Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Я мало спала. Эдвард то дремал, то просыпался, его сон тоже был рваным и беспокойным. Он бормотал всю ночь, мечась по кровати во власти кошмаров. Я внимательно за ним наблюдала, за ночь мое чувство вины и сожаление только выросли. Ему сейчас тяжело, он обеспокоен, и, несмотря на то, как хорошо шли дела за последние пару месяцев, он все еще не был целым. Никто из нас двоих не был. Мы по-прежнему двое разбитых людей, которые пытаются сделать то, что казалось нам правильным… но проблема в том, что мы не можем знать точно.

Какое-то время спустя я оставила попытки отдохнуть и выбралась из кровати, направляясь в свою комнату. Я залезла в душ и стояла под струей горячей воды, казалось, целую вечность. Когда я, наконец, вылезла, то обернулась полотенцем и вошла в спальню. Там я натянула какую-то одежду, не особо заботясь, что именно, и глянула на часы. Ровно пять утра.

От меня не ускользнул тот факт, что это именно то время, в которое мы всегда вставали по требованию Чарльза. Я сразу задумалась, что сейчас делает мама, идут ли ее дела по-прежнему? Она все еще проводит целые дни в саду? И Джейн по-прежнему срывает на ней злость, даже когда я уехала? А Чарльз насилует ее в наказание? Я размышляла, думает ли она обо мне столько же, сколько и я о ней… думает ли она обо мне прямо сейчас, когда начинает свой день?

Я вышла из комнаты и через секунду уже была на лестнице, спускаясь вниз в полутьме. Я пошла прямо на кухню и стала доставать продукты для пасхального обеда. Потом я начала готовить, просто автоматически повторяя то, чему меня учили. Один раз я глянула в окно и увидела, что солнце уже встает, а черная машина уехала, что значило – хозяина нет дома. На секунду я задумалась, есть ли смысл готовить большой обед, но тут же отбросила эту мысль и продолжила, зная, что хотя бы мальчики поедят и оценят.

И вообще, кто я такая, чтобы принимать решения за других?

Утро пролетело быстро и плавно перетекло в полдень, а потом и в ранний вечер. Когда все мальчики встали, они спустились вниз, каждый из них занимался своим делом. В доме витало напряжение, но меня это не заботило. Я была истощена, наконец-то, сказывался недостаток сна. Я ходила, словно в тумане, действуя на автомате. Мальчики обращались ко мне, и я машинально отвечала, слова слетали необдуманно.

Один раз я даже назвала Эдварда «сэр», что привело его к настоящей истерике – он кричал на весь дом не менее двадцати минут, бросаясь вещами вокруг. Я извинилась перед ним, сказала, что не это имела в виду, но он заявил, что это только половина проблемы. Я просто делала свое дело и не замечала того, что происходит. Он сказал мне прекратить вести себя как рабыня… но я не могла ничего изменить. Чего он ждал? Я и есть рабыня.

Я стояла у плиты и смешивала ингредиенты для домашнего печенья, а Эдвард прислонился к стойке рядом, напряженно наблюдая. Наверное, его внимание должно было нервировать меня, не будь я в таком состоянии, поэтому я просто спросила его, что ему нужно. Он каждый раз качал головой, когда я повторяла вопрос, и продолжал смотреть на меня, наблюдая за процессом готовки. Эммет ввалился в помещение и подошел, хватая одно из раскрашенных яиц, которые я сделала. Я быстро глянула на него, но отошла, чтобы достать готовое печенье.

– Ты хорошо себя сегодня чувствуешь, Изабелла? – спросил он, откусывая половину яйца.

Я глянула на него и кивнула.

– Да, – просто ответила я, возвращаясь к делу.

Он стоял рядом и ел, потом вздохнул.

– Хорошо. Потому что я украл еду, а ты не попыталась выбить из меня дерьмо. Не похоже на тебя, – сказал он.

