Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Я нахмурилась в замешательстве. Похоже, я что-то упускаю, есть кое-что, чего я не понимаю. Оглянувшись, я увидела на лицах Эммета и Джаспера похожее выражение – они тоже были сконфужены. Глянув на доктора Каллена, я застыла – он пытливо смотрел на меня с сочувствием в глазах и толикой грусти, но там не было гнева. Это больше походило на… жалость?

Он оторвал от меня взгляд и покачал головой.

– Заседание закрыто, Эммет? Не хочу уйти с середины, в настоящих собраниях это гарантирует смерть.

Эммет застонал.

– Проклятье, отец, я что, не говорил, что не хочу знать, как это выглядит на самом деле? Но да, по-любому, мы закончили. Полная неудача.

Доктор отбросил в сторону салфетку и поднялся, приближаясь и похлопывая Эммета по спине.

– Нет, не так. Мы подняли вопросы, волнующие нас, и выжили. Это не неудача. На настоящих собраниях не всегда такой хороший исход.

Эммет снова издал стон, и доктор Каллен, еще раз хлопнув его по спине, удалился. Я немного посидела с Джаспером и Эмметом в тишине.

– Что, черт побери, только что произошло? – наконец, спросил Эммет.

– Понятия не имею, – сказали мы с Джаспером одновременно.

Я удивленно посмотрела на него, а Эммет хрюкнул.

– Jinx! – закричал он.

Я выдавила улыбку, Джаспер последовал моему примеру.

– Постоянно кричишь Jinx, когда тебя это не касается, – сказал Джаспер, отодвигая стул и вставая. – Все равно, спасибо за ужин, Изабелла. Прости, что мы так плохо поели.

Я пожала плечами.

– Ничего страшного, – сказала я.

В Финиксе я привыкла, что прием пищи иногда превращается в катастрофу. Нередко во время еды начиналась драка, или Джейн кричала и ломала вещи. Я не переводила это на личности, я знала, что с моей готовкой все в порядке.

Вскоре я поднялась и начала убирать стол. Эммет вскочил, чтобы помочь мне онести все на кухню, а потом пошел наверх, говоря, что должен позвонить Розали. Я выложила остатки еды и все убрала, помыв посуду и приведя все в порядок. Закончив, я пошла наверх, раздумывая, идти ли мне на третий этаж, когда раздался голос доктора Каллена.

– Изабелла? – позвал он.

Я напряглась и медленно повернулась, осторожно глядя на него.

– Да, сэр? – нерешительно спросила я.

Он вздохнул и смотрел на меня с любопытством на лице, словно пытаясь что-то сказать. Я нервничала, сердце ускоренно билось, а коленки дрожали, выдавая мой страх перед ним.

– Дай Эдварду время, – просто сказал он через минуту.

Я осторожно кивнула, не понимая, что это означает.

– Да, сэр, – снова промямлила я, просто соглашаясь.

Он внимательно посмотрел на меня, прежде чем кивнуть. Потом развернулся и пошел в кабинет, закрывая за собой дверь. Я повернулась и медленно пошла по ступенькам. На третьем этаже я пошла к двери Эдварда, колеблясь, прежде чем увидела, что она закрыта. Я подошла и дернула за ручку, но бесполезно. Нахмурившись, я смотрела на дверь.

Закрыто. Он закрыл спальню, не давая мне войти. Озадаченность и боль пронзили меня, он никогда раньше так не поступал. Никогда не закрывался, как сейчас. Я заволновалась и часть меня требовала начать тарабанить в дверь, требуя открыть ее, чтобы убедиться, что Эдвард в порядке, но другая часть вспомнила слова доктора Каллена. Дать Эдварду время. Не знаю, что происходит, но, видимо, это правильно. Эдварду нужно время. Он хочет побыть один.

Я отпустила ручку и, постояв на месте, развернулась и пошла к себе. Открыв дверь, я скользнула внутрь. Я разделась и натянула футболку Эдварда. Она была грязной, я носила ее прошлой ночью, но это его вещь, мне это нужно. Его одежда, с его именем, его запахом. Она пахла лилиями и медом, и солнечным светом, и всей смесью ароматов Эдварда Каллена. Я поднесла ее к носу, закрыла глаза и глубоко вдохнула. Это успокаивало… мое счастье.

Я подошла к кровати и залезла под одеяло, зарываясь в подушку. Я словно опять была в тумане, все, казалось, было в дымке и за пределами моего понимания. Я беспокоилась за Эдварда, беспокоилась о том, что он сейчас делает. Беспокоилась, что ему больно, и я ничем не могу помочь. И я боялась, так боялась! Он закрылся от меня, он никогда так не делал. Никогда сознательно не разлучал нас, но сейчас это так, и мне было больно. Эта боль оказалась сильнее, чем я могла представить.

Слезы закапали на подушку, пропитывая ее моей болью и грустью, непониманием и усталостью. Я свернулась в клубочек, пытаясь согреться, пока лицо заливали слезы, а тело содрогалось от рыданий. Все потеряно, он потерян. Тепло ушло, ушли комфорт и безопасность, которые дарило его присутствие. И я не знаю, в чем причина. Не знаю, почему он не со мной, что произошло, почему он захотел отдалиться.

Я сделала что-то неверно? Он все еще любит меня? Прошлой ночью он говорил, что любит, и никто не сможет разлучить нас, но теперь он сам отдалился от меня. Почему? Что происходит?

Впервые за долгие месяцы я заснула без него. Сон был беспокойным и рваным, я, то погружалась, то выныривала из кошмаров, которые больше не сдерживал кусочек мира, найденный мной в этом доме.

Я внезапно вынырнула из дремоты и открыла глаза. Было темно. Я ощутила, как прогнулась рядом кровать и напряглась, когда одеяло приподнялось, и кто-то скользнул рядом. Я ощутила тепло, безопасность и комфорт. Снова…

Любовь. Я не видела ее, но ощущала. Эдвард снова рядом.

Он крепко обнял меня, прижимая к себе. Уткнувшись мне в шею, он нежно поцеловал ее, отчего по коже побежали мурашки.

– Я люблю тебя, – прошептал он надломленным голосом.

Я ощущала его боль и агонию, они поглотили его. Я не знала, чем они вызваны, но хотела избавить его от них.

Он крепко обнимал меня, так сильно, почти до боли, но я не хотела ничего другого. Не хотела его отпускать, никогда. По щеке скользнула слеза, меня снова захватили эмоции.

– И я люблю тебя, Эдвард.

ДН. Глава 50. Часть 1:

Глава 50. Искусство жизни

«Все искусство жизни заключается в тонком сочетании того,

чтобы и отпустить, и удержать»

Генри Эллис

Эдвард Каллен

Вы когда-нибудь смотрели один из таких фильмов, в которых на главного героя внезапно снисходит озарение? Вот они просто сидят, разговаривают, и вдруг из ниоткуда появляется нечто, что врезается в них, как проклятый грузовик «МакТрак» (1)? И никакие слова не нужны, они все уже знали об этом дерьме, и просто все части головоломки оказываются собранными вместе, и все это вдруг приобретает смысл, загадка становится решенной. Я не говорю о тех девчачьих «Ах-ах!« моментах, как в гребаной «Улике» (2), где вам нужно выяснить, а не был ли это полковник Мастард (3) с треклятым подсвечником или что-то в этом роде. Я говорю о фильмах вроде «Шестого чувства», где в самом конце доктор Малколм Кроу, которого сыграл Брюс Уиллис, внезапно понял, что все это время он был мертв, и все, что происходило в фильме, только подтвердило его мудацкую теорию.