Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Я посмотрела на машину, задумываясь, куда он делся, если только недавно стоял там со мной.

– Как? – спросила она, качая головой. – Как это возможно? То есть, Изабелла, он…

– Он потрясающий, – прервала я ее, не уверенная, что именно она хотела сказать, но это не имело значения, потому что она была неправа в любом случае. – Он заботится обо мне и обращается со мной, как с сокровищем. Он делает для меня больше, чем я могу представить. Он, правда, любит меня, мам, и он дал мне жизнь. Настоящую жизнь.

Она тихо смотрела на меня, обдумывая мои слова.

– Жизнь? – сомневаясь, спросила она, вытирая слезы.

– Да, – ответила я. – Настоящую жизнь. Ту жизнь, которую ты хотела для меня всегда, мам. Эдвард дал ее мне.

– Свободу? – тихо спросила она.

Я кивнула в ответ.

– Свободу, – эхом отозвалась я.

Мы сидели на земле еще несколько минут, не говоря после того, что только что было озвучено. Это было простое слово, но его смысл оставил нас обеих охваченных благоговением. Ее паника уменьшилась, и взгляд, который я видела, пока росла, но пропустила, когда уехала, начал превращаться… в надежду.

В конце концов, я встала с земли и подала руку маме, чтобы помочь ей.

– Это красивая одежда, – тихо сказала она, оглядывая меня. – Я надеюсь, они не сильно разозлятся, что ты испачкала ее. Можешь свалить все на меня.

Я вздохнула и отвела ее руки, которые пытались стряхнуть с меня грязь, в сторону.

– Это неважно, – серьезно сказала я. – Я говорила тебе. Они другие.

От этого из ее глаз опять потекли слезы, мне показалось, что она собирается что-то сказать, но звук открывающейся и закрывающейся входной двери заставил ее замолчать, прежде чем она открыла рот. Я перевела взгляд и увидела стоящего на крыльце Чарли. Мое сердце при виде его заколотилось в груди. Краем глаза я заметила, что мать напряглась, когда Чарли шагнул вперед, сфокусировав взгляд прямо на нас.

– Рене, – сказал он, и мама вздрогнула при звуке его голоса.

Я вспомнила, что всегда делала то же самое, когда он называл мое имя, зная, что, когда хозяин зовет тебя, ничего хорошего ждать не приходится.

– Простите, сэр. Я знаю, что должна быть в саду. Я уже ухожу, – только и сказала она, наклоняясь и начиная собирать садовые принадлежности, которые уронила.

Чарли быстро поднял вверх руку, приказывая остановиться, и я инстинктивно передернулась от внезапного движения.

– Нет, я здесь не поэтому. Не прерывай меня, – сурово сказал он. – Иза…она приехала к тебе в гости, так что, если что-то не требует твоего присутствия, я уверен, что остальные могут справиться с твоей работой.

Она в замешательстве уставилась на него, а мои глаза расширились от шока, что он разрешает ей провести со мной время. Это было не похоже на Чарли, если только в его теле не появилась сострадательная косточка, но в этом выявился смысл, когда на крыльцо через секунду вышел Алек.

Он тихо говорил по сотовому и с улыбкой на губах смотрел на нас. Чарли повернулся к Алеку, вопросительно посмотревшему на него. Чарли кивнул, развернулся, и, что-то бормоча себе под нос, вернулся в дом. Алек покачал головой и, продолжая улыбаться, быстро взглянул на меня, закрывая сотовый.

– Эдвард просил сказать, что он будет внутри, если будет тебе нужен. Я заверил его, что ты прекрасно проведешь день наедине с мамой, но ты же знаешь, каким он может быть, – сообщил Алек.

Я кивнула.

– Да, сэр, – мягко улыбаясь, сказала я. – Спасибо, мистер Эвансон.

– Пожалуйста, Изабелла, – сказал он, удивленный, что я его поблагодарила.

Я осознала, что, действительно, до этого никогда не благодарила его, и ощутила вину, потому что он так много для меня сделал. Я захотела выразить ему всю мою благодарность, но часть меня боялась, что он откажет, сказав, что на самом деле он ничего для меня не сделал, и его совершенно не волнует, что со мной произойдет. Он с секунду смотрел на меня, переведя затем взгляд на мою маму.

– Рене, – он быстро кивнул, приветствуя ее, и вернулся в дом.

Посмотрев на маму, я увидела удивление на ее лице.

– Не могу поверить, что ты с ним говоришь, – сказала она, и в ее голосе явно слышался шок. – Он никогда не говорит с людьми. Вокруг него всегда все боятся, ты же знаешь.

– Знаю, – сказала я, вспоминая, как мы все старались убедиться, что не пересечем ему дорогу, когда он приезжал.

Я, на самом деле, никогда не сталкивалась с ним лицом к лицу за все время, которое провела в Финиксе, не считая тех случаев, когда меня вызывали для наказания в его присутствии.

– Но он не так плох, как мы всегда думали. Он холоден, но на самом деле не такой. В действительности, он тот главный человек, который помог освободить меня.

Она с еще большим удивлением посмотрела на меня.

– Он? – спросила она.

Я кивнула.

– Да, он, – с улыбкой ответила я. – Он дядя Эдварда, знаешь ли.

Она с сомнением кивнула.

– Да, я помню, что его жена – сестра человека, который купил тебя.

– Эсме, – подтвердила я. – Она тоже прекрасный человек.

– Правда? – удивленно поинтересовалась мама. – Ты видишься со всеми ними?

– Нечасто, – пожала плечами я. – Эсме приезжала дважды, на Рождество и потом еще раз, два месяца назад, на день рождения Эдварда, когда Джаспер и Эмметт закончили старшую школу. В тот раз с ней приехал мистер Эвансон. Именно тогда он поручился за меня, потому что они не давали это сделать доктору Каллену.

Она нахмурилась.

– Что? – в замешательстве спросила она.

Я засмеялась и тряхнула головой.

– Думаю, я должна все объяснить тебе, так? – сказала я, понимая, что она не имеет представления, о чем я говорю.

Она кивнула.

– Можешь начинать, – сообщила она, изогнув кончики губ в улыбке.

Следующие несколько часов мы провели, гуляя по поместью, и я рассказывала ей о жизни в Вашингтоне. Она слушала, как я описывала ей Калленов, поясняя, что Джаспер и Эмметт стали для меня словно братья, и как я подружилась с Элис и Розали. Большая часть нашего разговора касалась Эдварда, так как я детально описала, как мы влюбились друг в друга, и насколько он для меня великолепен. Я рассказала ей все, что мы делали, и передала весь жизненный опыт, который получила от него, начиная от первого кусочка шоколада, который он дал мне во время нашей первой поездки в магазин, и заканчивая поездкой в Финикс, чтобы повидать ее.