Давай сыграем… в любовь…

Амалия не могла слышать, что говорит её жених, но, судя по блеску глаз его собеседницы, разговор доставлял ей удовольствие. Вот он произнес несколько слов, озорно сверкнув глазами, и она рассмеялась, томно откидывая голову, чтобы присутствующие могли оценить совершенную линию шеи. Девушка нахмурилась и вновь посмотрела на Рудольфа.

Раньше, слишком подавленная своими собственными переживаниями, она видела перед собой усталого озлобленного человека. Теперь, когда все уже прошло, она вдруг с удивлением заметила, что император был весьма привлекателен.

Возможно, он не обладал той абсолютной красотой, которой так славился его покойный кузен Леопольд, но сейчас, когда магия исцеления сгладила заострившиеся черты лица и убрала усталую озлобленность, он был весьма интересен. От него исходила какая— то властная уверенность, в бирюзовых глазах притаились смешинки, а губы уже не сжимались так плотно, в одну линию.

Теперь Амалия склонна была верить словам баронессы Фриш, что Рудольф пользовался успехом у женщин. Да и она сама недавно чуть не поддалась его властному притяжению. Амалия невольно вспомнила несостоявшийся поцелуй и слегка покраснела.

Внезапно император поднял голову, встретился взглядом с глазами своей невесты и приветливо улыбнулся. Она приподняла брови, с явной насмешкой смотря на его соседку. Бирюзовые глаза озорно сверкнули. Император поднял бокал и что-то негромко сказал, гости подхватили:

— За здоровье невесты императора!

Пришлось снова пригубить шампанское, а это был уже второй бокал. Не привыкшая к алкоголю, девушка чувствовала, что голова начинает кружиться. Голоса приглашенных теперь звучали громче, сливаясь в монотонный гул. Она чуть не пропустила момент, когда надо было встать из-за стола, оставив мужчин наедине с портвейном и сигарами. Впрочем, привыкшая принимать гостей с тех самых пор, когда ей было позволено надеть первое длинное платье и сесть за стол со взрослыми, Амалия спохватилась вовремя, и её оплошность никто не заметил.

Она поднялась как раз в тот момент, когда слуги, убрав тарелки из мейсенского фарфора, на которых был изображен герб Империи, ставили на стол бутылки с портвейном.

В окружении женщин, девушка прошла в бальный зал, стараниями слуг превращенный в гостиную. Удобно расположенные диваны так и манили присесть, на столиках были расставлены чайные приборы и возвышались горки пирожных.

Понимая, что все ждут ее сигнала, Амалия первая присела на диван, скрывая смущение, расправила шаль, приказала слугам разливать чай и внимательно посмотрела на дам, старавшихся занять место как можно ближе к ней.

— Прекрасная сегодня погода, не правда ли? — одна из женщин решила нарушить молчание. Невеста императора кинула на нее пристальный взгляд. Пожилая матрона, затянутая в винно-красное платье, на шее — колье с огромными рубинами, высокая прическа украшена графской короной, морщины запудрены, отчего ее лицо казалось маской.

— Наверное, — Амалия постаралась быть вежливой, — Признаться, у меня сегодня было много дел, и я не успела прогуляться.

— Судя по вашей коже, вы любите прогулки, — заметила Лилиана. Ее голос был очень мелодичным, наверняка он нравился Рудольфу.

— Скорее, это наследие Великой Империи, вы же знаете, что во мне течет кровь императора Александра, — дружелюбно улыбнулась Амалия. Напоминание о древних фамилиях заставило женщину обиженно поджать губы, а ее соседок многозначительно переглянуться. Все уже и забыли, что эрцгерцог Норрик вел свой род от дочери великого императора Александра, рожденной от его младшей жены, афинянки Таис. Об этом свидетельствовали смуглая кожа, а также темные волосы и серые глаза, бывшие у всех представителей рода. Дом Лауфенбургов вел свой род от старшей жены Великого императора.

Оба рода обладали значительным магическим потенциалом и заносчивым характером, достаточно успешно сглаживаемым воспитанием.

— Но я действительно люблю прогулки, особенно верхом, — продолжила девушка, пытаясь поддержать беседу с дамой в рубинах.

— Вы хорошая наездница? — оживилась одна из женщин, очень худая, с лицом, напоминающим лошадиную морду.

— Наверное, — улыбнулась Амалия, — Во всяком случае, за последние два года я удостоилась всего двух критических замечаний от эрцгерцога! Уверяю вас, это многого стоит! Моего брата отец критиковал целых семь раз за месяц!

— О, эрцгерцог прекрасно разбирается в лошадях! — продолжала дама.

— Да, мы в семье всегда смеемся, что у него единственная любовь — лошади.

— У вас это — фамильная черта?

— Все мои братья и сестры хорошо сидят в седле.

— И только ваша младшая сестра не разделяет вашей страсти, — слащаво протянула Лилиана, небрежно обмахиваясь веером, на гарды которого были усыпаны бриллиантами и сапфирами. Судя по тому, как она старательно демонстрировала невесте императора именно свой веер, это был подарок Рудольфа. Амалия с какой— то усмешкой подумала, что щедрость её жениха к любовнице следует записать скорее в достоинства, чем в недостатки. Во всяком случае, она сделала вид, что ничего не замечает.

— Лиззи предпочитает балы, — подтвердила контесса, пропуская намек о спорном происхождении своей сестры, — И, кстати, она чем— то похожа на вас…

— На что вы намекаете? — вскинулась её соперница.

— Элизабет очень красива, а вы не знали? — Амалия широко распахнула глаза, — Правда, она — блондинка, и на ее коже нет веснушек, — она слегка улыбнулась, услышав фырканье за спиной, — Думаю, она обязательно приедет на сезон ко мне в гости, как только в стране закончится траур. Вам непременно стоит познакомиться! Две красавицы вместе, кавалеры просто растеряются при выборе! Правда, она моложе…

По залу послышались сдавленные смешки. Поняв, что они адресованы ей, Лилиана сузила глаза, но тут же отвернулась и сделала вид, что пьет чай.

Тем временем дама с лошадиным лицом не отставала, умело оттеснив остальных, она расспрашивала девушка о конюшнях её отца, сыпала терминами и задавала вопросы о планируемом потомстве, которые были на грани приличия.

— Дорогая, прошу, не увлекайся! — попросила ее подруга, сидевшая рядом, — иначе контесса решит, что мы крайне невоспитанные особы!

— Скорее, очень увлеченные, — поправила её Амалия, — И я прекрасно вас понимаю…

— Вот видишь! — торжествующе воскликнула дама с лошадиным лицом, но подруга её перебила, спрашивая у девушки о театре и книгах. В разговор сразу же вступили и остальные, в результате, когда мужчины прошли в зал, то попали в разгар баталии про очередной новомодный роман.

Глуховатая старуха в фиолетовом платье считала его аморальным, дамы помоложе — просто восхитительным. Амалия не читала эту книгу, поэтому в основном молчала. При виде входящего Рудольфа она улыбнулась и невольно бросила на него взгляд, умоляющий о помощи, затем спохватилась и поднялась.