Давай сыграем в любовь

А потом… выходит надпись, которая выбивает весь воздух у меня из легких. Видео-то откровенное на этом заканчивается, его в природе более длинного не существует. Потому что не было ничего у меня с Владом. Я тогда оттолкнула его, смутилась, сказала, что не готова пока, но дело было больше в другом. Мне хотелось услышать сперва признание в любви, в том, что я единственная у него. На деле же Туманов разозлился и выдумал, что у него дела. Мы разошлись, оставшись в ссоре. Хотя сейчас это неважно. Важна черная лента на экране, на которой гласит фраза:

«Хочешь хорошо провести ночь, тогда звони». И мой номер телефона, вернее, не мой, там ошибка в одной цифре — последней. Но это все равно ничего не меняет.

— Это… откуда? — кое-как произношу, а у самой руки дрожат, и мир вмиг темнеет. Все то хорошее, к чему я так стремилась, каждая крупинка, которая давалась мне с таким усилием — исчезает. В груди дыра. Огромная. И обида хлещет через край. Обжигает легкие, словно яд. А тело — оно леденеет. Будто покрывается маленькими крупинками льда. А вместе с ним и сердце.

И сразу мысль приходит. Вполне осознанная, яркая, отрезвляющая. Мысль, которая выбивает почву из-под ног, разрушает меня, и заставляет предательским слезам скатиться по щекам.

— Крис… — шепчет Дашка. Но я тут же утираю слезы рукавом.

— Сволочь, — произношу не своим голосом. А у самой перед глазами проносится слишком много всего. И поцелуи жаркие. И взгляды пылкие. И вот даже на сумке фенечка, которую я оставила после того, как вечером починила замок. Все это врезается ножом в мою истерзанную душу и рвет там каждый орган по-новой. Хлеще. Острее. Жестче. Будто одного раза мне было мало.

— Хочешь, давай вместе прогуляем пары? — вдруг предлагает Даша.

— Ты реально хочешь пропустить историю из-за меня? Нет, — качаю головой. — Из-за такой глупости.

— Конечно, — с улыбкой отвечает она. А ведь у меня никогда не было подруг. Таких, чтобы в трудную минуту взяли за руку и прошли вместе тернистый путь. Подруги, которая станет жилеткой и заставит пожалеть любого козла, что посмел обидеть. И от этого тоже в глазах застывают слезы.

— Ты не веришь им? Тут реальное видео, — всхлипнув, снова вытираю слезы рукавом. И страшно так становится, что Дашка отвернется, как и все. Поверит. Взглянет с отвращением. Как в тот день, когда я шла по школе и ловила на себе осуждение в глазах людей. Они ничего не знали обо мне. Они не были со мной даже знакомы. Однако осуждали, считали, что я плохой человек, продажная девка.

Это же так легко. Смотреть со стороны. Видеть лишь то, что тебе показывают. Порицать. Плевать в спину. Кривить губами. Судить проще, чем узнать правду. Хотя… нужна ли кому-то правда?

— Ну и что, — жмет плечами Дашка. — Реальное или нет, никто не имеет права влезать в твою личную жизнь и выставлять ее на всеобщее обсуждение. Это отвратительно.

Я облегченно выдыхаю. Не ошиблась. В тот день, когда мы познакомились, я не ошиблась в человеке, которого подпустила близко.

— Там еще что-то есть? — с содроганием произношу.

***

— Нет, только это.

И снова вдох. Болезненный, от которого спазмируют легкие. Тяжело осознать, что происходящее реальность, а не дурной сон. Что человек, в чьих руках мое израненное сердце бьется быстрее, поступил настолько подло.

Хотя кое-что не укладывается в голове до сих пор. Например, почему Соболев не выдал весь имеющийся компромат. Если уж захотел ломать, то почему не на все сто процентов? С другой стороны, вполне возможно, что это временно, и завтра он дополнит мою характеристику.

И мне от этого так тяжело делается, невыносимо просто.

Руслан в очередной раз решил показать всему универу, кто тут хозяин. Не понравилось, как я веду себя? Растоптал. Выставил посмешищем. А я ведь влюбилась в него. В монстра. В человека без принципов и убеждений. Влюбилась искренне, наверное, впервые. Засыпала с мыслью о нем, писать книгу не могла, потому что в своих героях видела его. Такого крутого. Сильного. Смелого. Плюющего на мнение окружающих.

Насмотрелась? Намечталась? Достаточно. Пора бы снять розовые очки и пережить очередное разочарование. Намотать сопли на кулак и пройти по канату, с которого меня всеми силами пытаются скинуть.

Я ведь сильная. Я же справлюсь и не упаду, правда?

— Пойдем на пару, — прошу Дашку.

— Уверена? — участливо уточняет она. Не передать словами, насколько я ей благодарна. Просто хотя бы за то, что она здесь, рядом. И мне в этот раз не придется пройти одной по коридору, вжимая голову в плечи, словно какой-то преступнице.

— Не очень, но кто не рискует, да? Все будет нормально. Мы же уже не дети, верно?

Я будто утешаю сама себя. Хочу верить, что взрослые люди отреагируют иначе. Не будут ставить на мне клеймо непонятно какой девушки.

Дашка подходит, берет под руку меня, и мы идем вдвоем, слушая звуки наших каблуков, что разлетаются о стены эхом. Под взгляды студентов, которые наверняка уже видели ролик. Под их перешептывания. Осуждения. Смешки. Видео выложили в самый крупный паблик нашего института, даже не курса. Я проснулась звездой. Только падшей, а не яркой, красивой, уверенной. У моей звезды нет наконечников, и она не горит. Вот такая слава у нее — обратная.

Пока идем, сердце глухо бьется о ребра. Неистово. Словно в него воткнуты иглы, и каждое движение помогает им проткнуть мышцу сильнее, жестче. И вся моя мнимая уверенность летит в тартарары. Потому что я мыслями в прошлом. В том школьном дне. Вышагиваю не в состоянии поднять головы, посмотреть по сторонам, даже несмотря на то, что Дашка сейчас рядом.

А уж когда мы входим в кабинет, где должна проходить пара, я ощущаю себя полной дурочкой. Глупой, до ужаса наивной, той, кто верит в людей и их здравомыслие. Но этого то ли нет, или же происходящее больше месть, чем желание докопаться до истины. Одногруппники, как свора голодных собак, с улюлюкающими улыбками взирают на меня, радуясь тому, что происходит.

— Ну привет, девочка по вызову, — Лейла снимает меня на камеру телефона, озвучивая реплику и при этом не скрывая смешка. Народ хихикает, не громко, конечно, да только этот их смех, как разряд тока — бьет наотмашь. Я задыхаюсь.

У меня начинает кружиться голова от окружающих голосов противных, как горький жженый кофе. И лица одногруппников в момент будто растворяются, превращаясь в темное полотно. Ощущение такое, словно люди, вокруг вытягивают из меня силы к существованию. Их насмехательство пронзает меня, как мелкие тупые лезвия, оставляя после себя неизлечимые глубокие раны.

— А мне окажешь услугу, Ивлева? — на полном серьезе спрашивает Захар Станьев, с которым за весь семестр мы и словом-то не обмолвились. Следом Лева Органов подмигивает, облизнувшись, словно собирается сожрать порцию мяса.