Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Я глянул на Изабеллу и увидел слезы у нее на глазах, но она пыталась бороться с ними. Я вздохнул и сжал ее, прижимая к себе. Она положила голову мне на плечо, и я наклонился, целуя ее в макушку. Она сладко пахла, словно цветы и клубника.

– Нет ничего в мире более величественного, чем делать то, что вы чувствуете и хотите, даже когда кажется, что нет выбора. По-настоящему великие люди следовали за своими желаниями, а не за ожиданиями других. Если бы Моцарт стал учителем, или Эйнштейн стал электриком, мы бы их сегодня не знали. Но мы знаем и признаем их гениями, потому что они следовали по своему пути, пути, на который их привела их страсть. Путь, который они себе нарисовали.

Он закончил речь, Изабелла впитывала каждое слово. Они начали выдавать дипломы, и все мы громко кричали, когда позвали Эмметта, а потом Джаспера. Эмметт выкинул что-то типа странного танца на сцене, от чего все захохотали, но директор довольным не казался. Когда, наконец, всех назвали, их официально поздравили с выпуском, и они бросили шапки в воздух. Вскоре все мы оказались на улице, и Изабелла подошла к Розали с Элис, улыбаясь и выглядя довольно уверенно. Я отошел и сел на кирпичную стену возле школы, тихо за ней наблюдая, впитывая каждую ее улыбку или толику смеха. Я услышал кого-то позади себя и развернулся, замечая обоих братьев.

– Поздравления, ребята, – сказал я.

Они оба поблагодарили меня и сели рядом. Я залез в карман и достал флягу, открывая ее и делая большой глоток. Потом я протянул ее Эмметту, и он тоже выпил, предлагая Джасперу. Я ожидал, что он по привычке откажется, он редко пьет, но он взял. Сделав большой глоток, он поежился, мы с Эмметтом захохотали.

– Она выглядит счастливой, братец, – через минуту сказал Эмметт.

Я с любопытством покосился на него.

– А? – спросил я.

Он кивнул в сторону Изабеллы и девочек.

– Говорю, что она выглядит счастливой. Она сильно изменилась за эти девять месяцев с нами. Она уже не та напуганная маленькая девочка, которая в первый свой день тут зашла в дом, боясь каждого из нас, – сказал он, наклоняясь и забирая флягу у Джаспера.

– И она смышленая, – сказал Джаспер. – Она лучше играет в «Джеопарди», чем я. Она даже иногда поправляет меня. Я сказал, что чувствую себя тошнотворным, а она заметила, что я хотел сказать «меня тошнит».

Я ухмыльнулся, потому что это было чертовски похоже на мою Беллу, она везде встревала со своей мудростью, чтобы помочь.

– И она больше не шарахается, – сказал Эмметт.

Я кивнул.

– Я, б…ь, терпеть не могу эти ее отскакивания.

– Я тоже, – сказали они одновременно.

Я засмеялся, когда они одновременно заорали «Jinx”, привлекая внимание девушек. Изабелла посмотрела на меня, и я легко кивнул ей. Она сладко улыбнулась, когда Элис что-то ей прошептала, снова завладевая ее вниманием.

Мы тихо сидели какое-то время, просто передавая друг другу фляжку.

– Это была она, да? – наконец спросил Эмметт.

Я с любопытством глянул на него, замечая, что он на меня даже не смотрит. Уже по выражению его лица я знал, о чем он говорит. Он смотрел на Изабеллу. Я не ответил сразу, и он повернулся ко мне, мы встретились глазами. Я нерешительно кивнул, и он вздохнул, отдавая мне флягу.

– Мы поняли.

Мои глаза слегка расширились, и я посмотрел на Джаспера, замечая на его лице то же выражение.

– Как давно вы знаете? – спросил я, снова переводя взгляд на Изабеллу.

Она смеялась над чем-то, ее лицо светилось от радости. Я улыбнулся от такого зрелища, ее счастье передавалось и мне.

– С того момента, когда твоя ублюдочная задница соскочила со стула в тот вечер, – сказал Эмметт. – Когда ты требовал от отца объяснений, что для мамы было таким важным, чтобы умереть за это, а потом на твоем лице появилось то гребаное выражение, братец. Ты перевел взгляд на Изабеллу, как будто она только что пнула твою сраную собачку или еще что-то.

Я сделал глубокий вдох, ощущая вину. Вину за то, что обманывал ее, за то, что мне до сих пор было больно от этой правды. Я часто думал, смогу ли я когда-то окончательно смириться, и очень сомневался. Наверное, болеть будет всегда, но с этой болью можно привыкнуть жить.

– Но до выпускного бала я не был уверен, – встрял Джаспер.

Эмметт сухо засмеялся, вытягивая у меня из рук флягу.

– Да, когда ты вел себя, как невыносимый мудак. Я хотел повыдирать тебе яйца за такое обращение с ней, – сказал он.

Я вздохнул.

– Я не хотел, ты же понимаешь, – сказал я.

Эмметт кивнул.

– Знаю, братец. Я знаю, что ты ее любишь, – сказал он, делая глоток.

Мы снова замолчали, потом заговорил Джаспер.

– Думаю, мама была бы рада видеть ее, – сказал он. – Видеть, насколько она выросла и изменилась за эти месяцы. И она бы хотела, чтобы для нее это сделал ты.

Я нахмурился и посмотрел на Джаспера.

– Я ничего не делал, – сказал я.

Эмметт улыбнулся, покачивая головой.

– Конечно, б…ь, не делал. Думаешь, это дело рук отца? Черт, нет. Отец привез ее сюда, но именно ты спас ее задницу, Эдвард, – сказал он, протягивая мне водку.

Я взял ее и он продолжил.

– Мама всегда повторяла, что ты будешь делать великие вещи в своей жизни и, должен признать, я си-ильно сомневался. Но теперь и сам вижу. Потому что, б…ь, какая разница, что ты сделаешь завтра, Эдвард, главное, что ты делаешь сегодня. Ты сделал ее такой, – сказал он, кивая в сторону моей девочки.

Я снова понаблюдал за ней, как она говорит с Розали и Элис. Она казалась расслабленной, почти как нормальная девушка. Просто стоя тут и глядя на нее, смеющуюся, болтающую, ты никогда не подумаешь, что она проделала такой сложный путь. Неужели это моих рук дело?

– Все, что я делал, это любил ее, – сказал я через минуту.

– А ты не думал, что, может, именно в этом она нуждалась? В ком-то, кто увидит ее настоящую и, наконец, полюбит? Иногда не нужно делать что-то особенное, нужно просто быть рядом, – сказал Джаспер.