Дар выживания

– Спасибо, - с благодарностью он протянул мне ладонь, а я её крепко пожал. В следующее мгновение он уже удалялся к заведенному бронетранспортеру.

– Эй, подожди! О какой разнарядке ты говорил?!
– вдруг спохватился я, ведь и правда интересно знать, что это значит.

– Из штаба сообщили, что именно вашу группу в какое-то конкретное место отправят. На распределительном пункте в Иркутске вас будут ждать.

– Кто?
– спросил ожидаемо я, но сержант лишь пожал плечами:

– Не знаю. Но, похоже, что о вашей судьбе кто-то из Оперативного штаба переживает.

Он махнул на прощание рукой и поспешил к своим. Вот озадачил меня вояка напоследок. Ломать теперь голову всю оставшуюся дорогу, а путь неблизкий. Позади всего 150 километров из семи сотен. Жаль, но больше из сержанта не вытащишь. Видно, что и сам не в курсе. Я в задумчивости вернулся в свой походный лагерь, члены которого расположились возле Пазика, коротая время за досужим разговором.

– Ну, что там?
– брат повернулся ко мне, бросив разглядывать трещины на асфальте.

– Ничего, - я развёл руками.
– Ждём, пока сформируют колонну и двигаем дальше. Только вот сержант загадал мне на прощание загадку.

На меня уставились несколько пар пытливых глаз.

– Нам в Иркутске уже дорожку ковровую стелят. Сказали, что отправляют нас, тайшетских, в какое-то конкретное место, - поведал я скептически, только об этом и думая.

– И что это значит?
– Надя удивлённо распахнула глаза.

Я хмыкнул с видом, чтобы ясен был мой посыл: " А я знаю?! " Мобильник сам нырнул в ладонь, я быстро нашёл в набранных номер Брусникиной, нажимая на кнопку с изображением зелёной трубки. Может быть, это её проделки. Но связь оказалась мертва. Каждая моя попытка дозвониться заканчивалась гнусным щелканьем, а "антенна", показывающая мощность сигнала связи, была пуста. Получается, что в этих краях мобильная связь отключена или же глушится специально. И как мне теперь найти ответы на столь важные вопросы, я не знал. А колонна в это время росла. Отовсюду появлялись автобусы и грузовики с людьми, а также другой транспорт.

Люди удручены, если не сказать, убиты горем. В их стране, городе - война, они уезжают из родного дома в неизвестность. Уж точно не до веселья. Словом, то же самое чувствовали и мы, включая страх перед этой самой неизвестностью. Транспорт никто не покидал, каждый сам сидел наедине со своим горем и котомкой вещей. Мы хотя бы в этом плане чуть веселее. Сидим все вместе, сплочённые одной бедой совершенно разные люди, разговариваем, даже шутки иногда проскальзывают. А чего грустить? В этом есть какой-нибудь смысл или практическая польза? Нас больше волновало то, что будет дальше.

Вскоре в нашем стане в гостях побывал молодой лейтенант, представившийся старшим сопровождения эвакуационной колонны. Говорил на "вы", уважительно, проявил некую осведомленность о делах наших бренных и приключениях в Тайшете, а также предупредил о мерах предосторожности в обращении с оружием. Также упомянул о роли нашей группы при возникновении нештатной ситуации. На том и разошлось, готовясь к поездке, и вроде всё по плану, но витало в воздухе какое-то напряжение. Молодой офицер явно что-то не договаривал.

Глава 7. На марше.

Оставив позади истекающий кровью, полуразрушенный городок, мы барражировали по горному шоссе. С горки на горку. Затем движение замедлилось из-за вечно ремонтируемого участка трассы. Пейзажи менялись один за другим, ничем особо друг от друга не отличаясь. Лес кругом, один лишь сибирский лес. Говорят, что там, ближе к областному центру, его уже нет, а здесь тайга в двадцати шагах. Но встречаются и следы цивилизации. Заправки, придорожные кафе. Поля - поля зелёные, жёлтые, даже белые. Наверное, хлопок на них растёт, я не уверен. Множество деревень с непонятными и порой смешными названиями, которые им дали аборигены, проживавшие здесь до прихода первопроходцев. Часто выжженные, они сиротливо смотрели на шоссе. День тихонько клонился к закату, и я пытался вычислить, когда мы прибудем в Иркутск. Хорошо, что водителей в нашем маленьком войске хватало. Сейчас джипом управлял Хром, а автобусом Ванька. Не устраивала только скорость движения. Военные согласно инструкции категорически не хотели ехать быстрее шестидесяти километров в час.

И конечно же то, что вообще не хотелось никуда ехать, накладывало свой отпечаток. Правда, теперь обстоятельства немного изменились. Вроде так ненавязчиво на нас водрузили ответственность. Теперь в случае чего мы должны страховать наше сопровождение, а это ко многому обязывало. По крайней мере, мои внутренние кони, рвущиеся к побегу, сами себя осадили, уступив место размышлениям о возможной засаде. Но дороги оставались пустынны, ничего не менялось.

