Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

– Я знаю, ты думаешь, что…,– начал доктор Каллен.

Эдвард издал звук, похожий на рычание, и ударил кулаком по столу, отчего наши тарелки затряслись.

– Не смей, блядь, относиться ко мне снисходительно и делать вид, что знаешь мои чувства лучше меня. Я, нахер, люблю ее, и это ничто не изменит! Не надо относиться ко мне, как к ребенку, словно я ничего не понимаю, – сорвался Эдвард.

Доктор Каллен со стуком опустил руки на стол.

– Тогда приглуши звук, наконец! Прекращай вести себя, как подросток! Я и не претендую на знание твоих чувств лучше тебя, но я не тупой, сын, я знаю, что ты чувствуешь! Знаю, потому что я пережил это, блядь, в твоем возрасте! Я знаю, что ты любишь ее, и будешь рисковать, но прямо сейчас я заявляю, что должен попытаться, черт побери! Я не могу позволить вам обоим погибнуть, я должен пытаться! И если не ради вас, то ради вашей треклятой матери!

Эдвард прищурился и, могу сказать, он уже закипал. Я вцепилась в стул, готовясь к вспышке. Оглянувшись, я поняла, что Джасперу и Эммету так же некомфортно, ситуация выходила из-под контроля. Призыв Эммета быть взрослыми мужчинами теперь уже растворился в дымке гнева.

– Моя мать не имеет к этому отношения, прекрати, блядь, приплетать сюда ее память! – выплюнул Эдвард.

– Ты не знаешь, о чем говоришь. Твоя мать имеет к этому самое прямое отношение! – в ответ сорвался доктор Каллен.

– Как? – резко спросил Эдвард, приподнимая бровь.

– Она любила эту девочку! С первой минуты, как посмотрела на нее, она ее любила! Она не хотела бы, чтобы вы оба попали в разгар сражения, она бы велела мне спасти хотя бы одного из вас! – резко ответил доктор Каллен.

Мои глаза расширились от шока, а Эдвард прищурился еще сильнее, снова закипая.

– Если она, нахер, так ее любила, она бы не позволила ей страдать! – парировал Эдвард.

Доктор Каллен покачал головой.

– Может, и нет, но твоя мать была слишком наивна иногда, к своему же счастью. Она бы настаивала, что есть выход, где никто не пострадает, но это неправда. Кто-то пострадает. И я просто надеюсь, что не один из вас, – со злостью ответил доктор Каллен. – Можете все меня ненавидеть, Эдвард. Проклятье, и ты, Изабелла. Но я знаю, черт побери, о чем говорю, я знаю намного больше, чем вы. Я делаю то, что необходимо, и я ваш единственный шанс быть счастливыми в будущем, и в ваших интересах быть за моей спиной и позволить мне делать то, что необходимо!

Я напряглась еще больше от его тона. Он снова был зол, в его глазах горел огонь, который вынуждал его потерять контроль и сорваться на нас с Эдвардом. Я тихо молила, чтобы Эдвард успокоился и не подталкивал его к худшему, я боялась этой реакции.

Все молчали, ошеломленные поворотом в разговоре. Меня все еще смущали слова доктора Каллена, и я хотела ему верить – верить, что его действия необходимы.

– Кто это сделал? – спросил Эдвард через минуту низким голосом.

Мы все повернулись к нему, и я увидела, как он, хмурясь, смотрит прямо на отца. Не уверена, о чем он говорит, но могу смело утверждать, что о чем-то серьезном.

– Кто сделал что? – безразлично спросил доктор Каллен, даже не глядя на Эдварда.

У меня появилось чувство, что он знал ответ и просто играл в непонимание.

– Ты знаешь. Кто убил ее? – спросил он. – Мы выясняем все, и я хочу знать. Кто подстрелил меня?

Доктор Каллен молчал, глядя в тарелку.

– Их имена не имеют значения. Все они уже мертвы, – сказал он, наконец.

