Давние встречи

«Поиски спокойствия, — пишет Моуэт, — приведшие меня в науку, на которую я возлагал большие надежды, потерпели фиаско. Я увидел всю бессмысленность никому не нужного собирания птичьих мумий, которые полагалось хранить отгороженными от жизни в полутемных металлических шкафах за каменными стенами музеев».

Без определенных занятий и цели Моуэт жил в убогом поселении метисов индейского племени кри. Среди последних представителей вымирающей расы, доведенной до разложения и упадка всем тем, что есть злого в цивилизованном мире хищников-капиталистов и безжалостных торгашей, Моуэт встретил простого человека, который направил его по определенному пути и указал новую цель.

От пожилого и опытного охотника, проведшего большую часть своей жизни на крайнем Севере, Моуэт еще раз услышал о диких оленях-карибу, о пустынной, холмистой и холодной стране, в которой обитает неведомое белым людям племя илхамютов, первобытных охотников на диких оленей.

Возвратившись в город, в университет, Моуэт усердно принялся за изучение зоологии. Эта наука должна была пригодиться ему как будущему исследователю диких оленей-карибу, жизнь которых для ученых пока оставалась загадкой. Моуэт сознавал, что изучение жизни оленей послужит предлогом для возвращения на полюбившийся некогда Север. Прочитывая книгу за книгой, он стал понимать, что далекий Север — это не только мир застывших рек и озер, но живая земля, в которой текут быстрые реки, сияют озера, отражающие голубое летнее небо, с берегами, покрытыми цветами. Далекий Север — это родина бесчисленных птиц, белых лисиц-песцов и диких оленей.

Товарищи Моуэта, занявшиеся после войны прибыльным бизнесом, приносившим большие доходы, посмеивались над его «неприбыльной» мечтой. Один из таких товарищей оказал Моуэту неожиданную услугу. Дядюшка этого приятеля пересек некогда неведомую арктическую страну Баренс, и в его путевых записках, хранившихся в семейном архиве приятеля, Моуэт нашел много такого, что ему было еще неизвестно.

Его заинтересовала эта почти неведомая холодная страна, в центральной части которой жили люди, почти не общавшиеся с цивилизованным миром, никогда не видевшие железных дорог, пароходов, не ведавшие о существовании на земле шумных больших городов. Основательно изучив имевшиеся материалы, Моуэт выехал на север Канады с целью проникнуть в таинственную страну, о которой путешественники и исследователи знали мало. Официальной целью его путешествия было обследование жизни диких оленей-карибу, но еще больше увлекала надежда встретиться с людьми, жившими в стране, почти неведомой белому человеку.

Моуэт не был путешественником-белоручкой, совершающим свои путешествия по готовым расписаниям и удобным туристским маршрутам. Он один ехал в неисследованную страну, где его ожидали тяжелые, подчас опасные испытания. Прилетев с берега моря на старом самолете, принадлежавшем летчику-любителю, поспешно покинувшему его на льду пустынного озера, Фарли Моуэт остался один в неведомой стране с небольшим запасом продовольствия и охотничьих припасов.

Целых два года Моуэт прожил среди людей загадочного оленьего края, разделяя с ними их горькую судьбу. В своих книгах он описал трагические события, происходившие на его глазах в арктической стране Баренс, живая и мертвая природа которой очень сходна с природой Крайнего Севера нашей страны. Люди, населявшие эту страну, столетиями занимались охотой на кочующих диких оленей. Оленье мясо и жир были единственной их пищей. В отличие от эскимосов, живущих по побережью полярного океана, охотившихся на моржей и других морских животных, илхамюты, кочевавшие в центральной части пустынной холодной земли, моря не знали. Зиму они проводили в снежных хижинах-иглу, летом кочевали в просторах своей заповедной страны, занимаясь охотой, заготовкой пищи. До последнего времени илхамюты жили первобытной жизнью охотников, которых кормила и одевала сама окружающая их природа. Они не знали начальства, судов и писаных законов, без чего не могут жить цивилизованные люди, не знали права собственности, жестокого разделения на «мое» и «твое». У них не было преступлений, убийств и воровства, столь знакомых цивилизованному миру.

Еще до недавнего времени об охотничьем племени илхамютов, обитавшем в малодоступных районах холодной страны, ученые путешественники и географы знали мало. Сами илхамюты не подозревали о существовании больших государств, воевавших между собою, не знали о том, что происходит за пределами их пустынной и холодной родины. С цивилизованными белыми людьми они редко общались. С первобытной наивностью верили они в божественные силы природы, в добрых и злых духов, повелевавших человеческой судьбой.

Единственной их пищей было мясо диких оленей-карибу. Неисчислимые стада диких оленей весною и осенью проходили мимо их жилищ, и недостатка в пище охотники не знали. Ближайшими их соседями были племена северных индейцев, вытесненные с юга белыми колонизаторами, безжалостно захватившими лучшие и плодородные земли, разжигавшими между уцелевшими племенами индейцев ненависть и взаимную вражду.

