Dantalion

— Вы только посмотрите, даже богу можно выпустить кровь.

— Приятно видеть тебя в хорошем расположении духа, — в своей манере ответил Соуске, даже не удостоив девушку взглядом.

Но Таура прошествовала вслед за ним, довольно ухмыляясь.

— И каково — это чувствовать боль, как и всем простым смертным?

— Могу продырявить тебе плечо, если так интересно, — парировал Соуске, захлопнув седзи перед носом лейтенантши, чей глаз нервно задергался.

Она беспардонно зашла в покои лейтенанта и, прислонившись спиной к стене, чуть притихла, наблюдая, как Айзен спускает форму с раненого плеча, рваная рана еще сочилась, и лучше бы её было зашить.

— Давай помогу, — тихим голосом предложила Мэй.

Айзен обернулся, смерив её иронично-удивленным взглядом, но ничего не ответил, видимо, посчитав это забавным, и молча позволил синигами перехватить лежавшую аптечку. Таура даже удивилась, что он так легко позволил ему помочь. Неужели доверяет? А если она его сейчас специально проткнет иглой или еще чего поинтереснее? Таура и не заметила, как на губах её всплыла сардоническая ухмылка.

— Представляешь, как было бы чудесно вскрыть мне рану?

Таура изогнула бровь и лишь напыщенно фыркнула. Закончив зашивать рану, она провела кончиками пальцем рядом с раной по оголенной коже, заметив, как Соуске чуть дрогнул.

— Почему ты так зацепилась именно за меня?

— Что? — Мэй не сразу поняла вопрос.

Айзен довольно хмыкнул, поняв её растерянность, и перехватил руку, убрав её со своего плеча.

— Почему ты так хочешь перепрыгнуть выше головы? Ты напоминаешь маленького зверька, который бежит за хищником, не думая о последствиях.

— Это ты-то хищник?

Ответа её не удостоили.

Мэй чуть сконфуженно дотронулась до щеки Соуске, отчего тот обернулся. Таура чувствовала, как предательски стучит сердце, а слова в горле просто застряли.

«Да что со мной такое?».

— Я хочу сорвать эту маску. Для меня, как для хозяйки занпакто, читающего правду о душах, это оскорбление — смотреть на твою маску, не в силах узнать правду.

— А ты не думала, что за одной маской прячется другая маска, куда более изощренная и опасная?

— Значит, буду срывать их, пока не найду твоё настоящее лицо.

— Какие амбиции, я весь трепещу от страха.

— Если я захочу, я просто могу использовать на тебе занпакто, — самодовольно хмыкнула Таура.

— Приступай.

Мэй опешила. Только сейчас она подумала о том, что действительно уже давно могла использовать свой занпакто и прочитать его прошлое. Она даже на долю секунды хотела положить ладонь на рукоятку, но стоило взглянуть в глаза Соуске, как она вновь замерла.

«Хочу ли я действительно увидеть правду? Если человека долго кормить ложью, а после обрушить на него дозу правды, он может не выдержать. Нет, не сейчас».

Мэй проигнорировала его вызов и с недовольным видом натянула спущенное кимоно на плечи Соуске, уже собираясь вскочить, но он перехватил её за руку, заставляя сесть обратно.

— Что?

Нет ответа. Лишь вновь зрительная борьба.

«Да что я творю?», — последняя мысль, что пронеслась вихрем в голове Мэй, прежде чем она сама подалась вперед, дотронувшись до его губ своими.

Этого ей так не хватало все это время? Вкуса его губ, сильных рук, что прижали к себе хрупкую шею. Таура сама себя проклинала за то, что сердце предательски разрывало грудную клетку, а её язык двигался навстречу его. Она резко оборвала поцелуй, бросив ядовитое «ты меня бесишь», а потом сама же прильнула к его груди. Надеялась услышать учащённое сердцебиение? Вот только оно по-прежнему стучало ровно, в отличие от её. Только она хотела отстраниться, как он обнял её за плечи, другой рукой зарывшись в рыжих локонах.

— Ты даже не представляешь, как сильно ты меня бесишь, — снова прошипела Мэй, пытаясь в чем-то убедить себя.

— Я заметил, — прозвучало не то тепло, не то с издевкой. — Но давай сегодня перевернем медаль обратной стороной.

Таура прошипела, когда Соуске потянул её вверх за волосы и, не дав бросить очередное оскорбление, впился в губы мягким, но страстным поцелуем и лишь самодовольно хмыкнул, почувствовав, как она сама прижалась крепче, запустила руки в каштановые пряди, перебирая их пальцами.

«Только не сегодня, только не сегодня я переверну медаль обратной стороной», — уверяла себя Мэй, а сама понимала, как ей приятно перебирать мягкие пряди, чувствовать горячие руки у себя на груди, пылкие губы на шее.

— Эй, Соуске, мы выдвигаемся, — послышался приближающийся голос.

Таура только глаза успела распахнуть, как в комнате появился капитан пятого отряда, многосложно прокомментировав открывшуюся картину:

— Оу.

И закрыв рукой один глаз, поплелся назад.

— Я, кажется, немного помешал, но вы не спешите, в запасе еще десять минут.

— Вы все не так поняли!

Мэй вырвалась из рук Айзена, пыхтя и кряхтя, поправляя сбившуюся форму и завязывая на ходу хвост.

— Я лейтенант второго отряда, у меня нет времени на ерунду, о которой вы там подумали! Я из спецотряда, нам чужды…

«Чуждо что?», — сама себя подловила Таура, похолодев от одной мысли.

Она сглотнула тяжелый ком и ушла в сюнпо. Айзен же, оставшись один, расплылся в улыбке и, положив ладонь на рукоять занпакто, прошептал:

— Развейся, Кьеко Суйгецу.

Алое пятно на форме исчезло, как и само ранение.

— Пощади меня! — эхом пронёсся искаженный в ужасе голос.

Стая птиц взлетела ввысь с крон деревьев. И опавшие листья приземлялись на кровавые разводы рядом с формой синигами. Вязкая субстанция продолжала впитываться в тело Тауры, принимая облик убитого мужчины. И уже через несколько минут из чащи леса вышла не лейтенант второго отряда, а очередной офицер, чей злой рок выпал на него в качестве очередной жертвы для подставы. Всего лишь очередной кровавый вечер, что очернит имя уже покойника и возвысит Тауру в глазах Капитана.

— Ты довольна, Данталион?

Таура не раз задавала этот вопрос, ответ на которой никогда не получала. Её занпакто не особо шла на контакт. Но эта ночь стала особенной. Мэй впервые в жизни погрузилась во внутренний мир своего меча. Что она ожидала увидеть? Пустыню, море? Все что угодно, но не реку крови, из которой рвались десятки рук, не алое небо, разносящее искаженные стенания.

— Что это?

— Это твой внутренний мир, Таура, — промолвил искаженный женский голос.

Мэй вздрогнула, обернувшись на голос. В воздухе на троне из человеческих тел восседала темная женская тень с книгой в руке. Множество лиц смотрели из различных частей тела, начиная от плеч и заканчивая коленями. Жуткая картина одновременно отвращала и завораживала.