Дело леди Евы Гор

Неудивительно, что женщины встревожены; условия были более чем жёсткими. Тридцать золотых за убыточную гостиницу госпожи Пирей — это тоже непомерно высокая цена.

Теперь, когда и хозяйка маленькой лавки кружевниц мне протягивала такое же письмо «счастья» из ратуши, картина вырисовывалась неприглядной. Такие налоги настораживали. Где гарантия, что они не надуманы, как вчера нотариусом?

Следующая женщина, почтенного возраста и с умными глазами, подошла ко мне с вопросом, который казался ей ещё более важным.

— Леди Гор, я вдова, и после смерти мужа мне досталась земля, но местные власти пытаются её отнять, ссылаясь на какие-то старые законы. Вы не могли бы посмотреть мои документы? — её голос дрожал, но в глазах была решимость.

— А вы получали три золотых за потерю кормильца? — беря документ в руки, спросила я и услышала отрицательный ответ.

— Среди нас многие потеряли мужей. Но про компенсацию нам только сегодня утром госпожа Магда рассказала. Как её получить?

Вопрос оставался открытым.

С документами на землю стоило разбираться. Они были очень запутано составлены. Но Лили быстро просмотрела бумаги и указала мне на основные моменты.

Земля принадлежала отцу мужа женщины по имени Оливия. Но муж не оформил на себя землю после смерти своего отца. И теперь после смерти супруга Оливии считалось, что земля ничейная, если никто не предъявит на неё свои права по истечении полугода после смерти главного претендента на землю. Уточнив дату, когда погиб муж вдовы, получалось, что у неё для решения вопроса оставался месяц.

Третья женщина, молодая и бойкая, ждала своей очереди, чтобы задать мне вопрос о начале собственного дела.

— Леди Гор, я всегда мечтала открыть собственную швейную мастерскую. Может быть, вы знаете, с чего начать? Я пошла в ратушу, а меня отослали. Сказали, что пусть муж приходит. А как он придёт, если Тим у меня боцман. Уплыл он осенью с кораблем. Вернётся только, как навигация начнётся.

— Ваша история мне напомнила вчерашний наш поход в ратушу, — ответила я, чувствуя негодование и сопереживая просительнице. — Но не стоит отчаиваться. Для начала нам нужно собрать все необходимые документы, которые могут понадобиться для регистрации вашего дела. Даже если ваш муж в море — это не повод вам отказывать! Королевской казне всё равно, кто пополняет её — мужчина или женщина. Вы честно хотите платить налоги, а вам не дают! Ущемляют ваше право помогать самому королю Ричарду Справедливому и восстанавливать королевство после войны!

Женщина внимательно слушала, её глаза загорелись надеждой. Я помолчала, обдумывая пути решения.

— С другой стороны вы можете объединиться с кружевницей и платить налог на двоих, — продолжила я. — Заключите между собой договор о съёме части мастерской, если позволяет площадь, и работайте под одной вывеской. В этом случае вы можете обойти требование о мужском представителе уже сейчас.

— Это возможно, — откликнулась кружевница. Они были подругами со швеёй. — У меня две комнаты пустуют.

— Да, и это даст вам не только возможность работать, но и обеспечит более широкую возможность применения ваших кружев. Клиенты шейной мастерской смогут на месте подобрать ваши кружева к будущему платью!

Я обернулась к остальным женщинам, которые с интересом следили за нашим разговором.

В их глазах появилась надежда. Но ещё я запоздало поняла, что теперь решение их проблем ляжет и на мои плечи. Никто из них не сумеет противостоять чиновникам так, как смогу это я.

***

Зимний воздух был свеж и ясен, и город уже бурлил, встречая нас оживлёнными улицами и запахом сдобы из лавки старого Генри.

Завершив разговор с женщинами, мы первым делом отправились сюда, чтобы перекусить сладкими булочками перед походом в Храм Светлого отца. Он, кстати, был неподалёку от ратуши.

Мне жутко не хватало уличного кофе и возможности перекусить с комфортом в каком-нибудь небольшом кафе.

Поэтому я совершенно наглым образом попросила у булочника налить нам попить. Мужчина был радушным хозяином. За прилавком у него стояла молодая женщина, возможно, дочь, и он просто болтал с клиентами, навалившись кругленьким телом на широкий прилавок.

Мы с чашками и булочками пристроились рядом с мужчиной. На нас косились посетители. Вот так употреблять пищу в общественном месте было в диковинку, но я сделала ход конём и стала с упоением нахваливать хозяина, какой он внимательный и добрый к своим покупателям. Не дал трём женщинам заболеть, напоил горячим чаем в такой холодный день!

Болтали мы с господином, болтали, пока я не стала вслух мечтать, как хорошо бы было поставить столики со стульями, чтобы каждый мог заказать горячий напиток к выпечке или пирожным. В ассортименте их, к сожалению, не было.

Судя по прищуренному взгляду господина Генри, идея его зацепила за живое.

— Видите ли, господин Генри, в больших городах такие места, как ваше, уже давно предлагают места для отдыха и уютного времяпровождения, — продолжала я, пока мы наслаждались теплотой чая и свежестью булочек. Врала я. В столице тоже такого не было. — Представьте, как много людей могли бы стать вашими постоянными клиентами, если бы у них была возможность не только купить вашу великолепную выпечку, но и насладиться ею прямо здесь, в уютной обстановке.

— Это было бы нечто новое для нашего городка, — задумчиво произнёс он. — Интересно, справлюсь ли я с такими изменениями...

— Господин Генри, — вмешалась Лили, поддерживая разговор. — Ваше мастерство в приготовлении выпечки не имеет себе равных во всём городе. Я уверена, что добавление нескольких столиков только увеличит количество ваших поклонников.

Игги, взволнованно потирая руки от предвкушения, добавила:

— Представьте, как приятно будет зимним утром зайти сюда, согреться чашкой горячего чая, наслаждаясь видом из вашего окна.

Окно действительно было примечательным — на полстены. А за окном можно было наблюдать за соседними лавками торговой улицы.

Видя, что его интерес к идее только растёт, я решила дополнить:

— И не забывайте о приезжих, господин Генри. Ваша булочная могла бы стать одной из достопримечательностей города. Люди заходили бы сюда, чтобы насладиться уникальной атмосферой и, конечно же, вашей выпечкой.

Господин Генри, наконец, улыбнулся, его взгляд стал мягче, и он казался уже почти убеждённым.