– Почему они это сделали? – спросил Эдвард. – Если ты не хочешь называть имена – пожалуйста. Но хотя бы скажи, почему, во имя всего святого, я заслужил выстрел, мне было всего восемь?

– Какая разница, Эдвард? Что было, то было, – ответил он.

Эдвард горько засмеялся, ее гнев возрастал.

– Не корми меня этим дерьмом. У меня есть право знать. Моя жизнь, нахер, перевернулась в тот день, и я заслуживаю узнать, кто виноват, – сказал Эдвард. – Ты всегда брал вину на себя, повторяя, что повинен в этом дерьме, но прошлой ночью ты заявил, что вина на маме. Так кто виноват? Чья была гребаная ошибка?

Доктор Каллен смотрел на Эдварда какое-то время.

– Я не знаю, – наконец, сказал он.

Эдвард застонал, покачивая головой.

– Что значит, блядь, – «ты не знаешь»? – сорвался он.

– Это значит, что я не знаю, кто виноват! – крикнул доктор Каллен в ответ. – Твоя мать… Господи, я, блядь, любил твою мать! Но она действовала у меня за спиной и делала дерьмо, которая, она знала, делать не должна! Она искала и задавала вопросы, привлекая ненужное внимание. Я был наивен и не осознавал, что происходит, пока ее не убили!

Я осмотрела стол, замечая шок у всех на лицах. Всем им было больно, каждому из них, и я чувствовала себя лишней в такой момент. Я недолго знала миссис Каллен. Я едва ее помнила, поэтому часть меня ощущала, что нет у меня права присутствовать во время этого разговора. Но я не хотела уходить, такой поступок будет грубее, чем просто остаться.

– Почему она искала? – спросил Эдвард.

Доктор Каллен вздохнул, покачивая головой.

– А почему твоя мать вообще что-то делала? Она пыталась, блядь, помочь людям, как всегда. Пыталась спасти чью-то жизнь, и закончила тем, что потеряла свою.

Эдвард покачал головой.

– Кому? – спросил он.

Доктор Каллен глянул на него, приподнимая брови.

– Кому она пыталась помочь?

Доктор Каллен вздохнул.

– Это важно? – спросил он.

– Да! – сорвался Эдвард. – Я хочу знать, кто, нахер, был таким важным, что она рискнула для него всем? Кто, нахер, был таким важным, что ее из-за него убили? Кого, нахер, она пыталась спасти, и в итоге чуть не убили ее сына? Я хочу знать, кого, нахер, она предпочла мне, своей родной гребаной плоти и крови? Ради кого она так охотно умерла?

Я напряглась, его гнев пугал меня. Доктор Каллен просто смотрел на сына с пустым выражением лица, но взгляд был напряженным. Эдвард не отводил глаз, это было странно, как будто они вели немую беседу. Гневное выражение лица Эдварда смягчилось через минуту, брови нахмурились, глаза подозрительно прищурились. Он разорвал зрительный контакт и уставился в стол, запуская руку в волосы. На его лице было выражение крайней сосредоточенности, будто он разгадывал загадку, его мозг в бешеном темпе складывал кусочки воедино. Наконец его лицо смягчилось, и он несколько раз моргнул, издавая еле слышный выдох.

Он поднял на меня глаза, и я застыла, пораженная опустошенностью в его взгляде. Ему было больно, и у меня тут же возникло желание сказать что-то, чтобы прогнать эту боль, но я не знала, что ее облегчит, ведь я понятия не имела, что происходит. Он смотрел на меня с минуту, и я не отводила взгляд, беспокоясь за него. Я знала, что все, что касается матери – для него очень деликатный вопрос, и не хотела, чтобы он вновь вернулся в ту тьму, в которую был погружен долгие годы после ее гибели. Я услышала вздох доктора Каллена, и Эдвард разорвал наш контакт, грубо отталкивая стул назад и бросая салфетку на стол. Он практически вылетел из комнаты, и я услышала, как он поднимается по лестнице.