда.В чан с молоком и в чан с водой ты окуни нагогоИ в плащ зеленый заверни, не говоря ни слова.Сырой, угрюмый сумрак чащ дышал зловещей жутью,Когда, надев зеленый плащ, пришла она к распутью.Но вот уздечек легкий звон раздался в тишине.Для Дженит этот звук земной приятен был вдвойне,И сонмы эльфов на конях поплыли при луне.Конь вороной, за ним — гнедой промчались по дороге.Молочно-белого коня ждала она в тревоге.И, всадника с седла стащив, его накрыла ДженниПлащом зеленым — певчих птиц так ловят в день весенний!
*
Кричит королева эльфов ей из-за лесной опушки:— Завидный, статный молодец теперь у тебя в ловушке.Чтоб тебе от чумы околеть, бесстыдной такой дурнушке!Кричит королева эльфов ему из желтых зарослей дрока:— Вместо серых очей твоих — если бы знала до срока! —Вставила б я тебе, Тэм Лин, два деревянных ока!Знала б я правду вчера, Тэм Лин, — была бы умнее вдвоеИ камень тебе вложила бы в грудь, вынув сердце живое!Прежде чем ты бы ушел, Тэм Лин, семь раз бы я преисподнейДань уплатила, знай я вчера то, что узнала сегодня!