Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"

Льюис медленно приблизился к стене – иного выбора у него не было. Продолжая сжимать револьвер, Леона присела на корточки возле кричащих кукол и куда-то нажала. Младенцы замолчали.

Льюис отступил к шкафу с куклами. Медленно двигаясь за ним, Леона быстро схватила что-то с полки справа и засунула предмет в задний карман брюк. Было темно, поэтому Льюис не разглядел, что это было.

– А ты любишь младенцев, – сказал он. – И очень сильно. Прямо до безумия.

Леона не ответила. Расстояние между ними сокращалось.

– Но детей ты иметь не можешь, вот и собираешь кукол.

– Откуда ты… Доктор проговорился?

– Мисс Мацудзаки, вы больны. И если не начать лечение прямо сейчас, то последствия могут быть самыми трагическими.

– Какое еще лечение? Я уже хожу к психиатру. Что еще нужно? Положить меня в больницу? Надеть на меня смирительную рубашку? Привязать к кровати и колоть инсулин? [330] Ну уж нет, ни за что!

Льюис уперся спиной в стену.

– Руки не опускать. Иначе ты покойник. Но пообщаться я не против. Так что, каков твой диагноз?

330

Имеется в виду инсулиношоковая терапия – один из методов лечения шизофрении, при котором пациенту вводят большие дозы инсулина, тем самым искусственно вводя его в кому. В настоящее время в западной медицине не практикуется.

– Ты ненавидишь женщин, способных родить детей.

– Надо же… Я и не знала. И что же?

– Поэтому ты похищаешь одного младенца за другим у твоих знакомых.

В темноте было плохо видно, но кажется, лицо Леоны стало серьезнее.

– И что же я делаю с теми младенцами?

– Если взглянуть на этих кукол, то все ясно как божий день. Ты больная садистка. Если ничего не предпринять, ты войдешь в Книгу рекордов Гиннесса. Не знаю, каким было твое детство, но у тебя определенно есть вытесненный психологический комплекс. В Америке было немало преступников твоей породы. Хладнокровных, с высоким интеллектом, привлекательной внешностью – и психическим отклонением.

Бах! Ночную тишину вновь сотряс громкий звук. На мгновение комнату осветило, и от стены в дюйме от бока Льюиса полетели щепки. Вскрикнув, он поднял руки еще выше:

– Все, молчу! Не стреляй!

Леона нажала на выключатель на стене, и одна из ламп загорелась тусклым светом. Теперь Льюис наконец мог рассмотреть лицо актрисы вблизи. Вся эта ситуация ощущалась как сцена из боевика.

– Так-так… Настоящий детектив – и при этом не обделенный внешностью…

Она медленно подошла к нему. Льюис стоял спиной к стене, поэтому бежать ему было уже некуда.

Приблизившись вплотную, Леона резко прижала «Магнум» к сонной артерии полицейского с такой силой, что дуло аж врезалось в шею.

– Ай! – вскрикнул Льюис. Дуло обжигало кожу, однако Леоне не было до этого никакого дела.

– Руки еще выше, – холодно приказала она. Продолжая прижимать дуло к шее Льюиса, легонько провела пальцами по его груди. – А ты красивый… Впрочем, красивых я не слишком люблю. Хотя… я ни разу не целовалась с мужчиной в очках. Руки не опускай! – Строго прикрикнув, Леона расстегнула на рубашке Льюиса пуговицу и провела двумя пальцами по его коже.

Не успел тот удивиться, как пальцы Леоны резко отпустили его, и теперь он видел ее глаза прямо перед собой. Слегка приоткрытые губы медленно улыбнулись. На Льюиса смотрели манящие глаза с дьявольским прищуром.

– У тебя есть жена?

– Нет…

Едва он произнес это, как губы Леоны жадно приникли к его собственным. На мгновение их зубы столкнулись. На шее по-прежнему ощущался жар от дула, но сердце Льюиса заколотилось так сильно, что казалось, вот-вот лопнет. Ему показалось, что он спит. Тут он почувствовал что-то на своем левом запястье. Стоило ему подумать об этом, как то же самое он почувствовал и правым.

Леона резко отошла от детектива. Однако головокружение никуда не пропало, и поцелуй со знаменитой актрисой еще надолго засел в его памяти.

Прижимая обеими руками револьвер к груди, Леона попятилась назад. Палец ее правой руки лежал на предохранительной скобе. Льюис не понял, что побудило ее повести себя подобным образом, и некоторое время пребывал в замешательстве.

Подняв голову, Леона как-то странно изогнулась и захихикала. Теперь револьвер наконец-то был направлен не на него, и Льюис собрался опустить руки, однако пошевелиться ему не удалось. Раздался металлический лязг, и он понял, что его руки зафиксированы над головой.

Посмотрев вверх, он наконец понял, что случилось. Его запястья оказались в наручниках – из-за перчаток он почти ничего не почувствовал. Цепь была перекинута через железную ножку настенной лампы. Абажур находился довольно высоко, так что приподнять цепь и перекинуть ее через лампу было бы довольно нелегко. Теперь стало ясно, почему Леона хихикала.

– Хорошо выглядите, детектив. Я вас застрелю, а затем в слезах вызову полицию. Скажу им, что даже и не подозревала, что вы полицейский. Разве есть хоть одна женщина, которая примет за детектива незнакомого мужчину, проникшего в ее дом глубокой ночью? Мое объяснение будет звучать весьма естественно, и вся Америка поверит мне. Ну что, готов?

Улыбка резко исчезла с ее лица.

– С близкого расстояния на ткани останется ожог. – Медленно отступая назад, Леона снова улыбнулась, но уже зловеще. – Покажу тебе, как я стреляю. Пусть это будет твоим последним приятным воспоминанием перед смертью.

Леона отошла в угол комнаты. Пригнувшись, она опустила палец правой руки на спусковой крючок и медленно взвела курок, а затем положила левую ладонь поверх предохранительной скобы. Револьвер был самовзводным, но при спуске курка вручную вибрация была меньше, а выстрел точнее.

– Ты что, совсем свихнулась? За убийство полицейского положена смертная казнь!

– Можешь не стараться! Я уже все тебе разъяснила, – прокричала Леона в ответ. Голос у нее слегка дрожал. «И впрямь волнуется», – лихорадочно подумал Льюис.

– У меня жена и ребенок!

– Врешь. Сам только что сказал, что нет.

«Магнум» сверкнул огнем, и бок Льюиса обожгло словно каленым железом. На стене чуть ниже его запястий образовалась трещина. Он понял, что на его рубашке проступила кровь. Эта женщина сошла с ума!

«Хочет замучить меня до смерти», – подумал он. Она явно метила в сердце, но промахнулась.

От страха смерти затряслись поджилки. По телу Льюиса струился пот, виски стали липкими.

– Хорошо, хорошо! Я прощу прощения! Молю тебя, успокойся, мы еще можем договориться. Если прикончишь меня, дороги назад уже не будет.

– Черт, промахнулась… Придется подойти ближе. Но в этот раз промаха не будет. – Леона говорила надменно, но слышалась в ее голосе и едва уловимая дрожь.

Подойдя на несколько ярдов ближе, актриса остановилась перед ним, как палач, и вновь встала в позу для выстрела. Однако ствол трясся, и она никак не могла навести его на цель.