Демоны внутри. Тёмный трон

— Это у вас брачные игры такие? — снова подал голос ассасин, который, в отличие от советника короля, никуда деваться не думал и теперь смотрел на то, как я занимаюсь тихим унижением самой себя разными способами.

— В смысле? — я обернулась на него.

— Без мозгоебли не обойтись никак? Если хочется трахаться, то зачем это всё? Наслаждаться друг другом можно без попытки залезть друг другу в душу, разве нет?

— Послушай, — я подошла к Тени. От его одежды тянуло уже привычной мне сыростью. Ассасин склонил череп на плечо, позволяя, видимо, говорить. Что я ему скажу? Очередную глупость? — Роберт мой друг и мне грустно, что он воспринимает меня так, словно я отвернусь от него, если узнаю что-то такое из его жизни, о чем, по его мнению, мне знать не положено.

— Да в курсе я ваших… отношаловок, предупредили меня, — глухо отозвался тот, наблюдая за тем, как мои глаза округлились. — Чего вылупилась? Меня приставили за тобой следить, чтобы ты не убилась ненароком во дворце. Марбас мне всё рассказал, чтобы я не паниковал лишний раз. Знаешь, какие ассасины мнительные?

— Не знаю и знать не хочу, — я демонстративно отвернулась.

— Ну вот и правильно. Кто слишком много знает о Братстве, обычно долго не живёт, — отозвался Тень, между тем не меняя своего положения в пространстве.

Мне оставалось разве что сидеть на кушетке и, борясь с дремотой из-за сбитого режима сна, пытаться всё обдумать. Опять новая информация высыпалась на меня как из рога изобилия и погребла с головой. И все терзания Роберта на деле были сущей мелочью на фоне новой проблемы, которая появилась перед самым моим носом и едва не стоила мне жизни.

Люцифер. Светоносный ангел. Тот, кто отвернулся от Создателя и решил занять его место и в итоге поплатился за это не только изгнанием, но и рассудком. И теперь я должна как-то найти общий язык с тем, кто не хочет меня слушать и идти мне навстречу. Черепоголовый сказал, что он ненавидит посторонних. Асмодею дорогого стоило выжить. Но он, в отличие от меня, полукровка. Я же не обладаю никакими силами и среди падших чувствую себя жалким насекомым, стоит им применить хоть мало-мальски заметное заклятие. Нет, конечно, я знаю десяток печатей, но применять их на Люцифере — это чистой воды самоубийство. Его магия отличается от той, что я видела ранее. Да и его призраки вряд ли дадут своего господина в обиду. Кстати о призраках…

— Кто сопровождает Люцифера? — я задала вопрос в пустоту, так как не была уверена, что Тень всё ещё за моей спиной.

— Их называют Безликими, — незамедлительно ответили мне. — Считай, что жрецы.

— Жрецы? То есть он всё-таки стал Богом? — я хмыкнула. — Только Геенны, а не Эдема.

— Они считают так. Он — нет. Мой тебе совет, девчонка: не вздумай сравнивать его с божеством при нём же. Он это ненавидит, и по этой же причине ряды Безликих часто редеют. Они ему буквально пытаются поклоняться, но это не лучшая затея, как по мне.

— Но ведь он хотел…

Черепоголовый фыркнул, не давая мне договорить:

— Обратить внимание на проблему в отношениях ангелов, человечков и Отца. Весьма специфичным образом. Люди уже напридумывали остальное. Думаешь, он в состоянии управлять тремя мирами? Некоторые тут приравнивают его к Отцу за то, что он смог превратить Геенну в место, где можно жить, но поверь, он это сделал едва ли не на пределе своих возможностей. Да, он серафим, такой же, как Велиал, но для того, чтобы превратить эти пустыни в зелёные прерии, выстроена целая система магии. Вдаваться в подробности не буду, так как сам мало что в этом соображаю, да и не особо интересовался, но он не бог и никогда себя им не считал. Да, умный. Охеренно умный. Но не бог.

Я кивнула. С каждой минутой становилось всё сложнее понять, как следует себя вести. Для меня всякий падший — практически божество. Как в стародавние времена. А то что мы за руку здороваемся за завтраком, так это дело третье.

