Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

– Он когда-нибудь стучит? – обратился Алек к отцу, не сводя с меня глаз.

– Он понемногу совершенствуется, – просто ответил отец.

Я застонал, покачивая головой.

– Ты пригласил меня, чтобы преподать урок хороших манер? – спросил я.

– Нет, но они важны, – с нажимом сказал Алек. – Это напоминает мне детство, когда мать спрашивала, не выросли ли мы в коровнике, когда мы забывали свое место.

– Да, ваша мать была охеренной сукой, – пробормотал я, слова слетели с губ прежде, чем я сообразил, что несу.

Когда они зависли в воздухе, я понял, какую хрень несу и мои глаза расширились, я в шоке уставился на Алека. Ему не стоило такое говорить, член он семьи или нет.

– Оу, дерьмо. Ну, знаете… Б…ь, некоторые люди растут в коровниках, и тут дело в не гребаных хороших манерах, понимаете?

Он напряженно смотрел на меня, я, на хер, начал потеть. Я отца видел краем глаза и заметил на его лице ухмылку, его забавляла ситуация. Я хотел сказать ему, что, б…ь, тут нет ничего смешного, но не смел открыть рот. Очевидно, сегодня не мой день, и я несу разную срань, которую говорить не стоит.

– Именно это я и пытался сказать, Эдвард, прежде чем ты прервал меня комментарием о моей матери, – наконец сказал Алек, разрывая напряженную тишину. – Исправь меня, если я неправ, но твоя девушка выросла в сарае, а ее манеры лучше, чем твои. Ты вырос в роскоши, и, похоже, не ценишь и не уважаешь то, что люди делают для тебя, если даже не в силах постучать в дверь, прежде чем войти в комнату.

Я с минуту не сводил с него глаз, не зная, что тут сказать.

– Я действительно ценю то, что для меня делают. Но лично я никогда не переживал, что кто-то заедет мне по лицу каблуком и сломает гребаный нос, чтобы я не забывал свое место, как это было с Изабеллой. Вы учите меня уважать людей, когда они контролируют и портят твою жизнь, и без разницы, хочешь ты быть с ними вежливым, или нет. Каждый раз, когда Изабелла говорит «да, сэр», мне кажется, что про себя она кричит «иди на хер, придурок», – сказал я.

Он внимательно изучал меня.

– Ты собираешься проходить посвящение, Эдвард? – спросил он.

Я нахмурился и краем глаза заметил, что отец напрягся.

– То есть? – переспросил я, вопрос поймал меня врасплох.

– Ты слышал мой вопрос, повторять не нужно. Ты привык реагировать импульсивно и от души, не приукрашивая ничего, так давай, вперед, честно ответь на вопрос. Ты собираешься проходить посвящение? – спросил он.

– Я, э-э… – начал я. – Я не думаю…

– Вот это правильно, ты не думаешь, – резко оборвал он меня. – И, может, не я должен это говорить, но ты обязан услышать, потому что, очевидно, не понимаешь всей ситуации. Ты освободишься от иллюзий, если захочешь присоединиться к нашей жизни, потому что те люди, об уважении к которым ты сейчас говорил, и кому бы ты охотнее посоветовал пойти в задницу, будут иметь власть над твоей жизнью. Это касается не только рабов. Если ты хочешь присягнуть Omerta, тебя это тоже будет касаться. Это касается каждого, кто принадлежит к этой жизни, и, конечно, твоего отца. Если мы забудем свое место, мы получим уже не ногой в лицо, Эдвард… это будет пуля. Так что, если твой ответ «да», я советую тебе поучиться у этой девочки, которая выросла в коровнике, и научиться уважительно относиться к тем, кого, возможно, не уважаешь.

– Нет, – сказал я через минуту.

Он слегка прищурился, и я понял, что это выглядит так, будто я пытаюсь противиться и отклоняю его совет. Я вздохнул, взъерошивая рукой волосы.

– Мой ответ на ваш вопрос – нет.

Он кивнул.

