Дальние пределы человеческой психики

одержит полную победу над любыми, даже самыми малыми,

психопатическими, ребяческими, импульсивными, рвущимися к наслаждению,

неподконтрольными ему аспектами собственного <Я>. Подобная

раздвоенность, дихотомизация разрушает и <высокую>, и <низкую> части

его личности; только согласие между ними, их слияние может привести к

реальным изменениям в обоих <личностях>. Только избавление от

менторского <должно> и <следует> по отношению к своему естеству дает

возможность человеку принять и полюбить себя таким, каков он есть на

самом деле.

Некоторые психотерапевты проникают к глубинному <Я> пациента только

для того, чтобы получить возможность <разоблачить> и унизить его. Они

как будто срывают с него маску, желая сказать ему <не так уж ты и

хорош>. Это своего рода маневр, предпринятый для того, чтобы взять

верх над пациентом, установить свою власть над ним; это способ

самоутверждения психо-

Слияние действительного и ценностного

12./

терапевта, ибо он дает ему возможность чувствовать себя сильным,

могущественным, имеющим право диктовать пациенту свою волю, глядеть на

него сверху вниз, - словом, чувствовать себя богом. Для терапевта,

который не слишком высокого мнения о себе, это становится несложньм

способом найти внутреннюю гармонию.

Такой прием отчасти подразумевает, что глубинное в человеке, его

страхи, тревоги, конфликты, относятся к низкому, плохому, дурному. К

слову, тот же Фрейд, даже к концу жизни, так и не пришел к согласию с

бессознательным, он настойчиво определял его как нечто опасное и

дурное, которое обязательно нужно держать под контролем.

К счастью, большинство известных мне психотерапевтов думают иначе. Как

правило, чем больше они узнают о сокрытом в пациенте, тем больше любят

и уважают его. Они любят человеческое в пациенте и не стремятся

осудить его за то, что он не соответствует неким идеальным

представлениям, некой платоновской сущности. Они умеют видеть в

человеке присущее ему героическое, святое, мудрое, талантливое,

великое, даже если он пришел к ним за помощью и <покаялся> во всех

своих <слабостях> и <пороках>.

Можно ведь поставить вопрос иначе: если человек, глубже познав

человеческую природу, разочаровался в ней, если его иллюзии в

отношении человеческого растаяли, как дым, - значит, это действительно

были иллюзии, для которых губителен свет истины, значит, он ожидал от

человека невозможного. Около двадцати пяти лет тому назад я проводил

сексологическое исследование, и среди моих испытуемых оказалась

женщина, которая разуверилась в существовании бога только потому, что

у нее в голове не умещалось, как он мог изобрести такой

отвратительный, грязный, постыдный способ продолжения рода (сдается

мне, что сегодня мне вряд ли удалось бы столкнуться с такой женщиной).

Как это напоминает трактаты средневековых монахов, посвященные

трагической несовместимости их низменных телесных позывов (например,

речь заходила о дефекации) с высшими религиозными устремлениями их

духа. Сегодня наш профессиональный опыт дает нам право на

снисходительную улыбку при столкновении с такой причудливой,

надуманной проблемой.

Исстари глубинная природа человека считалась грязной, дурной и

варварской только потому, что некоторые ее отправления были определены

как нечистые и греховные. Если вы назовете нечистыми уринацию или

менструацию, тогда вам остается сделать один небольшой шаг, совершить

маленькую семантическую подмену, и все человеческое тело станет

источником греха. Так мужчина может испытывать угрызения совести и

стыд за свое естественное влечение к собственной жене - мужчина

чувствует <семантическую> порочность своих желаний, они порочны по

определению. В таком случае только смирение, терпимость по отношению к

реальному

128

Ценности

способны победить трагическую разъединенность между <есть> и <должно>.

Унитивное сознание. В идеальном случае то, что <есть>, то и

представляется ценным. Выше я описал, что такого слияния можно

добиться двояко - либо улучшая то, что есть, стремясь приблизить свои

качества к идеальным, либо снижая свои претензии к себе, приближая

идеальное к тому, что уже достигнуто.

Сейчас я попробую предложить вам еще один, третий путь к внутренней

гармонии, то, что я называю унитивным сознанием. Я подразумеваю под

этим способность человека к одномоментному постижению обеих сторон

каждого явления - как его уникальности, так и универсальности. Это

способность разглядеть в каждом явлении его индивидуальные

особенности, воспринять его со всей мощью и погруженностью, видеть его

одновременно <здесь и сейчас> и в круговращении вечности, или,

выражаясь более емко, увидеть общее в частном и сквозь частное,

увидеть вечность внутри мгновения и сквозь струящуюся пелену времени.

Или, пользуясь моей терминологией, - это слияние высшей реальности и

насущной реальности: способность воспринимать действительное сквозь

призму ценностного.

В этом нет ничего нового. Каждый, кто читал труды, посвященные

дзэнбуддизму, даосизму или мистике, знает, о чем я говорю. Не было ни

одного великого мистика, который бы однажды не попытался описать это