Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Мои стоны становились громче, ноги задрожали, и я ощутила, как нарастает напряжение. Я тяжело дышала, а потом отпустила простыни и потянулась к нему. Я зарылась пальцами в прядки его волос и простонала его имя, у него вырвался стон. Он быстро оторвался от меня, и я открыла глаза, когда он сел, стягивая с себя рубашку. Я смотрела на него в темноте, наслаждаясь его мускулистым телом. Я поднялась и проследила пальцами рельеф его пресса, а потом татуировки на груди. Он тем временем расстегивал штаны. Он быстро снял их, и я задохнулась, когда увидела его эрекцию. Я провела рукой вниз, кончиками пальцев погладила дорожку волос на животе, а потом нежно взяла его и несколько раз сжала. Он застонал и откинул голову назад, закрывая глаза; он пульсировал в моей руке.

– Ты уверена? – спросил он через минуту, кладя свою руку поверх моей.

– У кого из нас сейчас задние мысли? – тихо спросила я. – Ты не веришь мне?

Он улыбнулся, удивившись, что я повернула его слова против него, а потом оторвал от себя мою руку и лег на меня сверху. Я задержала дыхание, когда он пристраивался у меня между ног, а потом одним уверенным толчком погрузился в меня; я крепко держалась за него, пока он наполнял меня. Он громко застонал, сильнее опускаясь на меня и притягивая ближе к себе.

– Конечно, я тебе верю, – прошептал он. – Я просто давал тебе шанс передумать.

– Я никогда не передумаю, – ответила я, пока он медленно выходил, а потом входил. Поначалу его толчки были размеренными и аккуратными, он прижимался ко мне губами, нежно целуя, у меня вырывались тихие стоны. Я обвила его руками, прижимая к себе, а потом начала гладить его спину. Удовольствие было мощным, и вскоре напряжение вновь начало нарастать, я дрожала. Оргазм настиг меня внезапно, я закричала, откидывая голову назад, я выкрикивала имя Эдварда. Он застонал, яростно впиваясь поцелуем в мою шею, пока я выгибалась под ним. Спустя миг я начала расслабляться.

Вскоре Эдвард ускорился, его толчки стали глубже и резче. Дыхание срывалось, его тело тряслось в моих руках, пока он входил и выходил из меня. Я ощущала, как каждую клеточку его тела наполняет желание, он отдавал мне кусочек себя. Я вцепилась в него, крича, пока он продолжал наполнять меня, чувства были интенсивными, как никогда раньше. У нас столько раз был секс, но только сейчас я ощущала, как между нами пробегают электрические разряды незамутненной страсти. И этого было достаточно, чтобы отнять у меня дыхание. Я жадно хватала ртом воздух, грудь была в огне, каждый дюйм моего тела тянулся к нему. Я слышала его тяжелое дыхание и вздохи, его руки крепко меня держали, он пытался притянуть меня к себе еще ближе. Мы практически стали единым целым, где кончался он, начиналась я. Я потерялась в нем.

Несколько раз меня сотрясал оргазм, и каждый раз я кричала его имя, ногти впивались в его кожу, а руки жадно исследовали тело. Я как будто инстинктивно впитывала в себя каждую частичку его тела, я наслаждалась напряжением его мышц, запоминала его очертания. Мое сердце билось так, будто хотело вырваться из груди, я ощущала его пульс, и знала, что с ним происходит то же самое. Мы были поглощены моментом, комнату наполняли лишь наши вздохи и вскрики, у меня в глаза появились слезы.

– Я люблю тебя, – прошептала я, ощущая, как он напрягся.

– И я люблю тебя, – ответил он, слова застряли у него в горле. – Так чертовски сильно. Sempre.

– Sempre, – эхом повторила я, борясь со слезами.

Он застонал и несколько раз сильно врезался в меня тазом, я слышала в его дыхании слова.

– Non ci sara mai un altro (7), – говорил он. – Solo tu. Il mio cuore e tua (8), tesoro.

