Дан приказ...
Шрифт:
– Ну а что с другими ребятами?
– спросил Петр.
– Все дома. Вот только Николай Кузнецов ранен. Его положили в санчасть, завтра, наверное, отправят в госпиталь.
– Так надо его навестить.
– Обязательно навестим.
Санчасть размещалась в небольшом домике на окраине Гудермеса. На нарах, застланных чистыми простынями, лежали раненые летчики из разных авиационных частей, среди них и Николай Кузнецов. Пуля раздробила ему правое плечо, рана оказалась серьезной. Огромная повязка пропиталась кровью. Рядом с Николаем лежал белокурый летчик, раненный в грудь. Он был в тяжелом состоянии. Возле него неотлучно находилась медсестра. [61]
Петр и Анатолий присели у постели Кузнецова. Николай молча смотрел на них и силился улыбнуться.
Советской авиации приходилось вести боевые действия в сложных условиях. Противник имел численное превосходство в самолетах, разветвленную сеть аэродромов. Наши авиационные части располагали ограниченным количеством даже взлетных площадок - сразу за линией фронта находился большой горный массив. Однако летчики умело и бесстрашно вели воздушные бои, метко поражали наземные цели. Родина высоко оценила доблесть, мужество и мастерство авиаторов, наградив многих орденами и медалями. Многие летчики за оборонительный период битвы за Кавказ были удостоены звания Героя Советского Союза.
В жестоких боях и сражениях летом и осенью 1942 года в предгорье Северного Кавказа враг был остановлен, обескровлен, а затем и разгромлен. На полях сражений он оставил убитыми многие тысячи солдат и офицеров, сотни танков, самолетов, орудий, автомашин и другой техники. Фашисты захлебнулись собственной кровью, так и не дойдя до желанной кавказской нефти.
Но если к глубокой осени 1942 года под ударами наших войск на грозненском направлении фашисты, истекая кровью, значительно ослабили натиск, то на соседнем, туапсинском направлении они упорно продвигались вперед, стремясь во что бы то ни стало прорваться к морю, захватить Туапсе, расчленить нашу Черноморскую группу войск и уничтожить ее по частям. Действовавшая на этом направлении 17-я немецкая армия поддерживалась с воздуха крупными силами самолетов 4-го флота фашистских ВВС (они базировались на аэродромах Крыма и Кубани). Среди огромного количества бомбардировщиков, истребителей и разведчиков здесь было много и транспортных самолетов, способных переправлять по воздуху значительные массы войск и грузов. Гитлеровское командование располагало в черноморских портах большим количеством транспортных средств. Все это позволяло врагу высаживать крупные морские и воздушные десанты в любом месте побережья, [62] чтобы оседлать и парализовать единственную тыловую рокаду - дорогу Сухуми - Сочи - Туапсе - Новороссийск. Вдоль этой же дороги в разных пунктах находились аэродромы 5-й воздушной армии и ВВС Черноморского флота, крупные штабы войск, авиации и флота, тыловые базы и многое другое.
Требовались сведения о подготовке противником десантных операций в тыл Черноморской группы войск. Но их пока не было. Командующего генерала И. Е. Петрова не удовлетворяли данные визуального наблюдения с воздуха основных аэродромов, портов и морских коммуникаций противника, где могли скрытно готовиться и перебрасываться десанты. Он ждал точных данных аэрофоторазведки. А для получения их 5-я воздушная армия тогда не располагала нужными средствами. Правда, самолеты дальней разведки с экипажами имелись, но аэрофотоаппаратов и специалистов по обработке материалов аэрофотосъемки явно не хватало. Это не позволяло одновременно производить воздушное фотографирование большого количества аэродромов и портов, крупных сосредоточений войск, а также морских коммуникаций.
Генерал И. Е. Петров и командующий 5-й воздушной армией генерал С. К. Горюнов обратились за поддержкой к командованию Закавказского фронта. Вскоре по приказу генерал-лейтенанта авиации К. А. Вершинина из 4-й в 5-ю воздушную армию была переброшена большая партия аэрофотоаппаратов и целиком 13-я отдельная рота аэрофотослужбы. Последняя имела несколько комплектов походных автофотолабораторий (ПАФ-3), около тридцати фотоспециалистов: фотовооруженцев, фотолаборантов, фотограмметристов.
