Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Мы устроились поудобнее и расслабились, смотря телевизор и перебрасываясь шутками. Время от времени за пределами комнаты раздавались звуки, открывались и закрывались двери, слышались шаги по коридору, включался свет. Каждый раз Изабелла напрягалась, возвращаясь в реальность.

В конечном итоге она поднялась, объявляя, что должна пойти вниз и начать ужин, чтобы он был готов к обычному времени. Я сказал ей не беспокоиться, отец ничего не станет говорить, но она настояла. Мы вышли из комнаты, и Изабелла замерла в прихожей, когда поняла, кто поднимается вверх по лестнице. Я огляделся и ухмыльнулся, когда увидел, что это была Эсме.

– Черт меня подери, если это не моя любимая тетя, – игриво сказал я.

Она взглянула на нас и улыбнулась.

– Я – твоя единственная тетя, Эдвард, – сказала она, качая головой.

Я пожал плечами, и она подошла к нам, стискивая меня в объятьях.

– Ты сейчас выглядишь чертовски красивым, детка.

Я ухмыльнулся.

– Дерьмо, ты знаешь, что я всегда выгляжу хорошо, Эсме, – сказал я.

Она засмеялась и отошла от меня, игриво шлепнув.

– По-прежнему высокомерный, ничего не меняется, – сказала она, отворачиваясь от меня.– Привет, Изабелла.

Изабелла мягко улыбнулась.

– Рада видеть вас снова, Эсме,– сказала она с искренней улыбкой.

– И я тебя, дорогая. И могу заявить, ты тоже выглядишь прекрасно. Из вас двоих получилась великолепная пара, – счастливо сказала Эсме, глядя на меня.

Я ухмыльнулся и перевел взгляд на Изабеллу, замечая, как на ее щеках появляется румянец.

– Спасибо, – ответила она.

– Мы выглядим хорошо вместе, не так ли? – игриво спросил я.

Эсме засмеялась, шлепая меня снова.

– Огромное эго, – сказала она.

Я пожал плечами, смеясь.

– Это не единственное большое достоинство во мне, не так ли, Белла?– сказал я в шутку. Изабелла задохнулась, а Эсме застонала; я рассмеялся.

– Я, м-м… пойду вниз,– сказала Изабелла, поворачиваясь и фактически убегая от нас.

Я чувствовал себя немного плохо из-за того, что смутил ее, но она знала, каким я был, и я думаю, что это охеренно забавно. Эсме покачала головой.

– Все хорошо? – спросила она.

Я кивнул.

– Да, – сказал я.

Она улыбнулась, похлопывая меня по спине.

– Хорошо, – сказала она, идя к двери спальни.

Я повернулся и пошел вниз, садясь на прилавок в кухне около печки, чтобы наблюдать за Изабеллой в то время, как она готовила. Я иногда делал это, поскольку она была охеренно интригующей, когда начинала сосредотачиваться и концентрироваться на задаче. Она уделяла все внимание делу, хмурила брови, покусывая нижнюю губу. Она иногда бормотала что-то себе под нос, и это выглядело так, как будто меня там не было, если только я не вставал у нее на пути или не делал бы чего-нибудь, чтобы преднамеренно привлечь ее внимание. Она расстраивалась, когда я делал пакости, чтобы отвлечь ее, но я думал, что это мило – когда она начинает ворчать и прищуриваться, делая вид, что она свирепая. Она могла быть настоящей злючкой, когда хотела.

Она сделала мне вишневую колу, и я выпил напиток, добавляя немного водки «Грей Гус» из холодильника. Она вернулась к работе, выкладывая сверху на пасту цыпленка Cacciatore (2) и раскладывая салат Caprese (3).

Мой отец спустился в то время, как она готовила, и замер в дверном проеме, с любопытством наблюдая за нами.

– Все хорошо? – спросил он, глядя на нас с Изабеллой.

– Да, доктор Каллен. Все великолепно. Спасибо за то, что спросили, сэр, – немедленно сказала Изабелла, слова инстинктивно слетали с ее губ.

Я подумал, а она вообще, на хер, осознавала, что отвечает что-то?

– Хорошо, – сказал мой отец, не отводя глаз. – Я буду, м-м … я буду в офисе, если понадоблюсь.

Я кивнул, и Изабелла отбарабанила «хорошо, сэр» в ответ. Отец поколебался, но повернулся и ушел.

– Ты знаешь, «да» было бы вполне достаточно, – сказал я, осматриваясь.

Она растерянно посмотрела на меня.

– А я сказала «да», – ответила она.

Я вздохнул, качая головой.

– Ты сказала целую долбаную связку другого дерьма, кроме этого, ты хоть заметила? – спросил я. – Доктор Каллен? Сэр? Спасибо за то, что вы спросили?

– Это вежливо,– сказала она, пожимая плечами.

Я закатил глаза, не выношу, когда она говорит на тупом автопилоте, как сейчас. Я хотел, чтобы каждое ее слово имело смысл, чтобы она делала не то, что от нее ждут, а что хотела сама.

– Это смешно,– сказал я.

Она нахмурилась, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.

– Нет, это не смешно, – сказала она. – Никогда не смешно быть вежливым.

Я засмеялся сухо.

– Это не нужно, Белла.

Она сузила глаза, глядя на меня, на ее лице скользнуло раздражение.

– Нужно. Это – признак уважения, и твой отец ясно сказал мне, что уважение ему необходимо, Эдвард, – подчеркнуто сказала она.

Я вздохнул, пробегаясь рукой по волосам в расстройстве.

– Ты можешь по-прежнему уважать его и без этой гребаной формальности каждую секунду, Белла. Называть его Карлайлом не непочтительно, сама знаешь. Всем остальным он разрешает называть его по имени. Почему же ты не можешь? – я спросил.

Она пожала плечами.

– Он сказал мне называть его по имени, но это не выглядит правильным. Я понимаю, что ты сказал ранее о штампах и материале, и я знаю, что я не только, м-м, рабыня, но я все еще чувствую, что должна поступать так, Эдвард, – сказала она спокойно.

Она сделала паузу, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.

– Я знаю, ты думаешь, это глупо, так как он – твой отец, но я только… я не могу видеть его кем-либо, кроме штампа. Он… доктор Каллен. Он не человек. Он – владелец.

Я уставился на нее, немного пойманный врасплох ее ответом.

– Хорошо, – сказал я, не уверенный в том, как, черт возьми, отвечать на такое. – Ты знаешь, что он не думает о тебе так, верно? Слушай, я знаю, что он делал херовые вещи, Белла, и не говорю, что он должен быть прощен за это, но он не ужасен. Его намерения… хорошо… я не могу, б…ь, называть их благородными, но я только пытаюсь сказать, что он больше не хочет быть с тобой полной задницей.

Мне казалось, что в моих словах не было ни капли сраного смысла, но она кивнула и, казалось, поняла то, что я хотел сказать.

– Я знаю, но это то, как я чувствую. Возможно, когда я, наконец, преодолею свои штампы, я смогу относиться к нему по-другому, – спокойно сказала она, пожимая плечами.

Она повернулась и продолжила заниматься обедом.

– Возможно,– просто ответил я.

Какое-то время я сидел, наблюдая за ней. Она почти все доделала и вытащила из холодильника тесто, заготовленное заранее. Я не сводил с нее глаз, не понимая, что, черт возьми, она делает, так как она уже испекла хлеб. Мои глаза расширились, когда я увидел, что она достала сыр ricotta (4) и шоколадную стружку.