Давай сыграем… в любовь…

— Ваше величество, — дамы присели в реверансах. Император подошел к невесте, сделал знак подняться и отвел к окну так, чтобы остальные не слышали, о чем они разговаривают.

— Судя по вашему взгляду, я пришел вовремя.

— О, да, — со смешком подтвердила она, — тему морали уже обсудили, а тему о любви еще не начали.

— Вы не хотите говорить о любви?

— Вы специально спросили так, чтобы и «да» и «нет» прозвучали одинаково глупо?

Он улыбнулся:

— А вас не проведешь.

— Ваших устах это звучит как комплимент.

— Это и есть комплимент.

— Играете на публику? — она чуть приподняла брови.

— Скорее, на одну особу…

— Могу я узнать на кого именно?

— Конечно. В свое время вы все узнаете, — хмыкнул он и переменил тон, — Прошу, потерпите еще немного, поскольку в Империи траур, то балы отменены, поэтому сегодняшний вечер — единственное развлечение для всех этих людей.

— Да, я понимаю… — она заметила, что многие вытянули шеи, стараясь уловить, о чем говорит император со своей невестой.

— Ваше Величество, Ваша Светлость, — адъютант подошел к ним, — Позвольте напомнить, что у вас гости!

— Да, мы как раз обсуждаем, тот момент, как быстро они начнут разъезжаться, — отозвался Рудольф.

— И вы решили дождаться этого светлого момента, прячась за пальмами? — ухмыльнулся барон.

— Эдмунд, да ты просто читаешь мои мысли! — восхитился император, Амалия прикусила губу, чтобы не рассмеяться, — Я уже начал присматривать самую большую кадку.

— Она вот в том углу, — адъютант с серьезным видом кивнул в сторону колонн, но, боюсь я видел, как пять минут назад за кадку ускользала графиня Фанни, а потом туда прошел барон фон Беккер… Так что ваше появление там может быть воспринято весьма двусмысленно, особенно самой Фанни.

— Как я понимаю, она тоже из списка? — совершенно невинно поинтересовалась Амалия, чувствуя кураж после выпитого шампанского.

— Какого списка? — недоумевающе нахмурился Рудольф, переводя взгляд с невесты на внезапно смутившегося адъютанта.

— Думаю, Ваше Величество, барон Фриш поведает вам о нем завтра, а сейчас он прав: мы непростительно пренебрегаем гостями, прошу меня извинить! — она вновь склонилась в реверансе, после чего с ослепительной улыбкой направилась к ближайшему чайному столику.

Рудольф, все еще оставаясь у окна, проследил за ней задумчивым взглядом.

— Похоже, твой дядя сделал правильный выбор, — заметил его адъютант.

— Ты даже себе не представляешь насколько, — отозвался император и внимательно посмотрел на своего друга, — Так что это за список?

Тот замялся и, слегка запинаясь, пересказал разговор за столом. Вопреки ожиданиям, Рудольф лишь рассмеялся, чем заслужил удивленный взгляд своего друга.

— Напомни мне завтра, я лично займусь этим, а то ты можешь кого-нибудь пропустить, — попросил император и, следуя примеру свой невесты, направился к гостям. Его несколько раз почтительно окликали, втягивая в разговоры о политике и развлечениях. Лилиана то и дело подходила, стараясь попасться на глаза императору. Амалия, напротив, казалось не обращала на жениха никакого внимания, хотя Рудольф иногда ловил на себе её слишком задумчивый взгляд.

Глава 6

Следующее утро ознаменовалось визитами. Гостьи, а это были именно гостьи, следовали к Амалии одна за другой, на этот раз в сопровождении своих юных дочерей, самая старшая из которых была всего на год младше самой контессы. Благовоспитанные барышни очаровательно смущались и сидели, слегка потупив взгляд, пока их родительницы расписывали достоинства своих чад.

— Вы бы знали контесса, как Тересса любит петь…

— … Эмилия читать

— … Агнесса ездит верхом…

Упоминая о достоинствах дочерей, ни одна из дам не заикнулась о танцах, тем самым Амалия поняла, что весть о причинах опалы графини Ольшански уже разнеслась по столице.

Девушка стоически выдерживала все эти разговоры, улыбаясь посетительницам, так что к обеду у нее уже сводило челюсти.

— Похоже, у меня перебывали представительницы всех знатных родов Империи! — пожаловалась она Герде чуть позже, когда сидела у туалетного столика в гардеробной. После утренних визитов она позволила себе сменить темное платье на клетчатое. Сшитое два сезона тому назад, оно, тем не менее, подходило ей куда больше, чем темно— серый шелк, который ей пришлось надеть с утра.

— Оно и понятно, все хлопочут за своих дочерей, — рассудительно заметила та, расчесывая длинные густые волосы своей госпожи, — А быть фрейлиной всегда почетно для девицы. Вспомните хотя бы штат вашей матушки.

Амалия грустно кивнула. Её мать всегда покровительствовала юным девушкам, порой ратуя за их счастье больше, чем за счастье собственных дочерей. Даже сейчас, за все это время, она получила от эрцгерцогини лишь пару писем, в которых Амалии давались наставления и советы. Мать ни разу не поинтересовалась, что чувствует её дочь, оказавшаяся в столь щекотливой ситуации. Зато сестра, также приславшая письмо, не стеснялась в выражениях, выплескивая свое разочарование и ярость. Амалия даже не смогла дочитать злобное послание Элизабет до конца и сожгла его в камине.

Вошедший лакей с виноватым видом передал очередную визитную карточку: Лилиана фон Оленштайн.

— С племянницами, — добавил лакей, сочувственно смотря на контессу. Она вздохнула:

— Проси.

Лилиана просто вспорхнула в комнату, за ней шли две девушки. И если младшая из них была точной копией тети, то старшая, обладавшая не слишком эффектной внешностью, держалась в тени красивых родственниц. Но почему— то Амалия обратила внимание именно на нее.

— Контесса, — Лилиана присела в безукоризненном реверансе, — Позвольте вам представить моих племянниц, девиц Кейсендорф: старшая — Мари и младшая — Анна— Леопольда, названная в честь трагически погибшего кронпринца. Императрица была её крестной и обещала место фрейлины.

Девушки вновь присели в реверансах. Амалия кивнула им и указала на диван, сама предпочитая оставаться в кресле:

— Присаживайтесь.

От нее не укрылось, что Мари присела последней, лишь после того, как Лилиана и её красивая племянница заняли лучшие места.

— Я сочла своим долгом приехать и отблагодарить вас за вчерашний радушный прием! Он был восхитителен!

— Но, тётя, ты же сама сказала, что танцев не было! — запротестовала Анна— Леопольда. Лилиана бросила на нее убийственный взгляд.

— Извините, — она вновь обратилась к Амалии, — Моя племянница очень молода и не осознает ту трагедию, которая произошла с императорской семьей!

— Да, конечно, — контесса тем временем украдкой рассматривала старшую из девушек, сидевшую очень напряженно, — А вы, Мари, тоже жалеете о танцах?

— Мне не чужды развлечения, — слегка смущенно улыбнулась та, — Но тосковать о танцах, когда в стране траур, по меньшей мере, эгоистично.

Амалия слегка прикусила губу, чтобы скрыть улыбку, судя по всему, девушка была умна и явно не жаловала своих родственников.