Делай, что должно. Легенды не умирают

Большие часы на столбе показали восемь. Потихоньку темнело, но фонари на площади не зажигались. Негромко переговаривались остальные зрители. Было странно уютно, и Кречет все-таки поймал Эллаэ за рукав, притянул ближе, чтобы стоять бок о бок, касаясь друг друга плечами.

Раис возник на помосте из ниоткуда. Только что ничего не было — и вот, стоит, раскинув руки, в ореоле зеленого пламени. Оно стекло выше, замерло дрожащей дугой между ладоней — и прянуло в небо, повиснув над площадью разноцветными полотнищами.

— Северное сияние! — ахнула Эллаэ.

Оно отразилось и в ее глазах — и на сцену Кречет больше не смотрел. Зачем? У него была тут своя сцена, свое выступление — цветных огней в изменчивых, снова потемневших до фиолетового цвета глазах.

Комментарий к Глава 24

* Имя «Кэлхо» образовано от горского «кэлэх» — «счастье». Очень может быть, что и имя «Кэльх» — это искаженное «кэлэх», так как изначально все четыре языка, существующие на данный момент (включая горский и пустынный диалекты), произошли от праязыка удэши.

========== Эпилог ==========

Леньян постучал в дверь отцовского кабинета, услышал позволение войти и с некоторым замиранием сердца шагнул внутрь.

— Ты что-то хотел, тэй? — Аэньяр отложил бумаги, которые просматривал, поднялся с места и подошел к сыну, чувствуя охватывающий его сумбур чувств. — Что-то случилось, мой хороший?

Подросток кивнул и тут же покачал головой.

— Не знаю, как сказать, папа.

Аэньяр усмехнулся:

— Начни с начала, Ян. Это всегда помогает.

Когда-то такими же словами ободрил его нехо Аилис, которому он был безмерно благодарен за все, что тот для него сделал. Это был один из тех немногих людей, которых Аэньяр искренне уважал и к чьему мнению он всегда прислушивался.

Сейчас он подтолкнул сына и наследника к уютному дивану, сел рядом с ним, обнимая и делясь своей поддержкой и теплом. Тот вздохнул, потом решился:

— Помнишь, весной мы объезжали поселки рыбаков?

Понимание родилось почти сразу. И причин этого разговора, и грядущих трудностей. Этой весной они действительно объезжали земли майората. Собственно, Яр делал это каждый год, но в этот раз взял сына с собой, чтобы показать ему и самые отдаленные ата-ана горцев, и самые мелкие рыбацкие артели. А так как объезд начали ранней весной, удалось еще и поработать в полную силу: помочь разбить ледяные заторы на нескольких реках, чтобы избежать затопления долин. Вот на одном из озер все и случилось. Он до сих пор не понимал, как мог проморгать подобное сам. Разве что это все было шуткой Стихий… Вполне в их духе, если так подумать.

Льдины скопились в горловине истока, образуя мощный торос. Сверху на них напирали льды озера так, что южная часть его уже очистилась, а северная была сплошным нагромождением льда. Вот там-то, вопреки приказу нехо, и оказалась улизнувшая из дома юная рыбачка. Точнее, она-то рыбачила у самого края льдов, но когда плотину прорвало, а разбитый нехо лед с грохотом ринулся в освободившийся исток, убраться с мгновенно ставшего смертельной ловушкой озера девочка не успела. Ее и заметил-то только Леньян. И недрогнувшей рукой направил своего Танара* в воду, понадеявшись на то, что жеребец с половиной крови водяного коня сумеет вынести их на берег. Собственно, не зря понадеялся: Танар справился, а свалиться с жестокой простудой после купания в ледяной воде не позволил Аэньяр. Но с этого дня начал замечать, что сын время от времени исчезает из замка. Узнать, куда и к кому, не составило труда, но нехо ждал.

С Леньяном, как, собственно, и с остальными детьми, у него были особенные отношения. Дети могли прийти к нему с любой проблемой или вопросом, они доверяли ему все свои маленькие тайны, горести и радости. Строгим воспитателем в семье была Кэлхо, ее дети безмерно уважали, благоговели, но вот такое безграничное доверие испытывали почему-то только к отцу. Так что Аэньяр терпеливо ждал, пока сын созреет. И дождался.

Вся ситуация напоминала ему ту самую сказку о первом анн-Теалья и потерянном башмачке. А еще — его собственную историю. Он подозревал, что Леньян, как и он сам, уродился однолюбом. И оставалось только молить Стихии, чтобы сыну в жизни повезло так же, как ему. Ну и «на Стихии надейся, а аэнью вяжи», как писал когда-то многопрадед. Сидеть сложа руки Яр не собирался, но и действовать через голову сына — тоже. То, что Леньян пришел к нему, было добрым знаком.