Каждый раз, когда в жизни всё паршиво и наваливается усталость, думается: «Вот бы было здорово снова стать маленьким». Сейчас моя мечта фактически осуществилась: для этих существ, что создавали целые миры, я самый настоящий младенец, только вот почему-то разум не позволяет мне расслабиться и начать играть в куклы на ковре у камина: моё сознание понимает, что на деле я уже давно не ребёнок. Получается, что вовсе не в биологическом возрасте счастье.

*

Марбас ввалился без стука и не спрашивая разрешения, что было вполне ему свойственно. Неожиданно поняла, что такие моменты в его характере, оставшиеся без изменений, несмотря на всё произошедшее с ним и Братством, меня радовали. Наверно однажды всякий, кто ищет приключения на свою пятую точку и неожиданно обретает их в полной мере, начинает мечтать о постоянстве и тишине. Со мной произошло то же самое.

— Чего скучаем, детвора? — он свесился, перегнувшись через спинку кушетки, и теперь разглядывал меня с наглой ухмылкой.

— Пытаюсь обдумать, как выжить в вашем сумасшедшем доме, — отозвалась я.

— Просто старайся не вызывать подозрений у санитаров, — подмигнул мне Марбас. — Поднимайтесь, леди. Курьерская гхора прибыла и привезла кучу всяких ништяков из Гайи, авансом к Рождеству.

— В смысле?

Я удивлённо наблюдала, как десятка два Теней, пришедшие следом, внесли картонные ящики, доверху забитые всякими вещами. Последними в покоях короля появились два чехла с гитарами.

— Единственное, что мы собирали всё быстро и тут намешано с моим хламом. Но если что-то понравится, могу подарить, — Марбас засмеялся, когда я решила протереть глаза, чтобы убедиться, что всё это не сон. Они действительно притащили моё прошлое следом за мной сюда, в Геенну. — Но резиновую Люси не отдам, этого не проси.

— Да вы головой ударились, что ли?! Почему это всё здесь? — я выхватила из коробки плюшевого медведя, подаренного сестрой на один из дней рождений, и швырнула его в сторону. Медведь врезался в Черепоголового. Тот подхватил его, усаживая рядом, отчего теперь плюшевая игрушка висела в воздухе рядом с ассасином, мордой ко мне, положив лапу на лапу, повторяя позу моего телохранителя. — Зачем ты притащил это всё?

— Воу-воу-воу, сладкая моя, не так буйно! — Марбас выхватил у меня из рук альбом с фотографиями, который я намеревалась отправить в камин, где частичка моего прошлого навсегда бы обратилась в пепел. — Меня попросили доставить это всё сюда, нахрена сразу швыряться? Смотри, какая симпотненькая у тебя сестра, — он наспех пролистал альбом и продемонстрировал мне фото, где я и Анна сидим под ёлкой, распаковывая подарки на Рождество.

— Иди в жопу, идиот! — я едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Понятия не имею, что стало с моей семьей и с тысячами других людей, что оказались в ту злополучную ночь в Атланте, а ему словно удовольствие доставляет смотреть, как меня трясёт в нарастающей истерике.

— Казадор, твоя проблема всегда в том, что ты не видишь всей картины, — вздохнул наёмник, продолжая листать альбом, разглядывая фотографии. — У тебя очень узкая точка зрения. А ещё тебе выкроили из твоей тупой башки целый год, а между тем подсказки о нём прямо у тебя под носом.

Поддев пальцем фото под защитной плёнкой, на котором я была в компании учителя по химии, где он демонстрировал мне какой-то эксперимент, достал из-под неё другую, незнакомую, и протянул мне. У меня перехватило дыхание. Никак не получалось вспомнить момент, что именно на ней запечатлен: я сидела в кресле в гостиной общежития, на коленях у Роберта, и смеялась, потягивая горячий шоколад из рождественской чашки с ручкой в виде карамельной трости. Библиотекарь же держал в руках плюшевого оленя и выглядел невероятно счастливым.