Между собой разговаривали мало, в основном предаваясь размышлениям и поглощению энергетика из литровых зелёных бутылок, которым запаслись на одной из оптовых баз Тайшета. Впрочем, "Флэш" уже не бодрил, скорее наоборот, в голове появилась какая-то муть. Таким макаром добрались до следующего пункта, города с названием Тулун. Тут мы все-таки собирались незаметно улизнуть на кольце и через северные дороги пробираться на родину, но все пути оказались перекрыты военными. Мало того, что тащились через город как черепахи, а он как назло длинным оказался, так ещё и час проторчали на выезде. За это время колонна ещё немного увеличилась, как, впрочем, и сопровождение. Виды те же - разруха, военные и запах смерти, пропитавший воздух.

И вот мы снова в пути, снова меж полей, лесов и рек петляет дорога. Внезапно, а это всегда именно так и бывает, когда не ждешь, на мой телефон пришло сообщение, что Брусникина пыталась до меня дозвониться, но это ей не удалось, ибо связь так и не появилась. В общем, по этой причине я находился на серьёзном нервяке и таким образом, дергаясь по любому поводу, дотерпел до поселка Куйтун и вырубился. Ночь быстро отвоевывала права у вечера, в потёмках двигаться очень тяжело, всё сливается, не видно ни дороги, ни черта вообще, да и водители устали. Командир сопровождения принял решение ночевать на трассе, где находился съезд с шоссе к посёлку Залари. Обо всём этом я узнал только в три часа ночи, когда соизволил разлепить веки. Оказывается, сердобольные друзья даже пытались меня разбудить, чтобы устроился удобнее, но попытки провалились, поэтому меня оставили, как есть, на пассажирском сидении "крузака". Август августом, а всё ж не за горами осень. Я очнулся оттого, что замёрз. Стуча зубами, вышел из джипа, поправляя на ходу автомат и осматриваясь. Машины стояли вдоль дороги. Колонна, хоть автомобили и пытались встать как можно плотнее, растянулась на добрых три сотни метров. Техника сопровождения - пресловутые БМП - расположились соответственно в голове, середине и хвосте колонны, на всём протяжении которой горели костры. Народ, устав от путешествия, спал. Только солдаты, поделившие ночь на равные отрезки, бодрствовали и изредка прохаживались туда-сюда, бряцая антабками ремней на автоматах. Наши, то бишь мои, дрыхли в автобусе, кутаясь в одеяла и куртки.

Я погрелся у костра, спокойно покурил, прошёлся по округе, убрав автомат в салон джипа, чтобы лишний раз не нервировать солдат. Вообще старался не появляться в их зоне видимости, бродя вдоль колонны со стороны поля бесшумной тенью. Может, поэтому мне удалось подслушать разговор двух патрульных, оказавшихся из разных подразделений - один из нижнеудинской мотострелковой бригады, коренастый тувинец-контрактник, а второй из иркутских ввшников, зачищавших Тулун.

– Там до сих пор горит, видишь зарево, - сказал один голос.
– Мы здесь были в первый же день. Есть в Заларях секреты, которые не стоит знать боевикам. Государственные. Потому и мчались сюда быстро. Но твари полгорода пожгли.

– Да уж, - протянул второй, не то чтобы с акцентом, но только тувинцам присущим говором.
– А у нас чёрные бригаду пытались штурмом взять. Много ребят полегло... но отбросили тварей, задавили... Тяжело пришлось...

– Всем досталось, - философски заметил первый.
– Этим, с Тайшета, даже больше, чем другим. Их, в отличие от того же Тулуна, не собирались спасать. Просто не было ресурсов. Это мы по «циркулярке» и у комбата слышали. Мол, все части заняты, Тайшет молчит, там всех ментов перебили. Попросили у Красноярска помощи, да те в своих проблемах погрязли, а потом вообще инициативу потеряли.

– Ничего себе, - возмущенно пробубнил тувинец.
– У нас была возможность к ним выдвинуться. Почему нам не приказали?

– Не знаю, командованию виднее, - буркнул в ответ ввшник, продолжая.
– Но они продержались три грёбаных дня. Нет, не просто продержались, а дали люлей бомжахедам! В штабе их отметили за это, дадут парням побрякушек, как закончится.

– Они серьёзные ребята, - вставил веско нижнеудинский контрабас.
– Оружие всегда под рукой, фишку палят по сторонам. На гражданских и не похожи. Спросил у них, кто и где служил, и охренел. На всю банду всего трое служили - молодой морпех, в Сирии бывал, батя командира да сам их командир. Тот спал всё время.