— Помню, конечно. Столько согревающей мази варить — попробуй забудь, — пошутил Яр, тепло улыбнувшись.

Он не спешил продолжать, давая сыну рассказать самому.

— Ильама мне нравится! — наконец, выпалил тот, бурно краснея.

А Яр чуть не поперхнулся, услышав имя. Как-то оно в тот раз прошло мимо его сознания, или же… Он напряг память и вспомнил — девочку ее родные звали Илья, а вот полное имя не называли. Надо же, какой выверт судьбы: когда-то он назвал так же жеребенка**… Тот уверенно брал все призы, пока участвовал в скачках, отец на него нарадоваться не мог. Рассвет… Хороший знак? Возможно.

— Оно и хорошо, — серьезно сказал он. — Тебе уже скоро шестнадцать, пора и невесту присматривать. Или тебя что-то еще беспокоит?

— Илья, она… — сын замялся, вздыхая и теребя рукав.

— Из простой семьи?

— И может не быть одаренной, — кивнул Леньян.

Историю войны с «антимагами» учили в школах, она сошла на нет совсем недавно, только когда нэх, наконец, полностью вычистили все структуры власти, жестко взяв бразды правления в свои руки. И то еще периодически встречались недовольные, но, в основном, из стариков.

— Ян, твоя мать тоже была самой обычной горянкой, — Яр усмехнулся. — И кто теперь скажет, что она — не достойная нейха?

— Ну, это же мама! — подросток округлил глаза, заставив смеяться уже в голос.

Конечно, мама — это совсем-совсем другое. Мама — это почти аватар. Папин.

— Вот и не переживай, — отсмеявшись, посоветовал Яр. — Лучше присмотритесь друг к другу, подумайте, хорошо ли вам будет вместе. Сможет ли она стать нейхой, захочет ли?

Леньян задумчиво кивнул. Видно с такой точки зрения старший нехин вопрос не рассматривал, привыкнув, что его обязанности — это его обязанности, а вот о будущей супруге и не подумал. Яр взъерошил его светлые кудри, с усмешкой думая о том, что сын иногда ведет себя точно так же, как он сам в его возрасте. Леньян и без того был почти его копией, разве что глаза унаследовал от матери — прозрачно-серые, но и они были изменчивыми, в зависимости от настроения то темнели до синего, то светлели.

— Спасибо, папа, я подумаю, — наконец сказал тот и обнял, крепко-крепко.

Потом вскочил, торопливо попрощался и убежал: у него еще были дела. Собственно, как и у самого Яра.

Встав с дивана, он подошел к окну, выглянул во двор, где как раз менялся караул. Верные, много раз проверенные люди. Ни в ком из них нехо не сомневался, знал каждого, чем живет, чем дышит. Кстати, следовало навестить одного из стражников, недавно попавшего в лекарню с ожогами: помогал тушить пожар, вынес из огня ребенка, но и сам пострадал. Яр, конечно, сразу, как прибыл, осмотрел и залечил, но все же, все же. И вообще, пора бы действительно в лекарню — уже скоро полдень, нужно успеть вернуться до вечера, а там наверняка дел скопилось…

Прибирая бумаги на столе, Яр улыбался. Молодые лекари, набранные по всем горам, казались ему еще одним выводком детей, шумным и вечно требующим внимания. Да кем они еще могли быть, воспитанные им самим, как птенцы? Некоторые из них, выучившись, разлетались по всему Эфару, Аматану и Ташертису. Яр бросил взгляд на застекленный шкаф, где виднелись стопки писем. Его ученики писали часто, советуясь, жалуясь на косность некоторых коллег, хвастаясь успехами, благодаря.

Сам лекарский центр и высшая школа целителей появились в Ривеньяре двенадцать лет назад. Не просто так — это был подарок от Акмал. Могучая удэши Земли восстановила гигантский мост над водопадом Ледяной и возвела на нем величественное здание, ничем не напоминающее погибший Эвайнии-танн. Наверное, ей помогали Янтор и Ниилиль, особенно последняя. Ничем иным Яр не мог объяснить текучесть линий, светлый звон, с которым ветер пролетал между ажурных башенок, украшавших пристройки, чувство легкости, возникавшее, стоило взглянуть на все это. Звенела и вода, проносясь под мостом, с ревом рушилась вниз, но в просторных, полных воздуха палатах всегда было умиротворяюще тихо. Толстые, надежные стены и защищенные амулетами хрустальные окна не пропускали ничего, что могло бы помешать больным или целителям.