Чужая мечта
Шрифт:
Поэтому и развлекался самообразованием. Нашел интересные уроки актерского мастерства, немного тренировался, пока бабуля спит. Когда она вставала, он брался за гитару. Мучил свои пальцы и инструмент около часа. Обед в двенадцать, после этого он часто ложился немного вздремнуть, либо помогал бабуле с уборкой. В три часа возвращались из школы Хансу и Тэюн, они вместе делали уроки, болтали, к шести Тэюн уходил домой. Ужин, еще немного занятий с гитарой, иногда вечером Хару ходил с Тэюном гулять.
За все время его больничного мама дважды приносила «подработку» на дом. Тогда Хару с дедушкой сидели в гостиной на полу, у низкого столика, и часами выполняли заказ.
Но все хорошее однажды заканчивается. Через три недели после того, как Антон и Хару
Родители Ёну оплатили все больничные счета, что было предсказуемо — их сын стал причиной травмы. Еще они выплатили неустойку за моральный ущерб… ну или за то, что бабушка с дедушкой согласились не подавать официальное заявление в полицию. Наказание для Ёну было только внутри школы — ему вынесли взыскание и отстранили от уроков и участия в кружках на те же три недели, пока Хару лечился.
И да, во всем происходящем нет ничего противоречивого для Кореи. В школьных файлах и характеристиках отображают все «грехи» учеников. Иногда родители применяют разные тактики, чтобы скрыть данные инциденты, но это сурово порицается законом, поэтому идут на такое либо очень богатые, либо люди с хорошими связями… либо просто бесстрашные. Родители Ёну были обычными людьми, поэтому факт драки вписан в его школьный файл.
С точки зрения закона, поступок Ёну — это нанесение особо тяжких. Ему семнадцать лет, он уже может быть наказан, но для этого Хару должен подать заявление в полицию… а он не стал это делать. Поэтому Ёну отстранили от учебы и, вроде бы, все три недели он ходил на регулярные сеансы к психотерапевту, чтобы проработать причину агрессии.
На полученные от родителей Ёну деньги бабуля и покупала Хару косметику, чаще старалась брать фрукты, а еще ему купили новую школьную форму.
В Южной Корее форма обязательна. Официально у всех школ есть своя форма — как у частных, так и у государственных. Но чаще всего это одинаковый фасон и один из базовых цветов — черный, серый, синий, коричневый или зеленый. Мальчики носят брюки и пиджаки, девочки — юбки в складку и пиджаки. К этому прилагается белая рубашка, летом можно отказаться от пиджака и носить рубашку с коротким рукавом. А еще разрешено покупать жилетки и кардиганы в цвет формы. По сути, главное отличие в форме государственных школ — это эмблема, которая крепится на нагрудный карман рубашки и пиджак. Если же вы видите на улице школьницу в клетчатой юбке, или же в костюме необычного, яркого цвета — это ученик частной школы.
Из-за этой похожести формы общеобразовательных школ есть магазины, которые специализируются на продаже одежды корейского производства в этих базовых цветах. Именно в таком магазинчике Хару и купили новые брюки, пару рубашек и вязаную жилетку.
Апрель в Корее достаточно теплый, но окна в классах часто открыты, поэтому Хару надел новую жилетку поверх рубашки. Собрал все необходимые тетради в рюкзак, причесался и вышел из дома. Несмотря на то, что сам факт обучения в школе его очень сильно расстраивал, в этот день он был рад окончанию его продолжительного больничного. Опека бабули, хоть и была по-своему приятна, немного раздражала своей навязчивостью. К тому же, ему было скучно дома.
Тэюн встретил его на углу улицы.
— Наконец-то мы идем вместе. Без тебя дорога в школу действительно тоскливая.
И только после этого он натянул на лицо одноразовую маску. Хару сразу вышел в ней — в Сеуле оранжевый уровень загрязнения воздуха, из-за чего даже небо выглядит так, будто на него наложили оранжевый фильтр. В Корее с воздухом проблемы, но обычно это желтый уровень, то есть в маске тебе будет комфортнее, но и без нее не умрешь. Но сегодня с утра Хару впервые почувствовал, что значит «проблема с воздухом»: в горле действительно першило, если сделать слишком глубокий вздох.
