Демоны внутри

— По тебе, не по мне, — рассмеялся он, отмахиваясь свободной рукой. — Меня они не видят. Да и зачем отказываться от предложенного веселья, детка?

— Приказываю остановиться, руки подняла, чтобы я видел! — голос за спиной заставил меня остановиться так резко, что демон снова дёрнул меня, не ожидав того, что я заторможу.

— Казадор, твою мать, я ж тебе руку могу сломать так… — зашипел он, оборачиваясь. – О! Вот и наши красавчики. Будем сдаваться?

В нашу сторону смотрело четыре пистолета.

— Руки подними так, чтобы я видел! — повторил стоящий ближе всех офицер, и мне почудилось, что я слышу, как он снимает оружие с предохранителя.

Я поняла, что смогу поднять только одну руку — ту, что свободна. Вторую же мёртвой хваткой держал падший, который в очередной раз принёс мне неприятностей. Для него данная проблема не стоила и выеденного яйца. Но я не он.

— Давай, я вижу, что ты не глупая девушка. Я не хочу стрелять, — продолжил полицейский, тем не менее, держа меня на прицеле. Отличная мотивация подумать ещё раз о своём поведении — выпущенная в ближайшую минуту в живот пуля. — Медленно. Не дёргайся.

— Эта сигнализация действует мне на нервы, — услышала я голос падшего и в ту же секунду всё здание погрузилось в темноту, словно где-то вылетели пробки, а запасной источник энергии неожиданно дал сбой. Через секунду мне в лицо ударил свет полицейских фонарей и я почувствовала, что мою руку больше никто не держит.

— Я сдаюсь, я сдаюсь, — забормотала я, наспех поднимая руки и демонстрируя полицейским, что у меня нет оружия. Умирать совсем не хотелось.

— Что со светом? — донеслось из-за спин мужчин, кто-то переговаривались по рации.

— Сейчас, минутку, тут какая-то чертовщина!

— У нас тут попытка к бегству, давай быстрее!

Фонарики замигали, зашипел приёмник, не донеся ответа человека на другом конце, что он и так делает всё возможное. Погасли последние источники света, и коридор погрузился в непроглядную тьму и гробовое молчание.

— Эгей! А ведь это похоже на низкобюджетный фильм ужасов! Мне определённо нравятся, — расслышала я голос падшего, однако, теперь он звучал спереди. И снова это ощущение холода.

— Кто здесь? — полицейские неожиданно обнаружили, что кроме меня в этом коридоре есть кто-то ещё, кого раньше не было.

— Ну-у-у… — передо мной вспыхнули два алых глаза. Падший взглянул на меня, несмотря на то, что кроме его глаз, которые были никчёмным источником света в этом царстве непроглядной тьмы, я больше ничего не видела. Здравый смысл подсказывал мне не шевелиться. — Думаю, что моё имя ни о чём вам не скажет. Никогда не искал популярности среди смертных. Впрочем, могу посоветовать вам опустить свои пукалки и пойти пить кофе с пончиками, если не хотите потом тратиться на хирургов.

— Кончай молоть чушь! Ты тоже задержан, кем бы ты там ни был! — голос полицейского неожиданно дрогнул, когда падший развернул голову в его сторону. — Господи Иисусе, что ты такое?!

— В смелости нет проку, если её проявляет кретин вроде тебя, — рассмеялся падший. В этот момент на подстанции, офицер, видимо, решил возникшую проблему и, дёрнув рубильник, ослепил всех находящихся в здании вновь загоревшимися лампами. Падший стоял между мной и офицерами, которые, щурясь, перевели оружие с меня на него. — Ну что, по-хорошему расходимся или будем выяснять в заранее бессмысленной драке кто из нас сильнее? Так и быть, не буду доставать оружие: можете стрелять. Ставлю двадцатку, что выстрелить не успеете…

Прозвучал выстрел, падший дёрнулся назад. На пол закапала чёрная кровь.

— Йопт, ну я ж ещё не дал команду на старт! — он недовольно посмотрел на раненное плечо. — Ну вот, испачкали мне джинсы. Что ж вы, мрази, такие неблагодарные? Я ж вам дал шанс свалить целыми, а вы меня драконите. Сегодня все так и жаждут помереть раньше времени…

Снова меня оглушили выстрелы. Подростка отбросило, однако он оставался в сознании, даже несмотря на то, что несколько пуль попало ему в грудную клетку. Из уголка рта — струйка крови, а губы искривились в усмешке.

— Он живой? — расслышала я полицейских. Судя по голосам, они были едва ли не на грани истерики. Люди, которые повидали в своей жизни множество психов, так спасовали перед бессмертным. Немного забавно.

— Казадор, если я умру сегодня, передай Загану что он мудак, а Асмодею, что херня все его книжки, — намеренно хриплым голосом человека в агонии обратился ко мне падший, потом сделал судорожный вздох и резко поднялся на ноги. — Так. Всё, вы меня достали. Знали бы, как это больно, не стреляли бы направо и налево.

Одного из полицейских резко швырнуло в потолок и, судя по хрусту костей и последующему крику боли, ничего хорошего дальше не последовало. Мужчины в ужасе уставились на неведомо как оказавшегося прижатым к потолку товарища, а после снова открыли огонь по существу, которое теперь окончательно превратилось для них в чудовище. Падший медленно шёл им навстречу, но когда осталось всего несколько шагов до жертв, а в пистолетах больше не было патронов, бросился в самую гущу противников.

Я едва успела увернуться от полетевшего в мою сторону полицейского. Он приземлился в самом конце коридора, его остановила лишь запертая на замок дверь. Оставшимся двум повезло меньше: падший, который, как выяснилось, был ростом едва ли выше меня, оказался юрким, и в то же время полицейские, которые были куда выше и тяжелее, для него проблемой не являлись. Одному он разбил нос, второго же с остервенением бил головой о стену до тех пор, пока тот не перестал сопротивляться. Отползающего и пытающегося связаться по рации в надежде на подмогу, зажимающему кровоточащий нос рукой полицейского, падший с силой ударил по ноге, ломая кость, после с размаху ударил его в грудь и в голову.

— Суки! Выблядки! Моя любимая майка! Дырки от пуль вы заштопывать будете? — услышала я ворчание падшего. Он вернулся ко мне и теперь смотрел сверху вниз, потому что я сидела на полу, закрыв голову руками. Мне было страшно. Очень страшно.

Я не представляла, что такое жестокость. Видела по телевизору репортажи о том, как какие-то сумасшедшие и обиженные на весь мир люди убивают других людей, но вживую нечто подобное я видела в первый раз. Более того, это существо не ставило цели их убить — для него подобное избиение тех, кто слабее, было способом развлечься.

— Ну что расселась? Нюни распускаешь, что ли? — он легонько, по его мнению, пнул меня по ноге, от чего я, впрочем, потеряла равновесие и едва не завалилась набок.

— Ты чудовище… Это же люди. Живые люди! У них есть семья! Они работу свою выполняли! — неожиданно вышла из ступора я. По щекам текли слёзы. Я вспомнила сегодняшнюю бойню в супермаркете, из-за которой я оказалась тут. Ещё долго меня будут преследовать крики боли и ангелов, и полицейских.

— Я вот тоже выполняю свою работу, детка, а меня ты почему-то не жалеешь. Мне вот приказано следить, чтобы никакие ангельские отродья тебя не трогали. То, что я сейчас тебя вытащил из-за решётки, это всё просто ради фана, не больше и не меньше. Так уж получилось, что с тобой веселее — ты прямо притягиваешь всяких мудаков.