Деликатная проблема

Я закатываю глаза. Вот оно, мое везение. Такое ощущение, будто меня прокляли. Не иначе, я когда-то перешла дорогу цыганке — иначе как объяснить ту черную полосу, что преследует меня в последнее время?

Глава 51

Молча выслушиваю отповедь подруги: почему не рассказала ей сразу? Почему не рассказала ей вчера? Сама она могла бы меня только утешить, но ведь Артур… Ты же знаешь, кто Артур, верно?

О, я знала, кто такой Артур и я знала, какие у него связи — но я не знала, с какой стати он должен решать мои проблемы. Артур — муж моей подруги, нас с ним объединяет только любовь к Майке — и все. Да у меня с Ванюшей, который сейчас усиленно вслушивается в наш разговор, больше общего, чем с Артуром. Кстати, насчет лишних ушей — пора прекращать давать коллегам пищу для сплетен.

— Все уже разрешилось, — громко сообщаю я для всех присутствующих, — поводов для беспокойства нет. Что там с последним уроком и «Молниями»? Я почему-то перестала получать рассылку…

Мне приятно вновь окунуться в работу: она позволяет мне отвлечься. В итоге, до самого обеда я ношусь по коридорам, заполняю журналы, забираю назад свои обязанности по проведению инструктажей у Марины, чему она несказанно рада, и даже вполне мирно обсуждаю с Утюжковой проблемы с медосмотром.

В обед появляется Алиханов:

— Голоден как волк. С утра после яичницы во рту маковой росинки не было…

Я наступаю ему на ногу: мне ни к чему, чтобы все окружающие знали, что он провел ночь в моей квартире. Меня и так уже разобрали по косточкам из-за Романова, а если еще Алиханов подбросит дров в огонь сплетен…

Я преувеличенно бодро обращаюсь к Майке:

— Ну что, куда сегодня идем?

Она удивлена, что в нашу тесную компанию затесался Алиханов. Я же сильно подозреваю, что со вчерашнего дня он решил взвалить на себя обязанности моего телохранителя — но не могу позволить ему этого сделать. Он уже оказал мне одну услугу, хватит. Сегодня же поговорю с ним об этом.

Но поговорить с ним я не успеваю: буквально несколько минут спустя, когда мы коллективно решали, где будем обедать сегодня, мне позвонили с неизвестного номера.

В первый момент я борюсь с порывом сбросить вызов, но тут Алиханов тихо велит:

— Включи диктофон и ответь.

Я сглатываю, но послушно делаю так, как он говорит: если звонит Романов, эта запись может стать нужным мне доказательством.

Однако звонил не он.

— Алена? Это Александр. Иволга. Бурков пришел в себя, желает тебя видеть.

Я перевариваю услышанное, а потом меня накрывает такая волна облегчения, что ноги перестают держать и я вынуждена присесть на стул.

— Да, мы как раз сейчас собирались обедать, но если приемные часы позволят, я с удовольствием подойду.

— Будет замечательно. Ты знаешь, где хирургическое отделение?

— Да, я знаю. Буду минут через пятнадцать.

— Отлично. До встречи.

Я перевожу взгляд на ожидающих конца нашей беседы Майку и Алиханова и сообщаю им новость:

— Я в больницу: Бурков пришел в сознание, хочет встретиться. Пообедайте без меня, хорошо?

— Я с тобой, — мгновенно откликается Алиханов и лучезарно улыбается, — давно хотел взглянуть на прославленную больницу изнутри.

У меня нет времени и желания с ним спорить, поэтому к Буркову мы идем вместе.

Хирургическое отделение расположено на третьем этаже главного корпуса больницы, туда предусмотрен отдельный вход. Мы добираемся до стойки регистрации, и я называюсь и представляю своего спутника.

— Рад тебя видеть, — раздается сзади голос Иволги. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчины обмениваются холодными кивками.

— Взаимно. Как он?

— Чувствует себя достаточно хорошо, чтобы довести практикантку до слез.

— Это он может, — я хмыкаю, вспомнив наши с ним стычки. — В какой он палате? Черт, мы ничего не взяли, никаких гостинцев, — я растерянно смотрю на Алиханова, — мог бы и напомнить.