– Приятно это знать. Карлайл, извиняюсь , что мы отступили от темы. Теперь можем обсудить то, зачем его сюда позвали.

Я перевел взгляд на отца и увидел, что он глубоко вздохнул.

– Мы должны поговорить о том, что ты видел в моем сейфе внизу в тот день, – сказал он. Я посмотрел на него широко открытыми глазами.

– Э-э, ДНК? – нерешительно уточнил я.

Он кивнул.

– Ты сказал мне больше не вспоминать это дерьмо, а тем более не говорить о нем.

– Я знаю, что сказал, но теперь все изменилось. Я чувствовал, что лучше отстранить тебя от всего, чтобы при худшем варианте событий ты мог делать вид, что ничего не знаешь, но я обсудил это с Алеком, и ему кажется, что лучше тебе сказать, особенно теперь, когда ты частично в курсе. В интересах всех нас, чтобы ты узнал, чему будешь противостоять, если все пойдет не так, – сказал он.

– Хорошо, – неуверенно сказал я, не знаю, хочу ли это все слышать.

Я думал, что знаю правду, может, не в деталях, но сложность ситуации я понимал.

Отец начал рассказывать историю о подпольной войне в семидесятых, которая разразилась по всей стране, когда организации разрывали свои кодексы и шли на поводу у мести. Он говорил о том, как все вышло из-под контроля и истреблялись целые семьи, им приходилось вывозить машины расстрелянных или подорванных. Он рассказал, как мой дед пытался взять организацию под контроль, он делал все, что было в его силах, но война продолжалась, и людей убивали ни за что. Дед отдал приказ спрятать семьи в безопасных домах по всей стране, к которым относился и наш дом. Это имело смысл, этот забытый богом городок – последнее место, где стали бы искать правящие семьи итальянско-американской мафии.

Он сказал, что в этом хаосе целые семьи исчезали, и всякие контакты с ними терялись. Некоторых позже нашли живыми, но не всем повезло. Он сказал, что, когда дым рассеялся, все снова успокоились, некоторых сочли мертвыми, просто посчитав общее число трупов. Я вопросительно глянул на него, думая, какое отношение это имеет к Изабелле.

– Мать Изабеллы – одна из тех, кого посчитали мертвыми, – наконец, сказал он.

– Значит, она родня правящим семьям мафии, – сказал я, совершенно не удивленный.

Он кивнул.

– Да, – подтвердил он. – Она была еще ребенком в то время и не помнила свою жизнь до того, как ее забрали Своны. Кто бы ни убил ее родителей, он продал ее Чарльзу, вместо того, чтобы уничтожить.

– И Чарльз убил мою мать, чтобы никто не узнал, что он предатель, а моя мама подобралась слишком близко, – сказал я, ощущая волну гнева.

Да, большинство из этого я уже понял, но слышать это произнесенным вслух было подобно удару молнии по нервам.

– Да, – подтвердил Алек. – Значит, ты понимаешь серьезность ситуации, в который мы оказались. В глазах организации, кстати, твоей отец делает то же самое с Изабеллой, что делал Чарльз с Рене. Он сознательно удерживает кровную родственницу одного из мафиози в своей власти, отказываясь признать ее и вернуть той семье, к которой она принадлежит. И я собираюсь сделать все, чтобы справиться с ситуацией и не дать ей выйти из-под контроля. Я хочу позаботиться обо всех, кто знает это, но всегда остается шанс, что правда случайно выплывет. Когда это случится, мы будем в опасности, особенно ты и Изабелла.

– А почему мы в особенности? – спросил, немного сконфуженный этим фактом, мне казалось, что проблемы отца серьезнее.

– Потому что мы уже будем мертвы, Эдвард, а вот вы с Изабеллой станете пешками. Вас будут использовать, как оружие друг против друга и против других, и вас будут контролировать, словно щенков, – сказал отец.

Я нахмурился.

– Как, черт побери, они будут использовать нас друг против друга? – спросил я, мне не понравилось, как звучали эти слова.