Дело о перстне с сапфиром

– Вам около шестидесяти. Служили полковым лекарем. Маг. Уровень точно не скажу, но не ниже пятого - точо. Женаты. В браке счастливы… до сих пор.

н обернулся еще, когда назвала возраст, и пока говорила, смотрел внимательно, словно только сейчас увидел и теперь пытался понять, что же ему со мной делать.

– На неcкольких бутыльках наклейки с императорским вензелем. И перстень у вас на руке мне хорошо знаком. Так что вывод напрашивается сам собой: вы – императорский лекарь. Еще бы понять, за что такая честь? – закончила я, ловя себя на том, что устала.

Устала от разговора, от необходимости улыбаться, когда хотелось плакать, от необходимости доказывать, что я – могу….

– Сколько я здесь?
– вместо этого спросила я, натягивая сильнее одеяло. Холодно мне не было - хотелось защититься. От ставшего острым, пронизывающим взгляда. От его силы, которая, оставаясь доброй, оказалась вдруг какой-то увесистой, внушительной, словно я вдруг взвалила на себя все пережитые им годы.

– Четверо суток, – подошел он ближе. Пододвинул стул, сел, взял меня за руку, прощупывая пульс.

– Все настолько серьезно? – поитересовалась я, когда он отпустил запястье.

– Клинок сабли был отравлен, - лекарь откинулся на спинку. – Вашему амулету удалоcь нейтрализовать большую часть, но с последним ударом он уже не справился. Это ведь рабoта Ибрагима Аль Абара? – поинтересовался он все с той же легкой полуулыбкой.

– Да, моя матушка….

– Не стоит, Анастасия Николаевна, - лекарь качнул головой. Без укоризны, просто…. Просто, давая понять, что во лжи он не нуждается, - мне известнo, что он – ваш отец. И об лександре Александровиче – тоже. Кстати, своей жизнью вы обязаны именно брату.

– Дело не только в яде? – насторожилась я. Тот момент, когда Серж… назвать его Горевым у меня язык не повернулся… нанес третий удар я помнила одновременно четко и… смутно. Пeрвые два перехватила без труда, а этот…. Отдельные куски, но без понимания цельной картины.

– Ваш противник – мастер клинка, - лекарь закинул ногу на ногу, обхватил ладонями колено, – ему известно, как ударить, чтобы было надежно. У всего этого есть и положительная сторона, - лекарь неожиданно улыбнулся. Чуть - насколько позволяла поза, откинулся назад.
– Александр, вливая в вас чистую силу, пробил покореженные блоки.

– И чем мне это теперь грозит? – нахмурилась я. Кто ее знает… эту положительную сторону. Это для его она такая, а для меня….

– ще половинка к вашему четвертому уровню, - склонил он голову к плечу. – А в будущем, возможно,и выше.

В отличие от лекаря, для которого это, похоже, было хорошей новостью, я так не считала. Мне вполне хватало моих четырех. И в жизни,и – в том, чем я занималась.

– А еще, – продолжил он, расцепив замок рук на колене и поднявшись, - как только окрепнете, я позволю вам вспомнить все, о чем вы забыли.

– Что?! – излишне резво приподнялась я и была вынуждена, задохнувшись, откинуться назад, на подушки.

– А ведь я предупреждал, – вот теперь в голосе моего собеседника было сожаление, – без излишней резкости.

– Впредь буду осторожнее, - отдышавшись, просипела я сразу cевшим голосом. – Я не спросила, как мне вас величать, – проскрипела уже ему в спину.

– лексеем Иннокентьевичем, - откликнулся он. Потом остановился, обернулся, своим задумчивым выражением лица готовя к очередным… вопросам. – Так кого к вам пригласить?

отелось ме огрызнуться, сказав, что в обязанностях лекарей спасать, а не отдавать на растерзание, но не стала, лишь на миг представив, что каждый из них пережил за эти дни. И ведь не чувствовала себя виноватой, но….

– Я ведь скоро усну?

лексей Иннокентьевич кивнул, взглядом продемонстрировав удовлетворение моей догадливостью:

– Магия – не панацея. Мы не дали вам отправиться к предкам, все остальное – уже ваша забота.

– Спасибо вам! – мой голос дрогнул. Не слабостью – осознанием, чего именно избежала. – И позовите, пожалуйста, матушку. А Сашке….

– Завтра вы сами ему об этом скажете, – заверил меня лекарь и вышел из комнаты.

А я…. я закрыла глаза, давая себе передышку перед тем, как буду объяснять матушке, почему я едва не оставила ее одну….

Следующие два дня тоже прошли мимо меня. Большую часть времени я спала, а те немногие не часы – минуты, в которые мне хватало сил на разговоры, чаще всего проходили в гигиенических процедурах и перевязках, вновь отправлявших меня в глубокий, лишенный сновидений сон.

Когдa просыпалась, рядом со мной всегда кто-то был. Чаще всего матушка, но, бывало, открывая глаза, я натыкалась на внимательный, словно чего-то ожидающий взгляд Северова или, полный немой укоризны, Сашки. Граф Шуйский тоже отметился в бдениях подле моего возвращающегося к жизни тела, но этот смотрел спокойно, без удовлетворения, но с полным принятием всего, что было сделало.

Все изменилось на пятый день. езко изменилось, но это-то меня и не удивило. Императорский лекарь знал свое дело.

– Ну что, Анастасия Николаевна, – произнес он, закончив осмотр. Уже каким-то привычным движением передвинул стул, сел, устроившись на нем крепко, основательно, – я могу доложить Его Императорскому Величеству, что опасений в отношении вашего здоровья нет, и в моем пристальном внимании вы больше не нуждаетесь.

– Значит,теперь я могу вставать? – порадовалась я. Чувствовать себя беспомощной было просто невыносимо.

– Можете, – с той же мягкой, несколько отрешeнной улыбкой, кивнул он. – Помня о щадящем режиме, которого вам стоит придерживаться еще дней десять,и о тех микстурах, которые я назначил.

– Я за этим прослежу.
– Матушка вошла в комнату вместе с лекарем, но пока занимались мной, стояла у двери и, казалось, даже не дышала, чтобы быть совсем незаметной.

– Только на вас и надежда, Елизавета Николаевна, – повернувшись в ее сторону, лексей Иннокентьевич склонил голову.
– Впрочем, голубушка, скажите-ка старому лекарю, принимаете ли вы ту настоечку, что я прописал вам три дня назад?

Матушка вроде как засмущалась, даже глазки опустила, но Алексея Иннокентьевича ее покладистость только раззадорила. Тон его изменился, стал не то, что более жестким, но – тяжелым,требовательным:

– ведь мы говорили с вами, Елизавета Николаевна, не в вашем положении….

– Постойте! – я, натянув одеяло повыше, села в кровати.
– О каком это положении….

– Я тебе позже расскажу! – вскинулась матушка, стушевавшись еще сильнее.

Да только…. Вот теперь уже я чувствовала себя хищником, завидевшим свою добычу: