Дельфийский оракул
Шрифт:
– …и поразит стрела Феба…
Наконечник стрелы Алиска сунула под матрац.
Она ждала чего-то, какого-то знака – раската грома, вспышки молнии или просто холода, тянущего по ногам, – но она знала, что, получив подобный знак, перепугается до смерти. И все равно – перепугалась и без оного. Алиска вышла из комнаты на цыпочках. Оказавшись в будуаре, она заперла дверь и для надежности придвинула к ней столик.
Выдохнув с облегчением, Алиска обернулась и увидела в старом зеркале чье-то лицо с искаженными чертами, с белыми всклоченными волосами и черными промоинами
И, уже готовая завопить от ужаса, Алиска вдруг поняла: это же она!
Разве это – она?!
Такая старая! Отвратительная!
Нет, это просто сумрак и тени играют в некую свою игру. Исчезла жуткая старуха. Осталась Алиска, слегка растрепанная, побелевшая от треволнений, но – вполне обыкновенная.
Включив свет, Алиска долго разглядывала собственное отражение, но из «нового» увидела лишь морщинку в уголке левого глаза. Время предупреждало ее, что молодость заканчивается и надо бы Алиске подумать о будущем. Вот она и подумала.
– Все будет хорошо, – сказала Алиска, закрывая глаза. И легкий запах прелости, пропитавший пуховые перины, в кои-то веки не раздражал ее.
Она сдержит слово – дом будет жить. И Далматов – тоже. Просто им обоим нужна крепкая женская рука. И Алискина вполне подойдет!
Иголки прочно засели в изголовье кровати, и Далматову пришлось расковыривать «рану» в дереве, чтобы добраться до стальных заноз. Перо сгорело, а лавровые крошки рассыпались по простыне, и только наконечник стрелы ему удалось достать без особых проблем.
Он-то и был по-настоящему древним: почерневшим, неровным, с первого взгляда похожим на окаменевшую землю. Наконечник сумел сохранить былую остроту и при случае с легкостью распорол бы кожу. Илья предполагал, что этой игрушке нравится кровь, поэтому запер ее вместе с иглами и крошками лаврового листа в шкатулке.
Странно, но злиться на Алиску он не мог.
Дура она, конечно, но…
Илья взял телефон и, набрав по памяти номер, сказал:
– Привет, рыжая. На прием запишешь? Надо поговорить.
А заодно – и взглянуть на пресловутый Центр собственными глазами.
Обычное офисное здание. Кондиционер. Сонный – по раннему времени суток – охранник. Лифт на шестерых человек. Холл и улыбчивая девушка-администратор, готовая всем помочь.
– Я подожду, – сказал Далматов, располагаясь на диванчике. Он приехал пораньше, специально, чтобы осмотреться, но выяснилось – смотреть здесь не на что. Сдержанные тона. Космические пейзажи. Музыка – на грани слухового восприятия. Что-то нежное, расслабляющее.
– Чай? – предлагает девушка. – У нас особый сбор, который поможет вам настроиться на определенный лад…
Надо полагать, на тот самый лад, который значительно облегчит работу предсказательнице!
Но чай ему уже подают, не в чашке – в высоком бокале темного стекла. Над ним поднимается пар, пахнущий чабрецом и ромашкой. Хорошее сочетание! Ромашка имеет достаточно сильные аромат и вкус, чтобы спрятать другие, менее известные травы.
Девушка внимательно наблюдает за посетителем.
– Спасибо. – Далматов
отставляет бокал. – Но у меня аллергия на ромашку.– Извините. Я приготовлю другой…
Администратор уносит чай. Она отсутствует недолго – минуты две, а в холле появляется новая посетительница. Она высока, но сутулится, стесняясь своего роста и по-мужски массивной фигуры. Одежда ее – костюм уныло-зеленого, болотного оттенка, – сидит плохо. Пиджак подчеркивает широкие плечи незнакомки, но скрывает талию. Брюки обрисовывают узкие мускулистые бедра и собираются складочками ниже колена. На голове женщины – шляпка с вуалью. И лицо ее кажется перечеркнутым надвое. Верхняя половина спрятана, нижняя – открыта. Узкие нервные губы и острый подбородок с родинкой.
Женщина озирается и, заметив Далматова, говорит:
– Вы зря сюда пришли. Они мошенники. И убийцы!
Голос ее, сдобренный характерной для курильщиков хрипотцой, оборвал музыку в холле.
– И кого же убили? – поинтересовался Далматов – поддержания беседы ради.
– Лешеньку!
Женщина сняла шляпку. Короткие ее волосы пребывали в беспорядке и цвет имели неопределенный, свидетельствовавший о том, что парикмахера дама посещала давно. Узкое лицо с выраженными скулами и тяжелыми бровями было выразительным.
– Лешеньку убили! Моего Лешеньку!
– Фамилия у Лешеньки имеется?
– Ломов, – неожиданно спокойно ответила дама. – Я – Ксюша Ломова.
– Жена?
– Бывшая.
И в этот момент появилась администратор с новой порцией обязательного травяного чая, из которого, надо полагать, удалили «аллергенную» ромашку, заменив ее чем-нибудь иным, столь же пахучим, к примеру, мятой. Увидев даму, администратор поспешно отставила поднос в сторонку.
– Что вы здесь делаете?! – Голос ее утратил профессиональное дружелюбие.
– А что хочу, то и делаю! – прошипела дама.
– Немедленно уходите!
– И не подумаю!
– Я вызову охрану…
Далматов наблюдал за тем, как менялось лицо девушки-администратора, наливаясь «нарядным» багрянцем.
– А вызывайте, кого хотите! – Дама рухнула на диванчик и взмахнула рукой. – Вызывайте! Я всем расскажу о вас правду! Вы моего Лешеньку убили! Сначала свели его с этой тварью, а потом на тот свет отправили! И главное, что он завещание переписать успел…
Ксения повернулась к Далматову и заговорила, быстро, не без причин опасаясь, что охрана прервет ее словесный поток.
Супругом Ксения обзавелась рано, в том возрасте, когда большинство юных дам еще и не мыслят о замужестве. Но Ксения не относилась к большинству, да и матушка ее, женщина весьма добрая, но к дочери настроенная критично, часто повторяла: нельзя упускать свой шанс!
Ксения и не упустила. Алексей был старше ее на пять лет, ниже на полголовы, зато имел квартиру и должность, которую, впрочем, он в скором времени оставил. Он создал собственную фирму, и Ксения поспешила стать супругу надежным тылом, а заодно уж – и флангами. Работала Ксения с душой, да и Алексей имел в характере предпринимательскую жилку, и крохотная фирма выжила.