Дай лапу, друг медведь !

Борька молчал.

Ирина Васильевна, классный руководитель пятого "Б", попыталась подойти к Борьке с другой стороны.

– После случая с курткой ты вел себя примерно, - сказала она мягко, почти ласково, - с учебой у тебя тоже все в порядке - первую четверть кончаешь без двоек. Значит, есть у тебя и сила воли, и держать себя в руках ты можешь. Так почему же сейчас не хватает у тебя мужества на простое извинение? Гвоздев перед тобой извинился, а почему ты не хочешь просить у него извинения? Ведь ты же обидел его больше, чем он тебя.

Борька молчал.

– Или ты считаешь, что раз за куртку Гвоздевым уплачено, значит, и инцидент исчерпан?

– спросил историк.

Но Борька даже не поднял головы.

– Жаль, - сказала Нонна Федоровна.
– Твое молчание тебе же вредит. Не услышав чистосердечного раскаяния, мы не можем считать, что ты полностью осознал всю тяжесть своего проступка. Придется тебя наказать более жестко, чем мы думали.
– Она помолчала и уже иным, бесстрастным и твердым голосом произнесла: - Я предлагаю за первую четверть Борису Сизову поставить оценку по поведению "неудовлетворительно"; Валерию Гвоздеву - объявить выговор.

...Из учительской, где заседал педсовет, они вышли вместе. В коридоре у окна стоял Андрюшка и смотрел на улицу, где крупными хлопьями падал снег. Он обернулся на стук двери, встретился взглядом с Борькой, спросил:

– Ну, чего?

Борька часто-часто заморгал глазами, склонил голову и заплакал.

– Мне выговор, а ему "неуд" по поведению за четверть, - сказал Валерка.

Но Андрюшка будто не слышал его. Он потряс Борьку за плечо, сказал:

– Ты погоди реветь! Расскажи, чего там говорили?

Но Борька уткнулся лбом в холодное стекло окна и не в состоянии был произнести ни слова; слезы неудержимо катились по его щекам в падали на подоконник.

Валерка постоял в нерешительности за спиной Андрюшки и, чувствуя себя лишним, пошел к выходу.

– Я не понимаю, чего ты плачешь?
– говорил Андрюшка.
– Подумаешь, "неуд"! Во второй четверти исправишь, и все дело.

– Обидно!..
– чуть слышно выдавил Борька.

– Конечно, обидно, - согласился Андрюшка.
– Тебя еще и ругали?

Борька отрицательно потряс головой.

– Тогда и совсем нечего реветь. Вообще, пора забыть про эту несчастную куртку. Хватит! Лучше посмотри, что на улице делается.

Борька приподнял голову и только теперь увидел, что за окном густо валит снег и что земля уже вся побелела.

– Снег...
– тихо и удивленно сказал он.
– Надо же!..

– Вот именно. А ты ревешь, как девчонка. Даже мне за тебя стыдно.

Борька тотчас стер с лица слезы рукавом и сказал:

– Больше не буду.

– Вот и порядок. Ты хоть помнишь, что завтра нас на каникулы распустят?

– Помню, как же!

– Ну вот. В лес пойдем. Знаешь, как интересно в лесу, когда первый снег!..

– Давай за рябиной еще раз сходим?

– Сходим и за рябиной. Если птицы еще не всю ее расклевали.

29

Капризна осенняя погода. Обильный снегопад сменился на другой день теплым южным ветром. Пушистый снег отсырел, с крыш потекло, пошел мелкий, моросящий дождь.

Сырая, промозглая погода с сильными ветрами, наносящими то снег, то дождь, держалась несколько дней. На Октябрьские праздники снегу в полях почти не осталось, дороги раскисли. Без нужды на улицу не хотелось показывать носа. Но разве усидишь дома даже и в такую непогодь, если каникулы? И Андрюшка с Борькой все-таки сходили в лес.

В лесу оказалось неприютно и пусто. Глухо шумели, раскачиваясь, ели и сосны, в голых ветвях осин и берез свистел ветер, жухлые травы и кусты набрякли от влаги. Все живое куда-то попряталось.

Как и предполагал Андрюшка, ягод на рябинах не оказалось, лишь кое-где в переплетении темных от сырости веток сиротливо краснели отдельные ягодки. Так ни с чем и возвратились ребята в деревню.

Потом внезапно похолодало, ветер повернул с севера. Лед на речке, не успевший еще растаять, вновь окреп, лужи промерзли. По-настоящему хорошим выдался лишь последний день коротких осенних каникул. Утром, выглянув в окно, Андрюшка даже зажмурил глаза - так ярко сияло на чистом небе еще невысокое солнце. На молоденьких деревцах, высаженных в палисаднике, золотистым куржаком искрился иней. Термометр за окном показывал минус двенадцать.

Наскоро позавтракав и насыпав птицам корму, Андрюшка поднялся на чердак, достал ящик с зимними удочками и стал осматривать и проверять свои снасти.

– Не на рыбалку ли собираешься?
– спросила бабка.

– Попробуем с Борькой, может, и половим чего... Вон как хорошо приморозило!

– Приморозило-то добро.
– Старуха вздохнула.
– На наше бы озеро вам сходить!

– Куда уж на озеро - в такую даль!..
– с легкой грустью отозвался Андрюшка, живо вспомнив, как по перволёдью ловил на блесну окуней и щук на Веселом Хуторе.

Предложение сходить на рыбалку Борька встретил восторженно.

– Колотушкой будем?
– Он видел, как по первому льду глушат мелкую рыбешку колотушками и палками.

– Разве это рыбалка - колотушкой?
– усмехнулся Андрюшка.
– Удочками надо!
– Он открыл ящик и вынул две короткие, не более полуметра длиной, удочки.
– Вот этими. На блесны.

Борька взял одну удочку, повертел ее в руках и недоверчиво сказал:

– Не знаю... Не видал, чтобы здесь на такие ловили.

– Не видал, а теперь сам попробуешь. Собирайся! Ящика у тебя нет, так можно ведро взять: на нем и сидеть ловко, и рыбу положить можно. Пешня у меня есть - легонькая! А больше ничего и не надо.

Через час они были у Ведьмина камня. По-летнему бурлила и плескалась вода в пороге, а омут был покрыт шероховатым льдом, белесым от смерзшегося снега. Андрюшка, коротко размахнувшись, вонзил пешню в лед у самого берега. Брызнули и со звоном разлетелись в разные стороны осколки льда. Вода показалась только после четвертого удара.

– Здорово промерзло, - сказал Андрюшка, не только нас с тобой лошадь выдержит!
– И смело ступил на лед.

Борька помнил, какая тут глубина, и нерешительно двинулся следом. Но и Андрюшка шел осторожно, то и дело проверяя лед ударами пешни. Посреди омута он остановился, положил ящик и энергично заработал пешней. Продолбив лунку, он очистил ее от обломков льда, отошел метра на три и снова принялся долбить.

– Давай я сам попробую, - попросил Борька, догадавшись, что вторую лунку Андрюшка готовит ему.