Общение с белыми людьми, проникшими на Север в поисках наживы, для илхамютов обернулось великим и гибельным несчастьем. Белые привезли с собою неведомые болезни: чахотку, дифтерию, полиомиелит. От этих болезней умирали сотни людей, лишенных какой-либо помощи, продолжавших жить своей кочевой жизнью. Владельцы факторий, скупщики мехов и оленьих языков снабжали илхамютов современным скорострельным оружием, позволявшим истреблять оленей в огромных количествах.

В обмен на модные в те времена шкурки песцов (раньше илхамюты песцовым промыслом не занимались) владельцы факторий снабжали охотников дешевыми товарами, негодными безделушками, выдавали патроны. У убитых оленей вырезали лишь языки — изысканное лакомство американских гурманов; мясо и шкуры бросали на месте убоя. Так образовались грандиозные кладбища, где гнили десятки тысяч убитых оленей.

В книгах Фарли Моуэта нет ничего выдуманного. Он рассказывает только о том, что сам видел и пережил, описывает людей, с которыми сводила его судьба. Он был живым свидетелем гибели маленького и доверчивого народа, вымиравшего от голода и болезней. С насмешкой и гневом рассказывает Моуэт о деятельности чиновников и христианских миссионеров, которым канадское правительство поручило заботу о просвещении «невежественных и диких язычников». В результате ханжеских проповедей, подобно губительным болезням, распространялась зараза лжи, доводившая людей до отчаяния и безумства. С крестом и Евангелием в руках проникали на Север усердные служители доллара, хищные и безжалостные дельцы.

Подобно тому как некогда на американском обширном материке вымирали племена коренных его обитателей — индейцев, уже в наши жестокие дни на глазах Моуэта погибали обманутые белыми детски доверчивые илхамюты. Нечто подобное происходило некогда и в нашей стране, где у берегов полярных морей жили и живут народности, кровно родственные народам крайнего Севера Канады, Гренландии и Аляски, географически близких нашим северным берегам.

В прошлые времена народности нашего Севера, к которым успели проникнуть предприимчивые хищники, скупщики мехов, вымирали от голода и болезней. Причиной несчастья была безжалостная эксплуатация, наглый обман и жестокие насилия. Вместе с церковной проповедью на Север ввозили водку и спирт, которые шли в обмен на драгоценную пушнину. Скупщики мехов спаивали доверчивых людей, наживая большие капиталы. Среди обитателей русского Крайнего Севера нередко бывали случаи вымирания целых племен, самоубийства. Еще в недавние годы у чукчей в обычае было умерщвление стариков. Отцеубийство сопровождалось семейным ритуалом. Во время прощального пира отжившего свой век старика убивал старший сын, накидывая петлю на шею отцу, покорно ожидавшему своей добровольной смерти.

В отличие от американских эскимосов, добывающих пищу охотой и рыболовством, народы нашего Севера с незапамятных пор занимаются домашним оленеводством. Мясо домашних оленей спасало людей от неизбежной голодовки. Нетребовательные к пище домашние олени заменяют ездовых собак, требующих мясного или рыбного корма. Запряжки оленей на Севере нашей страны до сего времени остаются самым надежным средством передвижения и перевозки грузов.

По словам Моуэта, канадское правительство не озаботилось приобретением домашних оленей, которые могли бы спасти жизнь илхамютов. Стада диких карибу катастрофически уничтожались с каждым годом. В безжизненную пустыню, покрытую могильными знаками илхамютов и костями оленей, превратилась еще недавно богатая страна.

Американские и канадские эскимосы, проживавшие на берегах полярного океана, оказались в лучшем положении. Их кормит охота на морского зверя и рыбная ловля. Но и жизнь эскимосов становится нелегкой. С каждым годом уменьшается количество морского зверя и рыбы.

Читая книги Фарли Моуэта, как бы отчетливо видишь живое лицо самого автора — простого, отважного, доброго и умного человека, на свой страх и риск предпринявшего опасное и смелое путешествие, отказавшегося от привычных удобств городской жизни, не пострашившегося разделить свою жизнь и судьбу с судьбой погибавшего маленького народа.

Моуэту пришлось переносить испытания, которые были бы не под силу избалованному человеку, привыкшему к покою и уютному кабинету. В его книгах не найдешь и малейшего признака самовосхваления, шумного фразерства, заменяющего у иных писателей живое слово и живую мысль. Не хвастает он своими подвигами, своим подлинным гуманизмом.

Правдиво написанные книги «Люди оленьего края» и «Отчаявшийся народ», естественно, подверглись на его родине нападкам со стороны официальных лиц, государственных чиновников, в руках которых была судьба погибавшего народа. Моуэта упрекали в преувеличениях, в необоснованных выводах и заключениях. Канадские власти обиделись на писателя за неприкрашенное изображение трагической и печальной действительности, за подлинный реализм. В официальных канадских изданиях на книгу Моуэта появились недоброжелательные рецензии.