Дело небрежной нимфы

– А сколько эта сумочка могла бы пролежать на одном месте? Не забывайте, что вы под присягой]

– Э-э... ну... не могу сказать.

– Я так и предполагал, - улыбнулся Мейсон.
– Итак, поскольку вы честно сказали, что по сумочке нельзя было определить, когда ее уронили, то это мог сделать любой, включая подзащитную, которая могла уронить ее в субботу вечером.

– Вы говорите сейчас о самой сумочке?

– Именно о ней, - подтвердил Мейсон.

– Ну, если говорить только о сумочке, то тогда возможно и такое предположение. Но если посмотреть на содержимое...

– Я говорю только о сумочке, - перебил его Мейсон.

– Но содержимое сумочки показывает, когда ее уронили, - сказал шериф.
– Когда мы посмотрели, что было внутри, то нашли вырезку из утреннего выпуска газеты "Экспресс" за третье число. В этой вырезке рассказывалось о похищении драгоценностей и о том, что Элдер....

– Одну минуту, шериф, - сказал Мейсон.
– Я возражаю против любой газетной вырезки, которая может настроить присяжных против подзащитной, ведь неизвестно, кому принадлежит эта сумочка.

– Дайте мне пакет, - сказал судья Гарей.
– Я взгляну на содержимое.

Шериф достал пакет и подал его судье. Судья сунул в него руку, выложил содержимое на стол и взял вырезку. Прочитав ее, судья Гарей сказал:

– Эта вырезка имеет отношение к делу. Разумеется, она будет представлена лишь с целью доказательства времени, когда уронили сумочку.

– Ну хорошо, - проговорил Мейсон, - Только прежде чем суд позволит приобщить к делу сумочку и ее содержимое, я бы хотел задать шерифу еще несколько вопросов.

– Задавайте.

– Итак, шериф, вы сказали, что сумочку достали и поместили в один пакет, а ее содержимое - в другой и оба пакета опечатали.

– Да, сэр.

– И на них расписались?

– Да, сэр.

– Когда это было сделано?

– Почти сразу же, как только сумочку достали.

– Что значит "почти сразу же"?
– спросил Мейсон.

– Это значит в короткий промежуток времени, - ответил шериф.

– А конкретнее?

– Я не ношу с собой секундомера.

– И все же мне бы хотелось знать поточнее, когда это было сделано.

– Я уже ответил на этот вопрос. Другого ответа у меня нет. В тот вечер у меня было много дел, и я не засекал время по секундомеру.

– Я вижу, - продолжал Мейсон, - что подписи на пакетах сделаны карандашом и чернилами.

– Совершенно верно. Я расписался чернилами, некоторые - карандашом.

– Но все подписи поставлены в одно и то же время?

– Да, сэр.

– Сразу же после того, как сумочку достали?

– Да, сэр.

– А вы не могли бы сказать, как именно эти подписи были сделаны?

– Ваша честь, - вставил Глостер, - вопрос не по существу дела.

– Если ваша честь позволит, - сказал Мейсон, - я докажу, что это очень важный вопрос, имеющий непосредственное отношение к существу дела.

– Хорошо, - проговорил судья.

Мейсон взял пакет, засунул туда сумочку, положил сверху чистый лист бумаги и подошел к шерифу.

– Поставьте на листе вашу подпись, шериф, - сказал Мейсон.

Шериф достал из кармана ручку, положил пакет с листом на колено и расписался.

– Благодарю вас, шериф, - произнес Мейсон и, взяв еще один лист чистой бумаги, положил его на стул судьи.
– А теперь сделайте то же самое здесь.

Шериф, недоуменно пожав плечами, расписался и на нем.

– Я так и знал, - сказал Мейсон, взяв оба листа в руки, - подписи отличаются друг от друга.

– Ну, конечно, отличаются, - раздраженно проговорил шериф.
– Сумочка ведь мешает...

– Совершенно верно!
– воскликнул Мейсон.
– Именно поэтому я и попросил вас расписаться на двух листах. Подписи на пакетах четкие и правильные, а это значит, что их ставили на пустом пакете. И кроме того, шериф, не забывайте, что сумочка была промокшей и она наверняка бы промочила пакет. Так что чернила на нем должны были расплыться. Но этого не произошло. Как вы все это объясните суду?

– Разумеется, я все объясню, - ответил шериф.
– Мы не могли поставить подписи на пакете с сумочкой. Мы расписались на нем до того, как поместили туда сумочку.

– Ага, - сказал Мейсон.
– Значит, вы и другие джентльмены подписывали пустой пакет, так?

– Я этого не говорил. Я сказал, что мы расписались на пакете, прежде чем поместить туда сумочку.

– Ну хорошо, - согласился Мейсон.
– А как же получилось, что мокрая сумочка не оставила никаких следов на пакете?

– Я э-э... могу сказать...

Шериф с беспокойством взглянул на Глостера, потер рукой подбородок.

– Я жду ответа, - настаивал Мейсон.

– Ну, само собой разумеется, - сказал шериф, - нельзя было засовывать мокрую сумочку в бумажный пакет. Это было бы глупо.

– И что вы сделали?

– Я... э-э... Когда ее достали, я сказал, что мы могли бы подписать пакеты, а я потом положил бы туда сумочку и ее содержимое. Но я, естественно, не мог положить в пакет мокрую сумочку. Поэтому подождал, пока она высохнет.

– И сколько вы ждали, шериф?
– спросил Мейсон.

– Ну, я не знаю. Мне доверили положить ее в пакет, а его опечатать, и я взял на себя эту ответственность.

– Одним словом, - сказал Мейсон, - все эти подписи говорят лишь о том, что люди, находившиеся вместе с вами, расписались на пустых пакетах и оставили сумочку у вас в надежде, что вы положите ее с содержимым в пакеты и опечатаете их сами на другой день.

– Не в другой день, а просто позднее.

– Другими словами, - пояснил Мейсон, - вам отдали пустые подписанные пакеты, а их содержимое вы вложили гораздо позже.

– Не гораздо позже, а вскоре.

– Но вы же сами сказали, что положили сумочку в пакет после того, как она высохла.

– Сумочка находилась у меня, и с ее содержимым ничего не случилось.

– А где вы сушили ее?

– В своем кабинете.

– И сколько она сохла?!

– Не знаю, я не засекал время.