Я застонала, когда сладкие слова сорвались с его губ, несмотря на то, что не знала, что они означают. Его тело сотрясалось, и он зарычал, когда достиг своего пика. Он прижался к моим губам, его язык яростно переплетался с моим, и он сделал еще несколько толчков, крепко держась за меня, как будто от этого зависела его жизнь.

Вскоре он замедлился и оторвался от меня, он обвил меня руками и уткнулся лицом мне в шею. Его дыхание было неровным, по телу пробегала дрожь, а с губ сорвался придушенный стон. Я поняла, что он борется с рыданиями, его боль чувствовалась физически, мои глаза защипало от слез.

Он сел на колени и попытался взять себя в руки, зашипев, когда выходил из меня. Пока я смотрела на него, еще одна слезинка скользнула по моей щеке, и я быстро ее вытерла. Его глаза покраснели, на губах дрогнула улыбка.

– Это было охеренно сильно, – с придыханием прошептал он.

– Да, – ответила я, когда он лег рядом со мной, вытирая руками лицо.

Я легла ему на грудь, и он подтянул плед, укрывая наши обнаженные тела. Я довольно вздохнула, когда он начал поглаживать мою спину, он излучал тепло.

– Доброй ночи, – прошептал Эдвард, когда я начала погружаться в сон. – И я не откажусь от своих слов, Белла. Ты будешь в моих снах.

Я улыбнулась его словам и провалилась в дрему раньше, чем успела ответить, впервые во сне я нашла покой. Не было ни мук, ни агонии, преследующей меня обычно по ночам, ни боли, ни смятения, разрушающего сон. Мне было спокойно и хорошо, я так долго этого ждала, и теперь готова была праздновать эту перемену.

Я еще не знала, что кошмар настигнет меня, когда я проснусь.

Солнце ярко светило в окно, когда я открыла глаза. Я быстро села и глянула на часы, было около десяти утра. Я поежилась, когда ощутила прохладу, горло болело, а неприятное чувство в груди подсказывало, что я заболеваю. Я застонала, понимая, что простудилась ночью под снегом, и потянулась за теплым одеялом. Оглянувшись, я поняла, что Эдварда нет поблизости. Я застыла, заметив на его подушке свернутый лист бумаги. Подозрительно глянув на него, я увидела там свое имя, и то чувство, с которым я боролась прошлым вечером, стало невероятно интенсивным, меня затошнило.

Я подобрала письмо и нерешительно развернула его, замечая, что вся страница была исписана почерком Эдварда. Я боролась с эмоциями, которые грозили взять надо мной верх, и начала читать, руки тряслись.

La mia bella ragazza,

Франклин Делано Рузвельт как-то сказал в своей речи, что свободу невозможно дать, ее можно только приобрести. Он был одним из наших президентов, и я не знаю, слышала ли ты о нем. Наверное, ты узнала из «Джеопарди», кем он был; а я помню, как меня бесило то, что нужно учить историю, я не видел смысла в том, что уже прошло. Оглядываясь назад, я понимаю, что был просто невежественным маленьким дерьмом, но, думаю, с этой точки я начинаю исправляться. Я многое принимал в жизни как должное, и не ценил мелочи – мелочи, которых у тебя не было, и которые ты должна была пережить, как все мы. То, что случилось с тобой, – это нечестно, и только узнав тебя, я это понял. Как бы я хотел, чтобы больше людей это узнало. Может, тогда люди поняли бы, что из истории можно почерпнуть много нового об ошибках людей. И мы смогли бы избежать всей этой хрени, и мир не был бы полон дерьма.

Ты пришла в мою жизнь в прошлом сентябре и перевернула все, что я знал, с ног на голову. Ты изменила меня и дала мне то единственное, что, мне казалось, я никогда не буду иметь; то единственное, что мне по-настоящему было необходимо, хоть я это и не понимал. Ты дала мне любовь. Ты научила меня значению слова «жить», ты дала мне причину просыпаться по утрам, к чему-то стремиться, бороться, когда я просто хотел, на хер, все бросить. И я буду вечно благодарен тебе за это дерьмо, и это то единственное, что я никогда не буду принимать, как должное. Я люблю тебя, Изабелла. Иисусе, я охеренно люблю тебя, и я делаю это только по этой причине.