Дарую ей власть над собой

— Ах, ваш сын, — Сяо Юань посмотрел на её легко нахмуренное лицо. — Императрица такая могущественная, не прошло и года, как она уже вырастила почти пятилетнего сына.

Он осмотрел её тонкую талию и насмешливо спросил:

— Может, Императрица тоже родит мне пятилетнего сына? Я не люблю детский плач, так что родить сразу пятилетнего было бы неплохо, чтобы избежать всех этих неприятностей.

Пэйцин взглянула на него. Возможно, этот человек не изменился, а просто сошёл с ума.

— Что касается твоего больного мужа, — мужчина провёл пальцем по её губам, — мне действительно интересно, сможет ли он с тобой спать, учитывая его состояние? Или ты обслуживаешь его?

Пэйцин не терпела, когда кто-то оскорблял Сяо Цзина.

Но он настаивал, задавая вопросы, на которые ей было трудно ответить.

— Он большой?

Пэйцин опустила глаза и молчала, что вызвало реакцию Сяо Юаня:

— Если не скажешь, я сам отрежу и измерю. Думаешь, он всё ещё сможет быть императором без того...?

Пэйцин поняла, что он способен на это, и безысходно произнесла:

— Довольно большой.

— Насколько большой? Покажи рукой.

Пэйцин вновь посмотрела на него и приблизительно показала рукой размер. Она никогда не видела на самом деле, но если верить картинам в книгах, она не ошиблась.

На это Сяо Юань насмешливо усмехнулся:

— Ага.

Пэйцин не поняла, почему он смеялся, но он задал ещё более сложный вопрос:

— Он долго?

Пэйцин колебалась. Что лучше: долго или нет? Как долго считается долго?

Она решилась:

— Довольно долго.

Как и ожидалось, он настаивал:

— Сколько именно?

Пэйцин действительно не могла ответить, поэтому отмахнулась:

— Забыла.

Сяо Юань смотрел на неё, а затем вдруг засмеялся:

— Императрица теперь лжёт, не моргнув глазом. Забыть такое... Думаешь, я что, трёхлетний малыш?

— Ваше Высочество, это личное дело нашей семьи. То, что мы не обсуждаем его... это вполне естественно, — голос её был мягким, она пыталась донести до него свою логику.

— О, личные дела супругов, — Сяо Юань выпрямился и свысока посмотрел на неё. — А если он узнает, что ты пришла обслуживать другого мужчину, захочет ли он ещё быть твоим мужем?

Пэйцин поняла, что под «обслуживанием» он подразумевает нечто иное, и хотя рядом с жизнью и смертью её честь и репутация казались ничтожными, она всё же была Императрицей, номинальной женой Сяо Цзина, и не могла позволить себе поступок, которые опозорили бы его.

Тогда она тихо, с изящной мольбой в голосе, обратилась к мужчине перед собой:

— Можно... подождать немного?

Сяо Юань не ответил.

Пэйцин колебалась. Ога осторожно схватила его за край одежды и, опустившись на колени, посмотрела вверх. Она начала умолять его:

— Я сейчас не могу...

— Императрица, вы пытаетесь со мной договориться? — спросил он.

Пэйцин покачала головой, но не смогла ничего добавить. Она поспешила с обещаниями в письме — пообещала слишком много в порыве отчаяния. Она сказала, что готова заплатить любую цену, лишь бы он пришёл на помощь.

Но подумав, Пэйцин поняла, что у неё на самом деле ничего нет.

Лишь золото и драгоценности, которых ей подарил зять, и эти вещи даже не заинтересуют его. У неё осталась только жизнь, и она знала его отвращение и ненависть. Если бы её смерть смогла бы его успокоить, он, вероятно, приехал бы ради этого.

Что касается... обслуживания, Пэйцин думала, что у него нет к этому интереса. Он, избалованный сын небес, не станет трогать женщину, которая уже вышла замуж.

Сяо Юань смотрел на женщину у своих ног, жалобную и обворожительно изящную, способную свести с ума любого мужчину. Неудивительно, что тот больной женился на старшей, а потом взял и младшую, присвоив обеих сестёр себе.

Но теперь Императрица Сяо Цзина пытается угодить ему, Сяо Юаню.

Подумав об этом, он внезапно схватил её за запястье и резко поднял, и когда Пэйцин неожиданно оказалась на кровати, её удивлённое лицо было так же очаровательно, как и всегда.

Как мужчине, Сяо Юаню было вполне естественно испытывать плохие помыслы.

Распущенные длинные волосы разлетелись, несколько прядей прилипли к лицу Пэйцин, как будто они тоже не знали, что делать.

Она смотрела на Сяо Юаня с некоторым страхом.

А он произнёс всего одно слово.

— Снимай.

Глава 7. Унижение

Он раньше не был таким.

Когда-то он был беззаботным юношей, свободным, но не развратным. Он умело уклонялся от шуток и домогательств куртизанок и даже в холод говорил им: «В такую погоду, дорогие сестры, одевайтесь теплее!»

Но у него тоже были моменты страсти. Когда-то в тёмной пещере его красивое лицо пылало желанием. Его лоб покрылся крошечными каплями влаги, он пристально и сдержанно смотрел на неё. Но увидев её испуг и ужас, он сдерживался и успокаивал её:

— Не бойся, я тебя не трону.

— Правда? — Она не осмеливалась пошевелиться.

Из-за того, что она была так напугана, он не удержался и подразнил её:

— Но это не точно. — Её глаза, полные слёз, вызывали жалость, и он не без сожаления произнёс: — Что угодно, но это должно случиться после свадьбы в свадебную ночь. В этом развалившемся месте... ты хочешь этого не меньше меня.

Она, словно цветок под дождём, рассмеялась сквозь слёзы.

Поэтому, услышав это «снимай», Пэйцин поняла, что он уже не тот, кем был раньше.

Сяо Юань не обращал внимания на её слёзы. Он наслаждался её испуганным и беспомощным видом.

— Сними сама, только я буду смотреть. Если я помогу тебе снять, придётся позвать сюда тех бойцов, что только что сражались в крови. В конце концов, они пришли по твоей просьбе, так что это не слишком нагло будет с их стороны ведь? — произнес он эти слова унижения с легкой улыбкой.

Сегодня ночью, видимо, ей не избежать этого.

Слёзы не переставали капать на постель, Пэйцин закрыла глаза и дрожащими руками развязала пояс.

Верхняя одежда скользнула с неё, и аромат в комнате стал ещё насыщеннее. Сяо Юань, стоя у кровати, не отводил от неё глаз. Он пристально смотрел на неё.

Его уже возбуждали её движения.

Пэйцин опустила голову, и когда оголилось её белоснежное плечо, на ней осталось только тонкий нижний слой одежды из шелка, идеально облегающий её изящные формы.

Такое прозрачное нижнее бельё на самом деле ничего не скрывало, но из-за мягкости материала и того, что её носили под одеждой, Пэйцин особенно любила её.