Демоны внутри. Тёмный трон

— Боль? — переспросила я, не понимая, что имеется в виду.

— Представь, что ты живешь вечно, и у тебя всего хватает в достатке, ты не нуждаешься в еде, сне и прочих благах. Твоя жизнь настолько размерена, насколько это вообще возможно для жизни тут. Чего со временем тебе начнёт не хватать?

Я задумалась, не зная, что и ответить на эти вопросы. Чего может не хватать бессмертным существам? Развлечений?

— Им всем не хватает ощущений. И поверь мне, для падшего осознание того, что его заставят мучиться от боли очень-очень долго порой страшнее смерти. Ведь если подпитывать его магией, не давать умереть, то это будет вечная агония, — залпом протараторил Роберт. — Это причина, по которой Самаэль, возможно, провоцировал Велиала на убийство. Мне кажется, он знал, что Люцифер придёт в ярость.

— И что с ним теперь будет?

— Его светлейшество пожертвовал своим ангельским копьём ради такого наказания. Стражникам и остальным запрещено вынимать его до окончания суда. Рана не заживёт, Самаэль будет мучиться так, словно на него круглые сутки льют кислоту. Это… — нефилим запнулся, передёрнул плечами, словно ощутил на себе всё то же самое. — Это очень больно, я полагаю. Его вернули в темницу, вместе с остальными.

Мне померещилось, что я чувствую нечто подобное в районе живота, будто бы и меня тоже проткнули ангельским копьём. Я помню это ощущение, когда коснулась кинжала Асмодея. Но то было лишь секундное прикосновение, а тут настоящая рана.

— Как он вообще это сделал? — Роберт растерянно посмотрел на меня, не понимая, о чём я его спрашиваю. Меня же всё ещё не отпускало то ощущение, что заставили меня испытать сегодня утром в главном холле. — Мне показалось, что мою душу отделили от тела. Я… словно тонула? Кажется, это было так. Словно опускаешься на дно, медленно.

— Люцифер, наверное, знает всё. Мне порой кажется, что он может заглядывать в самые глубины души всякого, кого пожелает, словно сам Бог. Проникает и понимает всё. Его магия, она отлична от той, что я видел когда-либо. Он способен изменять чужие заклятия ещё в момент их создания, будто бы предвидит каждый твой следующий шаг, мысль и слово. И при всём при этом — он мастер создавать иллюзии, Нозоми. И ты поверишь всему, что увидишь, потому что он изменяет восприятие прямо тут, — Роберт коснулся пальцами моего виска, отчего я вздрогнула от неожиданности. — Их невозможно разрушить самому и невозможно понять, где ложь, а где правда, настолько они идеальны. Пару раз он выстраивал в моей голове целые миры, и это было по-своему прекрасно, — библиотекарь прикрыл глаза, словно вспоминая то, что он тогда ощутил. Мне показалось, что сейчас на его лице была какая-то тревога.

Его рука была тёплой, и из-за этого на мгновение показалось, что на самом деле я мёрзну, но почти сразу после этого меня бросило в жар. Иллюзия. Идеальная ложь. Страшнее, чем ложь Велиала, ведь он просто плетёт витиеватую паутину из аргументов и соблазнов, но верить ему или нет — у жертвы всегда есть выбор. А тут выбора нет. Где гарантия, что всё, что было на лестнице, уже закончилось, а я не пребываю в глубинах своего разума прямо сейчас?

— А как понять, что я «адекватна»? — поинтересовалась я, оглядываясь по сторонам и пытаясь решить для себя, что тут может быть не так. Ну, тот факт, что я сейчас нахожусь в Аду, был вполне себе нормой, как ни странно это признавать. Но вот найти другие зацепки, что помогли бы ответить на мой вопрос, не получалось.

Если Люцифер читает моё сознание, то наверняка сможет с хирургической точностью воспроизвести мельчайшие детали моей жизни, мои собеседники будут давать правильные ответы на каверзные вопросы, вещи будут лежать в том же порядке, как и были оставлены. К сожалению, мои знания о данном мире были сильно ограничены, иначе я наверняка смогла бы найти какое-нибудь несуществующее животное или растение, или же неточность в их внешнем виде и поведении, но и это далеко не факт.

— Мир вокруг тебя похож на безумный сон? — библиотекарь посмотрел на меня поверх очков. Я отрицательно покачала головой, хотя хотелось сказать «да». В первую очередь потому что мы вообще-то в Аду, и тут у всех жителей есть перепончатые крылья, и они умеют летать. Химеры вместо крыс, а шестилапые лошади едят мясо. Как, к слову, и цветы. — Люцифер никогда не будет подделывать мир вокруг тебя, он создаст ещё одну фантазию. Прекрасную или ужасную — это уже как ты, на его взгляд, заслужила. Он творец, а не шарлатан.