Тот отчего-то расплывается в довольной-довольной улыбке. Иволга же, напротив, несколько мрачнеет. Я чувствую неловкость — он спасает жизни людям, а тут посетители даже не удосужились принести парочку апельсинов спасенному.

— В шестой, я провожу. Только накиньте халаты.

Мы послушно облачаемся в «гостевой набор» посетителей и следуем за Иволгой. У двери в одну из палат он сторонится, пропуская меня вперед. Я, отчего-то нервничая, переступаю порог.

Глава 52

Первое, на что я обращаю внимание: пресловутая треснувшая каска, лежащая на прикроватной тумбочке. Откуда она здесь? Помню, как ее принес Верховицкий, а затем она осталась лежать в вагончике, потому что я так и не смогла заставить себя к ней прикоснуться.

— Ребята привезли, — раздается ворчливый голос с кровати.

А вот и он, Бурков собственной персоной — возлежит на ложе, как раненый король. Все мое напряжение как рукой снимает — и вот я уже вновь непоколебимый специалист по охране труда, а он — сотрудник, что вечно игнорирует технику безопасности.

— Здравствуйте, Василий Семенович, — здороваюсь я с ним, — во-первых, позвольте выразить вам мои поздравления с более-менее благополучным для вас исходом дела. Говорят, вам сильно повезло. Во-вторых, довожу до вашего сведения, что сейчас проводится расследование несчастного случая, но уже стало известно, что дело в неисправной технике, и транспортный отдел, наравне с оператором, не проверившим исправность манипулятора до начала работ, понесет соответствующее наказание. В-третьих, выражаю надежду, что произошедшее с вами происшествие станет уроком и для вас, и для всех остальных сотрудников, плюющих на технику безопасности. В-четвертых, компания готова выплатить вам компенсацию, но это с вами будет обсуждать уже другой представитель, не я. Это все, что я хотела сказать. Ах да, вы хотели меня видеть?

— Как была роботом, так и осталась, — Бурков сплевывает на пол.

— А ты как был говнюком, так им и остался, — шиплю я. Маска безупречного профессионала слетела с меня в мгновение ока, и сейчас я просто не отдаю себе отчета в своих словах. Я подаюсь вперед. Наверное, сейчас я выгляжу как фурия, наверное, позже он напишет на меня докладную, но в этот самый момент я выскажу этому гаду в лицо все, что о нем думаю. — Какого черта ты, придурок, полез под кран?! Башка совсем не соображает? Думалку включать иногда не пробовал? Ты, идиот, ты понимаешь, что я там же чуть инфаркт из-за тебя не схватила? Ты понимаешь, что ты в любой момент умереть мог? Ты вообще знаешь, что тебя за ноги пытались вытащить из завала? ЗА НОГИ! Да если б я не наорала и по рукам их бить не начала, ты бы скончался там же от кровотечения! Ты свою статистику стопроцентную можешь засунуть себе в задницу, а на площадке, если рискнешь на нее когда-нибудь снова выйти, будь любезен, слушайся тех, у кого в голове есть мозги, в отличие от тебя!

Я нависаю над кроватью Буркова, гневно сжимая кулаки и с шумом выдыхая воздух. Вот сейчас он откроет рот — и на меня польется словесная помойка, и не факт, что я удержусь и не начну поливать его бранью в ответ.

Бурков действительно открывает рот: вот только не для того, чтобы ругаться.

Он хохочет.

— Вот насмешила! — произносит он, вытирая слезы с уголков глаз. — Есть-таки в тебе порох, оказывается, не совсем еще отмороженная. Что ж ты сразу-то так огнем на площадке не полыхала, мы б у тебя тогда по струнке ходили! Ты, девка, того… обиду на меня не держи. Пацаны мне сказали, что ежели б ты не была такой занозой в заднице, — он кивает на комод, — я б тут не лежал. Голову мне, говорят, как в тисках сжало, а эта твоя каска весь удар на себя приняла. Была б не застегнута — башка бы лопнула как перезревший арбуз. Ты мне жизнь, получается, спасла. Спасибо.