Дары Крови

Рассекла на самом деле, точно так же как делала это и раньше, пройдя сквозь его бесплотное тело. Только в этот раз оставляя после себя белёсый след, точь-в-точь как это было у Ариоса. Но след был глубже, толще, ярче в этой ночной темноте.

Ирал резко выдохнул, хотя что ему было выдыхать? Но ему было больно, это было точно, и он шёл на поводу привычек тела, которого у него не было больше тысячи лет.

Я тоже выдохнул, вкладывая в этот выдох слова:

— Так вы ударили мне в спину? Что это, если не предательство?

На этот раз я стегнул справа-налево, рассекая его тело надвое. Ирал вздохнул, пошатнулся на коленях. Лицо его было искажено болью, а новые шрамы вышли раза в два толще.

— Разве за предательство не положена смерть?

Третий удар вырвал из Ирала стон.

Один из теней поднялся с колен, попятился, заставив меня вскинуть взгляд. Самый невысокий из моих теней, тот, что лишь изредка давал советы. Урамос, советник по финансам.

Под моим взглядом он замер и затараторил:

— Я голосовал против, господин! Против!

— Так вы ещё и голосовали… — в который раз вспомнил я эту подробность, захлебнулся от гнева и повёл взглядом по теням. — Кто же из вас голосовал за то, чтобы предать меня?

Молак, на котором я остановил свой взгляд, хрипло сказал:

— Господин, вы сгущаете краски. Ни о каком предательстве…

Я перебил его:

— Ты ещё Калиоса попроси объяснить мне, что предательства не было. Кто ваш господин, кому вы служите, кого вы не раз называли своим королём?

Глухо пророкотал Ограк:

— Вас. Вы наш король.

— Так, может, только мне решать, что предательство, а что нет?

— Вам, мой господин, — согласился Ирал. — Но виноват лишь я. Только я и никто, кроме меня. Я убедил всех, что вам осталось лишь кроха до Тальмы, заставил их поверить, что вы перепрыгнете сразу через ранг, я заставил их выступить на моей стороне, только я предатель.

Я снова вперил в него взгляд.

— Я столько раз мечтал о моменте, когда я смогу задать вам вопросы, получить ответы и наказать вас, если услышу ложь. И вот этот момент настал, но что же я слышу? Ложь, наглую ложь из твоего рта, и даже наказание ничего не меняет.

— Я не лгу вам, мой король, — улыбнулся Ирал.

Выглядел он, кстати, не лучшим образом — побледнел, на нём проступили и те шрамы, что я заметил два дня назад. Сейчас он был исполосован весь. Это сколько же он ударов принял от меня, пока я убивал того реольца? А вот взгляд Ирала мне не понравился — он горел восторгом, счастьем, а никак не смирением или болью.

Я с подозрением уточнил:

— Ты, случайно, не из тех безумцев, которые наслаждаются болью?

— Что? Нет, мой король, — помотал головой Ирал.

— Ты слишком сильно радуешься для того, кого я только что наказал.

— Что мне это наказание? Лишь доказательство того, что я был прав и вы действительно стали сильней. Ещё не Тальма, но уже Хвао, мой король.

От удара я удержался в последний момент, чуть дёрнул руку, заставив плеть сократиться, и стегнуть не по Иралу, а перед ним.

— Я могу тебя убить?

— Нет, мой король, — снова мотнул головой Ирал. — Для этого вам нужно набрать ещё много сил. Вы лишь Хвао или Достигший границ, вы можете проявить ауру клинка, но даже с ней можете лишь наказать. Если наказаний будет очень много, то я сильно ослабну, но затем верну себе силы.

— Ну да, — со злостью заметил я, — вы же питаетесь моим жаром души.

— Не питаемся, а следуем за вашей силой, — осторожно ответил Молак. — Сильны вы, господин, сильны и мы. Господин, у нас и в мыслях не было предать вас, господин, больше всего мы боимся, что снова канем в пустоту, мы следили, чтобы опасность была не слишком велика, мы даже помогали выживать вашим людям, потому что их сила — это ваша сила, помогли вам спасти даже эту девушку-птенца.

— Какие сладкие речи, — заметил я очевидное и перевёл на него взгляд. — Не зря ты считаешься главным советником. Так что мне, простить вас? Как считаешь, советник?

— Господин, — Молак чуть помедлил, затем кивнул. — вы правы. Наказание должно быть.

Я хмыкнул, снова повёл взглядом вдоль короткого строя преклонённых теней. Спросил вновь:

— Кто голосовал за предательство?

— Я голосовал за большую схватку, которая сделает вас сильней, мой король, — ответил мне Ограк, встал с колен и шагнул вперёд.

Шаг вперёд сделал и Ариос:

— Я голосовал за то, чтобы у вас появился дополнительный шанс выжить на этой войне, мой король.

Дрожа, не вставая с колен, заговорил Тормур, советник по сельскому хозяйству, самый бесполезный сейчас из моих советников:

— Я голосовал, мой господин и мой король, потому что боюсь снова исчезнуть. Эта пустота и есть смерть, а я больше не хочу умирать.

Молак ответил за всех остальных:

— Мы были против, господин.

Я тронул шрам, ощущая под пальцем колкость щетины, качнул головой:

— Доверие очень хрупкая штука, его можно разбить одним словом, одним поступком, и вы это успешно сделали. В детстве я боялся вас, из-за вас всегда выглядел трусом в глазах отца, из-за вас меня пытался убить дистро отца, из-за вас мне пришлось самому стать убийцей. Первый человек, которого я убил, был не врагом, а верным слугой моего Дома.

Ирал, которому по уму нужно было бы молчать, молчать не стал.

— Как можно быть верным, поднимая руку на наследника Дома?

Я вперил в него злой взгляд и ужалил в ответ:

— Как можно быть верным, решая за короля и скрывая от него правду?

Мне показалось, что я расслышал едва уловимый шёпот:

— Молчи, баран.

Возможно, не послышалось, потому что Ирал не проронил больше ни слова.

Я отвернулся от него и продолжил, пусть это уже и не казалось столь важным:

— Едва вы начали говорить, как мои страхи лишь усилились. Вы научились убивать прикосновением. Что, если, заполучив достаточно силы, вы сможете влиять на мои поступки? Окутать моё тело и не остановить сердце, а управлять моими руками, моими ногами, моим голосом и моим разумом?

Я замолчал и криво ухмыльнулся в тишине леса. Молак не выдержал и попытался опровергнуть меня:

— Господин! Мы на такое не были способны даже в былые времена!

— О которых вы сами не помните.

— Не помним деталей, но такое…