Чужая мечта

— Откуда ты столько знаешь? — спросил Тэюн спустя пару минут молчания.

— В смысле?

— Ну, как играть, — пояснил Тэюн. — В детстве мы же с тобой вместе учились, оба были… самоучками. Но сейчас ты совсем как профессионал говоришь. Мы вроде постоянно общаемся, когда ты успел?

Хару на мгновение опешил. Ему и в голову не могло прийти, что внезапные знания могут удивить лучшего друга. Хару и так казался немного странным своим близким. Раньше он был достаточно… пассивным. Большую часть времени проводил за чтением, лишь с лучшим другом немного «оживал». Антон же — из тех людей, у которых шило в попе сидеть спокойно не дает. После слияния двух личностей получилось что-то среднее. Его внезапный интерес к истории семьи, игра на гитаре, выраженное недовольство поступками отца — это не осталось незамеченным. Близких это радовало и огорчало одновременно: все считали, что в этом виновата травма.

Это натолкнуло Хару на мысль о том, как сейчас ответить Тэюну.

— Обещай, что никому не скажешь, — потребовал Хару.

— Когда я разбалтывал твои секреты? — обиделся Тэюн.

— Когда не знал, что это секрет, — улыбнулся Хару и тут же начал объяснять: — Просто… это странно, и я не хочу, чтобы кто-то об этом знал. Когда Ёну на меня налетел и я вырубился, мне… как будто приснилось, что я был другим человеком.

— Вспомнил прошлую жизнь? — в голосе Тэюна был ужас напополам с восхищением.

— Скорее, придумал ее, — осторожно ответил Хару. — Я проверил — не было никогда того человека, которым я был во сне. Но при этом мне передались некоторые знания, которых у меня не было раньше. Я как будто знаю, как играть на гитаре и… ну, еще я знаю русский язык.

— Русский язык?! — почти закричал Тэюн. — Офигеть, как классно… Слушай, это в каком-то сериале было: иногда после клинической смерти люди обретают способности, которых у них не было ранее.

— Только у меня не было клинической смерти, — заметил Хару.

— Видимо, от удара головой такое тоже возможно, — легко ответил Тэюн. — А еще что-то полезное ты теперь знаешь?

— Учился бы я играть на гитаре и петь, если бы у меня в памяти был способ заработать много денег? — иронично поинтересовался Хару.

— Ты можешь стать переводчиком…

— Только односторонним, — вздохнул Хару. — В общем, я не могу говорить по-русски. У меня есть знания, но нет навыков. Понимаешь, о чем я?

Тэюн задумался на секунду, а потом уточнил:

— Ты знаешь, как играть на гитаре, но твое тело не умеет? Но со знанием языка-то что не так?

— А то, что мое произношение таково, что мой русский больше похож на китайский.

Тэюн засмеялся, но тут же заметил:

— Но ты можешь тексты переводить…

— Мое выдуманное альтер-эго академическими успехами не блистало и за сочинения у него был низкий балл. Вообще не представляю, как писать тексты на русском. А с русского на корейский… кому это вообще нужно? Так что… как таковой пользы для жизни я не приобрел. Кроме одной ма-а-аленькой детали. У русских просто огромное количество бесплатных уроков по всему подряд. И книги в бесплатном доступе легко качать. На английском, скорее всего, больше, но русский-то я теперь понимаю идеально, так что…

Тэюн кивнул, а потом задал вопрос, который заставил Хару осознать кое-что важное о себе:

— А ты думаешь ведь по-корейски?

Хару замер на мгновение. Он и не заметил, но думает он действительно по-корейски, причем уже давно. Когда очнулся в больнице, мысли были на русском, но после первого же полноценного сна в новом теле он начал думать по-корейски. То есть от Антона реально остаются лишь крохи. Впору самому поверить в то, что он рассказал Тэюну: что Антон ему просто приснился.

— По-корейски, — ответил он, когда Тэюн ткнул его в плечо, требуя ответа.

Глава 10 Уроки продаж

На изучение первых трех песен ушла почти неделя. А на следующей неделе они выучили семь. Но не все отрепетировали так хорошо, как им бы хотелось.

Хару сильно уставал и вырубался, едва голова касалась подушки. По вечерам начал с Тэюном ходить в парк на турники, заниматься. Зарядка с дедушкой, конечно, хорошо, но хотелось чего-то большего. От физкультуры он все еще был освобожден — ему можно делать разминку и бегать, но нельзя сдавать нормативы и играть в командные игры, чтобы избежать травм. Физической активности не хватало.

Летом Антон занимался воркаутом, но это было, скорее, хобби, поводом встретиться с друзьями. Это не о здоровом образе жизни, потому что по пятницам они час висели на турниках, а потом шли пить пиво. С наступлением зимы уходили в качалку. Не в пафосный фитнес-клуб, а в небольшой зал в полуподвале, где единственный тренер был одновременно и владельцем.

Сейчас Хару было вполне комфортно потихоньку заниматься на площадке. Пространство выглядело примерно так: около пруда, но в некотором отдалении, тянулась длинная зона для разных видов физической активности. Большая детская площадка, потом место с механическими уличными тренажерами, дальше небольшое пустое пространство с качественным покрытием пола — на скакалке там прыгать, или фитнесом заниматься, — а после уже находилась зона с турниками — несколько перекладин, брусья (низковатые для Хару, а более высоких нет), упоры для отжимания, даже рукоход.

Первое время Хару и Тэюн крутились там вдвоем. В семнадцать лет физической энергии хоть отбавляй, так что полчаса повисеть на всем подряд скорее в кайф. Через неделю вместе с ними занимались многие парни из их школы. Из бедных кварталов, разумеется. Стало веселее. Ощущалось, что это сейчас все просто по приколу подкачивают руки, а через пару месяцев начнут тут… трюки разучивать. После занятий пиво пить не ходили — им и нельзя, — так что просто болтали. Иногда кто-нибудь покупал напитки на всех.

Через две недели такого режима Хару додумался взять гитары на площадку и они устроили первый «концерт» для друзей. Всем понравилось, их много хвалили.

Жизнь школьника в Сеуле хороша всем, кроме одного: самой школы.

Объем преподаваемого материала подавлял. На уроках отчаянно хотелось спать, большая часть вопросов учителей ставила Хару в тупик, и он заметно скатился по оценкам. Прежде он был в первой трети успевающих класса. Теперь скатился на десятое место. Все еще терпимо, но это явно показывало, что учеба — не его. Знания прошлого Хару сами собой в голове не возникали, вспоминались лишь крохи когда-то выученного материала, а все формулы приходилось учить заново.

Еще и Джиу… от идеи стать частью самой красивой пары школы она явно не отказалась, поэтому решила послать к чертям гордость и собственный образ. Начала садиться с ним во время обеда, постоянно ходить следом и противно тянуть «Оп-паааа», хотя она, вообще-то, старше. Казалось, что уже при ее появлении у Хару начинает дергаться глаз. Школьные сплетники терялись в догадках, потому что «рабочих» версий причин поведения Джиу было три. Первая — она влюбилась. Вторая — она снова поспорила. Третья — она решила довести Хару.