— Прекрасную или ужасную, — повторила я шёпотом, спуская ноги на пол и касаясь ими пушистого ковра. — Безумие Люцифера? Он завёл Лилит в кошмары и бросил там?

Роберт кивнул.

— А что он тебе показал?

— Это плохая тема для беседы, Нозоми. Слишком личное, — лицо библиотекаря неожиданно побледнело, плечи опустились, а глаза забегали, но я заметила это слишком поздно, продолжая шутить, как ни в чём не бывало.

— Первую любовь? — не унималась я, хихикая.

— Нет, — коротко отозвался он, стараясь сохранять хоть какое-то подобие спокойствия.

— Уничтожение всего твоего книжного фонда?

— Тебе правда так нужно это знать? — не выдержал Роберт, оборачиваясь ко мне. На мгновение показалось, что сейчас он меня ударит. Глаза блеснули багровым переливом, но почти сразу нефилим вернул контроль над внешностью, глубоко вздохнув. — Хорошо. Я понял. Я обещал тебе быть честным, и я буду. Он показал мне жизнь без меня. Если бы я никогда не родился. Мою мать, счастливо живущую с моим отцом, — на последнем слове его голос дрогнул. Асмодей болезненно оскалился, словно от зубной боли. Посмотрел на свои руки, а после взъерошил волосы, зарывшись в них пальцами. Так и замер, скрючившись. — В какой-то степени Люцифер прав. Таким ублюдкам, как я, лучше никогда не появляться на свет. Мы приносим слишком много проблем. Если бы только одна моя мать погибла тогда…

— Ты не ублюдок, Роберт, — прошептала я, касаясь его и заставляя поднять взгляд на меня. — Твои родители наверняка любили друг друга, если позволили тебе появиться на этот свет. Послушай, — тема, которую я подняла, была просто ужасной. Это было видно по тому, как изменилось выражение лица библиотекаря. — Я понимаю, что твой отец для тебя враг, но мне кажется, что он мог убить тебя в любой момент тогда, в лесу, но всячески тянул время. Может быть, я надумываю себе.

— Ты надумываешь себе, — жёстко ответил Роберт. От его интонации стало зябко. — Мы выпустим друг другу кишки при первой же необходимости. Он не хочет иметь дело с Велиалом, как и все остальные, кому я успел перейти дорогу. Король любит меня, назовём это так, больше моего родного отца. Для него я оказался полезнее и интереснее. Можешь считать, что я трус и тряпка, но мне как-то спокойнее жить под покровительством повелителя Геенны и терпеть все его выкрутасы, чем существовать самому по себе, скрываясь от Эдема, как крыса.

— И всё же… — начала было я, но нефилим не дал мне договорить. Меня в достаточно грубой форме усадили подальше, словно отныне я для него такой же враг, как его отец. — Роберт!

— У меня дела, Нозоми. Я бы с радостью, — судя по едва дрогнувшему голосу советника короля, он врал — я очень сильного его обидела, — остался с тобой подольше, и ты бы попыталась провести сеанс психотерапии, пытаясь вразумить такого старого идиота как я, но вынужден откланяться.

Я нахмурилась, демонстрируя, что такой тон общения мне точно не по душе, хотя, если честно, сама была виновата: любопытство сгубило кошку. С другой стороны, Асмодей достаточно отходчивый, может дуться пару дней, но в итоге всё равно сам первый начнёт разговор с обидевшим его человеком так, словно ничего не произошло. Единственной проблемой в моём случае была лишь длина дня в Геенне.

— Ну наконец-то закончили своё синхронное нытьё, — я вздрогнула и обернулась. Черепоголовый уже привычно висел в воздухе между кушеткой и кроватью. Он поднёс ладонь к подбородку, явно изображая зевание, после издал соответствующий звук.

— Что ты тут делаешь? — вспылила я. — Тебя же просили побыть за дверью!

— Пять минут. Я проторчал там пятнадцать. Марбас открутит мне голову, если узнает, что я оставил тебя так надолго. И поверь, если он сразу примется за мою голову, не вспомнив о других частях тела — то будет большое счастье.

Асмодей, наконец уличив момент удобный для побега, поднялся с мягких подушек и, молча обойдя ассасина, оказался у двери.

— Роберт, — окликнула его я, заставляя посмотреть в мою сторону. Всё ещё хмурый. — Мне всё равно, кем ты себя считаешь. Тебе придётся принять всё, как есть. Я не изменю своего мнения.

Библиотекарь кисло усмехнулся и, кивнув, скрылся в коридоре. Я вздохнула и закрыла лицо ладонями. Зачем я всё это ему наговорила вообще? Не просто наступила на больную мозоль, я сплясала на ней от души. Внутри росло чувство ненависти к самой себе. Почему я уничтожаю всё, до чего дотягиваюсь? Настоящий мастер создавать проблемы на пустом месте. Если бы мне платили за каждую проблему по доллару, наверно была бы уже миллионером.