Я просто пожала плечами, он был прав. Обычно Эммету доставалось, если он пытался своровать неготовую еду.

– Она весь день на гребаном автопилоте, – выдавил Эдвард с раздражением в голосе. – Совсем на себя не похожа, сам не узнаю ее. Счастливой хреновой Пасхи мне!

Я оглянулась на него и слегка прищурилась. Он приподнял бровь, в выражении его лица явно прослеживалось ожидание, он словно хотел что-то от меня услышать, умоляя ответить. Я уставилась на него на несколько секунд, прежде чем вернуться к работе, не имея сил даже начинать все это.

– Дай котенку время, она оправится. В любом случае, думаю, я взломал это дерьмо, оно заставило мою башку поболеть, но я вполне уверен, что справился. Понадобилось время, чтобы подобрать код, и теперь я перепрограммировал его на другой, – сказал Эммет.

Я сконфуженно глянула на него, не понимая, что он говорит, но слово «код» разожгло мои подозрения.

– Какой код? – спросила я.

Эммет повернулся ко мне, и Эдвард застонал.

– О, значит, теперь ты, блядь, реагируешь? – спросил он.

Я закатила глаза и отвернулась, меня бесило его поведение.

Мы оба молчали, прежде чем Эммет сказал, что пойдет закончит дело, чем бы он там ни занимался. Он ушел, и я развернулась к Эдварду, вздыхая.

– Пожалуйста, не делай глупостей, – попросила я, внимательно наблюдая за ним и надеясь, что код не имеет отношения к доктору Каллену и к ситуации.

Эдвард сухо засмеялся, покачивая головой.

– Оставаться тут – это самый глупый поступок, и я делаю это дерьмо из-за тебя, так что начни со своего гребаного мнения, – пробормотал он.

Его слова ошарашили меня, и я отвернулась, фокусируясь на еде. Он тихо стоял на месте, прежде чем оттолкнуться от стойки и подойти ближе. Он обнял меня и, наклонившись, прижался к моей шее.

– Я мудак, – пробормотал он, целуя меня.

Я слышала раскаяние в его голосе, но не могла не согласиться с ним, как я обычно делала в таких ситуация. Я понимала его, я знала, почему он поступает именно так, но в своем полусонном туманном состоянии у меня просто не было сил, чтобы улучшить его самочувствие. Он был мудаком.

Он оставался рядом и целовал меня, что, похоже, было попыткой разрушить напряжение между нами. И, действительно, тело реагировало на его касания, как обычно, по коже побежали мурашки и все покалывало. Я прикрыла глаза и отклонилась назад, пока он целовал меня и касался, ощущая его тепло и комфорт, но даже тут не все было в порядке. Тело тянулось за ним, каждый дюйм пробуждался от его касаний, но ум… ум был все еще затуманен.

Затем раздался тихий звук, и Эдвард выругался. Я открыла глаза и, оглянувшись, увидела, как подъехала черная машина. Эдвард оторвался от меня и практически вылетел из кухни, направляясь к лестнице. Я смотрела в окно на то, как машина останавливается и выключается двигатель, на меня нахлынули разные эмоции. Я была напугана и нервничала, я не знала, что он скажет и будет делать со мной или Эдвардом.

Эдвард слетел вниз по ступенькам через пару минут, как раз одновременно с тем, как доктор Каллен вышел из автомобиля. Он посмотрел на дом, и тут же его взгляд упал на меня. Выражение его лица было пустым, поэтому я ничего не могла сказать о его настроении, но в ситуации с ним это не ново. Единственное предсказуемое, что было в докторе Каллене – это то, что он всегда непредсказуем.

Эдвард зашел назад на кухню, направляясь прямо ко мне. Он обнял меня и крепко прижал к себе, словно защищая. Доктор Каллен закрыл дверь машины, и я вздохнула, кладя руки поверх рук Эдварда.