Школьники традиционно ходят в школу именно пешком, если это возможно сделать за разумный период времени. Считается, что это хорошо сказывается на здоровье. Поэтому пешком в школу шли не только Хару и Тэюн. Их знакомые со школы,
замечая Хару, даже подходили, чтобы поболтать. Хлопали по плечам, задавали банальные вопросы о том, как он себя чувствует и хорошо ли питался на больничном.Из-за всего этого общения дорога до школы прошла незаметно — на каждом светофоре ему приходилось рассказывать, как он болел дома.
Школа огорожена высоким забором, у входа — охранник, обычно ему нужно предъявлять свои id-карты ученика, большинство носят их как брелок на сумке или рюкзаке, чтобы не забыть. Охранник у ворот редко обращает внимание на наличие карты, но уже внутри здания школы стоят турникеты, где этот же id нужно приложить к сканеру. Хару привычно повернулся задом к сканеру, потряс перед ним рюкзаком до звукового сигнала, и зашел в здание — такие странные «пляски» повторяли почти все парни, потому что так не нужно снимать с себя рюкзак. Школа достаточно большая, их кабинет находится на третьем этаже и лифта, разумеется, нет — уже если до школы принято ножками ходить, то внутри тем более.
Двери в классы раздвижные, окна есть не только на улицу, но и в коридор — примерно на уровне плеч все кабинеты остеклены, поэтому практически нигде невозможно остаться незамеченными. И камеры повсюду — в коридорах, классах, спортзале и даже медицинском кабинете. Спрятаться от вездесущего видеонаблюдения практически негде. В туалете, разве что. И под лестницей, но вход туда тоже просматривается. Ну, и на крыше школы нет камер, но там висит кодовый замок. И замок этот, к слову, не потому, что учителям жалко пускать детей на крышу. Подростковые самоубийства — большая проблема в стране и в классах даже окна просто так не распахнуть, на створках стоят ограничители. Говорят, что в экстренной ситуации их вполне сможет выломать школьник. Но красиво выпрыгнуть из окна в любой стрессовой ситуации уже не выйдет.
Проверка id на входе, камеры, облегченная мебель и невозможность полностью распахнуть окно — школа и так казалась Хару не самым приятным местом, а сейчас и вовсе начала напоминать специализированное учреждение для молодых суицидников.
В каждом классе есть шкафчики для личных вещей. Не такие большие, как в американских фильмах, а исключительно,чтобы вошли школьные тетради А4. В шкафчиках, кроме тетрадей, можно хранить личные вещи. Спортивную форму, например. Снеки, воду, какие-то излишества, которыми пользуешься до начала учебы. У противоположной стены, за кафедрой учителя, располагается шкафчик с ячейками для телефонов. Но в старших классах их не всегда сдают, только если довести учителя. Просто ставишь режим «без звука» и стараешься не отсвечивать телефоном во время занятий. Корейские школьники достаточно дисциплинированы в отношении пользования телефонами — это все для того, чтобы иметь возможность пользоваться ими на переменах. Причем, насколько Хару знает, такое свободное отношение к мобильным есть не в каждой школе, нередко учеников заставляют сдавать телефоны учителю и он перед сдачей проверяет, что гаджет рабочий.
Несмотря на то, что в школу нужно зайти до восьми утра, занятия начинаются только в половине девятого. Но эти полчаса все равно торчишь в своем кабинете.
Место Хару — в самой середине класса, второй из четырех рядов, третья парта. Тэюн сидит рядом, на третьем ряду. Так как парты индивидуальные, каждый ряд — одна парта, между ними достаточно расстояния для передвижения. Парт в ряду шесть. В одном классе обычно учится до двадцати четырех учеников, большая заполняемость считается признаком переполненной школы. В классе Хару двадцать три человека, тринадцать мальчиков, десять девочек. Все в белых рубашках и темно-серых костюмах. У парней преимущественно одинаковые стрижки, у девочек — хвостики или косички, часто какие-то интересные прически. Красить волосы нельзя, ходить с распущенными волосами — нельзя. Всякие девчачьи излишества вроде ярких ногтей, макияжа, даже слишком больших аксессуаров — все запрещено. Но все равно девчонки из обеспеченных семей находят способ, как показать свое превосходство.