Вместе с этой группой по приказанию начальника штаба 4-й воздушной армии генерал-майора авиации А. З. Устинова в 5-ю воздушную был направлен и старший лейтенант Павленко.Не хотелось генералу Устинову отпускать от себя толкового специалиста. Под его руководством Павленко проработал почти три года, выполняя много различных заданий в Молдавии, на Украине, на Дону, на Северном Кавказе. Все они были важными и трудными, и тот с честью оправдывал доверие. Но интересы дела прежде всего. Прощаясь, Александр Захарович сказал: [63]
– Надеюсь, что вы и там исправно будете выполнять любое задание.
– Постараюсь, - заверил Петр.
– Будьте уверены, вас не подведу.
Штаб 5- й воздушной армии располагался в бывшем доме отдыха Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского в Чемитоквадже (близ Сочи). В большой комнате находился разведотдел. Там Павленко познакомился с новыми начальниками и товарищами: майором И. Орловым, капитаном А. Феоктистовым, капитаном Н. Мешковым и другими. Судьба связала его с ними на долгие годы.
Вскоре старшего лейтенанта вызвали к начальнику штаба армии генералу С. П. Синякову.
– Поздравляю вас с прибытием в нашу армию, - сказал генерал.
– Надо бы, конечно, отдохнуть, да некогда. Дел уйма. Немедленно принимайтесь за работу.
– Я готов, товарищ генерал.
– Вот и хорошо. А теперь о главном. На аэродроме Лазаревское базируется специальная разведывательная авиационная часть. При ней создается центр по обработке материалов аэрофоторазведки. Вы назначаетесь начальником этого центра. Помимо руководства обработкой материалов разведки будете составлять разведывательные донесения и докладывать их штабу. Не исключено, что данные воздушного фотографирования будете докладывать непосредственно командующему Черноморской группой войск генерал-лейтенанту Петрову и его штабу. Задача ясна?
– Все будет исполнено, товарищ генерал.
– Тогда желаю успеха.
* * *
Утром 30 декабря 1942 года Павленко вызвали к генералу И. Е. Петрову для доклада последних данных фоторазведки. Встреча с этим военачальником и радовала, и тревожила Петра, Раньше он многое слышал об этом незаурядном человеке, руководившем обороной Одессы, Севастополя, а теперь - обороной Кавказа на узкой приморской полосе, Петру хотелось увидеть мужественного генерала. А тревожился потому, что предстояло докладывать очень большой и важный материал по восемнадцати аэродромам и восьми портам противника. Мало ли какие вопросы задаст командующий. [64]
Утешало одно: за последние два дня удалось добыть немало данных; аэроснимки всех заснятых объектов получились на редкость отчетливыми, сочными и резкими.
Пикап доставил старшего лейтенанта на командный пункт генерала Петрова, севернее Туапсе. С собой Павленко привез огромную связку фотосхем с подробными легендами, разведсводку и приборы для дешифрирования (стереоскопические очки, набор луп, масштабный циркуль, навигационную линейку).
Вначале Павленко представился генералу Горюнову, а потом вместе с ним отправился к Петрову.
– Проходите, пожалуйста, - сказал Иван Ефимович, встречая Горюнова крепким рукопожатием.
Петр тут же представился командующему.
– Как говорится, с прибытием, товарищ старший лейтенант. Располагайтесь вон за тем столом, у окна. Там больше света. Я сейчас посмотрю все ваши снимки.
Павленко положил фотосхемы на стол, а подробное разведдонесение - перед командующим. Петров быстро прочитал документ и сказал:
– Ну так мы вас слушаем, докладывайте.
– На заснятых вчера и сегодня шести аэродромах Крыма и двенадцати Северного Кавказа, - начал Петр, - обнаружено более девятисот самолетов противника.
– Павленко назвал типы самолетов, их количество, на каких аэродромах они базируются.