Дальние пределы человеческой психики

нам в лучшие мгновения жизни, когда сама реальность пребывает в лучшем

своем качестве, - то уже не сможем относиться к ней только <холодно>,

чисто когнитивно, рационально, логически, отстранение, с отрешенным

смирением. Мы испытаем, глядя на нее, созерцая ее и сталкиваясь с ней,

теплый эмоциональный отклик, любовное чувство, преданность,

причастность, а может даже и предельные, высшие переживания.

Реальность, представшая перед нашим взором в лучшем своем свете, не

только преисполнена истины, справедлива, организованна, интегрирована

и т. д., она просто хороша, прекрасна, восхитительна.

Если посмотреть на мое предложение несколько иначе, то можно понять,

что подобное отношение позволяет ответить на самые важные религиозные

и философские вопросы, вроде проблемы философского и религиозного

познания, вопроса о смысле жизни.

Предложенная вашему рассмотрению теоретическая конструкция

представляет собой не более чем набор гипотез, нуждающихся в проверке

и подтверждении, или, возможно, опровержении. Я, можно сказать, соткал

ткань из <фактов> различной степени научной надежности, из клинических

и личных наблюдений, и сметал ее широкими стежками интуиции и догадок.

Кажется, у меня получилось прекрасное платье, или, говоря проще, я

верю в будущее подтверждение моих гипотез и уверенно предсказываю его.

Но вы не должны верить мне на слово. Я призываю вас к скепсису и

осторожности. В конце концов, я и сам понимаю, что предлагаю вам лишь

набор предположений, которые тем не менее могут оказаться верными и их

нужно проверить.

Если высшие ценности идентифицируются с человеческим <Я>, становятся

его определяющими характеристиками, не значит ли это, что реальность,

мир, космос также сливаются с человеческим <Я>, становятся его

определяющими характеристиками? Что конкретно означает такое слияние?

В первом приближении это очень похоже на слияние мистического провидца

с миром или с богом. Мне сразу приходит на ум что-то из восточных

религий, вроде слияния индивидуального <Я> с космосом и растворения в

нем.

Может быть, постигая реальность как абсолют, сливаясь с ней, человек

приблизится к пониманию многогранной и единой, абсолютной Высшей

Ценности? А если это все-таки произойдет, вправе ли мы назвать это

знание человеческим? Или это сверхчеловеческое знание?

Вы чувствуете, что я приблизился к такому уровню проблем, которые

человеческий язык почти не в состоянии выразить. Я обратил ваше

внимание на них и ухожу в сторону. Я оставляю вопросы без ответов,

проблемы нерешенными, а двери открытыми. Вы понимаете, что моя теория

требует развития.

Теория метамотивации: биологические корни высших ценностей

347

XXII

Человек.- часть природы, а природа - часть человека, но это не все

отношения, которые связывают их между собой. Человек, чтобы быть

усизнеспособным в природе, должен быть в какой-то, пусть минимальной,

степени изоморфен ей. Природа обеспечила эволю1\ию человека. И поэтому

тесную связь человека с тем, что трансцендировало его, нет нужды

определять как мистическую или сверхъестественную. Изоморфизм человека

природе можно понять как своего рода <биологический> опыт.

Хешел (47, с. 86) заявляет, что <истинное исполнение человеческого в

человеке зависит от связи человека с его трансцендентами>. В некотором

смысле это естественно и очевидно. Но, пожалуй, требует некоторого

пояснения.

Мы показали, что между человеком и объективной реальностью,

реальностью вне человека, нет непроходимых границ и полной

отчужденности. Человек в состоянии достичь слияния с ней, объять

реальность своим <Я>, относиться к ней как к самому себе. И тогда он

становится частью объективной реальности, а она становится частью

него. Происходит взаимное слияние.

Такая формулировка перекидывает мостик в другую дискурсивную

реальность, а именно к теории биологической эволюции человека. Человек

– не только часть объективной реальности, то есть природы, но он

должен быть в некоторой степени изоморфен ей. Нельзя противопоставлять

человека и природу. Нельзя утверждать, что человек полностью отличен

от природы, потому что в таком случае человек как вид не имел бы права

на существование.

Уже сам факт жизнеспособности человека как вида доказывает нам, что он

по меньшей мере совместим с миром природы, способен слышать ее язык.

Он принимает ее требования и подчиняется им хотя бы в той степени, в

какой это обеспечивает его видовое существование. Природа пока не

казнила его. Можно сказать, что человек достаточно дипломатичен, чтобы

принять ее законы. Потому что, если он не примет их, человечество

будет обречено на вымирание. Человек ладит с природой.

А для этого он, хотя бы в какой-то степени, должен сохранять подобие

ей. Наверное, мы имеем в виду именно это, когда говорим о слиянии

человека с природой. Наверное, однажды мы поймем, что благоговение и

трепет, которые испытывает человек перед лицом природы (когда он

воспринимает ее истинность, красоту, благость и т. д.) - лишь

отголоски узнавания им самого себя в зеркале природы, постижения себя,

лишь указатели верного пути к себе и к собственному величию,