Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи

Они крушили всё вокруг в приступах подкравшегося безумия, пока ещё приходящего, как приливная волна, и забивались в тёмные углы, впадая в тоскливое многочасовое оцепенение.

Не было нужды говорить об этом. Особенно так, как об этом говорила эта женщина с тяжёлым, равнодушно-властным взглядом: как о результатах наблюдений за подопытными животными, с удовлетворением — результаты не обманули ожиданий экспериментаторов.

— Что было дальше? Меня интересуют факты.

— Физз — один из мастеров, был из нашего рода. Кое-что он перенял не то от своей матери, не то от бабки, точно не знаю. Он проклял королеву и всех её наследниц, которые будут править Аззой после неё. С тех пор каждая королева становится жертвой проклятия, едва взойдёт на верхнюю чашечку Цветочного Трона, — чёрная жрица помедлила, с торжеством глядя на слушателей.

Сила проклятия мастера из её рода, который был всего лишь мужчиной и не учился как следует колдовству, должна была произвести впечатление. И навести на размышление…

— Всех он проклясть не мог, — заметила Лора. — Когда-то это должно кончиться. А кроме того… я думаю, что они страдают не столько от того что их проклял Физз из твоего рода, сколько из-за того, что сделала тогда королева. Продолжай, ведь это далеко не всё.

— Физз призвал Губительницу. Он поклялся служить ей в обмен на освобождение и уговорил второго мастера сделать то же самое, но третий — Ффо — самый молодой из них, отказался… — чёрная жрица продолжала говорить, нехотя цедя слова, а перед Лорой и её спутниками вставали сцены трагедии, разыгравшейся здесь уже очень давно, но всё ещё живущей в этих стенах.

Между скупых слов и недомолвок живущая прочла и то, о чём не хотела говорить колдунья.

========== Глава 105. Ффо — борьба до конца ==========

Младший из мастеров был самым талантливым из них и самым счастливым — до того как в последний раз переступил порог Башни, которую позже назовут Башней Трёх Призраков, и одним из них будет его неуспокоенная душа, а тогда её называли Башней Мастеров, и ничто не предвещало беды.

Ффо был счастлив, потому что его любила самая замечательная девушка на свете, и не просто любила, а вышла за него замуж и вскоре на свет должен был появиться их первый ребёнок, и вообще — всё было прекрасно…

Вот только жена почему-то очень не хотела его отпускать на этот раз и спешила закончить вышивку на шарфе, чтобы он обязательно взял его с собой, и тосковала, и не находила себе места…

“В этот шарф я вложила всю мою любовь, — сказала она, провожая его. — Пусть хранит тебя Повелительница, а моя любовь всегда будет с тобой…”

Потом он понял, что она предчувствовала беду, разлуку. До самой смерти будут они разлучены и даже после неё…

Он отказался участвовать в тёмных делах Физза.

Тот, другой мастер, поначалу тоже отказывался, но потом не выдержал, и Ффо остался в меньшинстве. На какое-то время его оставили в покое, но затем Физз заявил, что у них ничего не получается, потому что Ффо не с ними. Все должны участвовать, а иначе ничего не выйдет.

Они угрожали, уговаривали, запугивали, умоляли, то и дело напоминая ему о жене. Как будто он мог забыть. Хорошо ещё, что они не знали о ребёнке, который к тому времени давно родился и уже входил в подростковый возраст. Или входила… Ффо не сдавался.

Жена? Ребёнок? Лучше умереть в заточении, чем вернуться рабом Губительницы и, возможно, привлечь к ним злые силы.

Затем снова последовало затишье, которое закончилось тем, что Физз и второй мастер, полностью ему подчинившийся, попытались убить Ффо. Но не просто убить, а принести его в жертву Губительнице — таковы были условия сделки, если верить “прозрению” Физза.

Однако, хотя Ффо подобного и не ожидал, им не удалось застать его врасплох.

После первой попытки были и другие, также не увенчавшиеся успехом. Это была долгая и изнурительная борьба, в которой периоды тревожного затишья, выслеживания и подкрадывания перемежались со схватками — иногда короткими, как бы пробными, иногда — отчаянными.

Ффо был так измучен, что, в сущности, смерть казалась ему вполне приемлемым, даже желанным, выходом из кошмара, но быть жертвой на чёрном алтаре… Одна мысль об этом вызывала содрогание почти животного ужаса и омерзения.

Однажды ночью в Башне объявилась чёрная жрица из рода Физза, но последний рано обрадовался желанной свободе — всё оказалось не так просто, как ему хотелось бы. Мать Физза к тому времени умерла, а прочие родственницы, в том числе и явившаяся в Башню жрица, не питали к нему особых чувств.

Колдунья объявила, что выведет их из Башни, как только они пройдут обряд посвящения Губительнице, и непременно — все трое. Тогда Ффо снова отказался.

Колдунья усыпила всех троих и бесследно исчезла, но ненадолго. Вскоре пленники поняли, что на первом этаже, в парадном зале Башни, есть люк, по-видимому, ведущий к подземному ходу.

Это знание принесло им лишь новые муки. Они не могли открыть люк, как ни старались. Он открывался только со стороны подземелья. Близость свободы буквально сводила с ума.

О том, чтобы прорваться к люку, минуя колдунью, не могло быть и речи — она не позволяла им приблизиться, и даже Ффо не мог противостоять её чарам.

Он сломался, когда колдунья сказала, что его дочь скоро произведёт на свет первого ребёнка, а жена до сих пор ждёт его возвращения…

Ффо согласился на всё.

Вместе с двумя товарищами по несчастью он спустился в подземелье и вслед за колдуньей вошёл в огромный зал, освещённый несколькими факелами.

В их мечущемся красном свете он увидел чёрный алтарь и двоих мёртвых детей, привязанных к нему.

Его практически парализовало от ужаса. Подталкиваемый Физзом и его приятелем, для которых эта картина не была такой уж неожиданностью, Ффо механически переставлял негнущиеся ноги.

До его сознания почти не доходили слова колдуньи, которая говорила, что сделала всё сама, так что им не на что жаловаться — на их долю остались сущие пустяки.

Под тусклым властным огнём её глаз Ффо приблизился к алтарю. Он думал о том, что детям всё равно уже не помочь, а дальше этого его мысли не шли, они испуганно замирали и вновь бежали по кругу, потому что думать о жене и дочери здесь — в этом месте, над этими жертвами, было страшно, словно это могло навлечь на них разлитое вокруг зло.

Ффо остался, он не вернулся назад, хотя путь был свободен и он ещё мог передумать, отказаться.

Он стоял у страшного чёрного алтаря и повторял вслед за остальными страшные чёрные слова. Их смысл почти не доходил до него, и всё же он чувствовал, что каждое слово врезается в сознание, в душу, как клеймо.

Он прошёл обряд почти до конца, почти…

Когда колдунья протянула руку, чтобы вымазать Ффо кровью убитых детей, ужас, бившийся внутри него, вдруг взорвался, вспыхнул ослепительно, и ничего на всём свете не было страшнее, чем эта рука с растопыренными пальцами, с которых капала густая кровь.