День рождения Марины

Марина с облегчением положила телефон в карман халата. «Надо было сказать матери «целую», ей наверняка этого хотелось», – запоздало спохватилась она, натренированным движением накидывая шёлковое тёмно-коричневое покрывало на разобранную половину кровати.

2

Очутившись в роскошной ванной комнате с баснословно дорогими хрустальными умывальниками, мраморными полами и позолоченными кранами, она начала с придирчивым интересом рассматривать своё лицо в увеличивающем зеркале. С этого жизненно важного процесса начиналось каждое её утро. Сейчас Маринино внимание привлекло крохотное красноватое пятнышко на щеке, и она, включив дополнительное освещение, долго и сосредоточенно исследовала предмет. Затем наморщила лоб, вытянула губы, немного кривляясь; провела пальцем под глазом, натягивая кожу и как бы разглаживая морщинки. Потом грустно вздохнула, снимая халат и вешая его на крючок, и открыла прозрачную дверь душевой кабины.

Марина любила принимать душ по утрам. Именно душ, а не ванну. Он будоражил, тонизировал, настраивал на трудный день. А ванна – это для неженок, которым приносят кофе в постель их мужья.

Гриша никогда не приносил ей кофе, тем более – в постель. Однако раньше они любили принимать ванну вместе. Брали с собой не шампанское, как это часто практикуют в слащавых мелодрамах, а бутылочное светлое пиво. Оно приятно пенилось на губах, стекало солоноватыми струйками по шее и подбородку, пока не окунёшься с головой и не смоешь его ароматной мыльной водой. Гриша любил целовать её подбородок, а особенно – «пивной подбородок», как он сам его называл, шутя. Впрочем, это было давно и не здесь. Этот дом она ремонтировала и обставляла практически самостоятельно, как раз в тот момент, когда у них с мужем наступил ощутимый разлад в отношениях. Нет, разумеется, Марина сделала специально для него отдельный кабинет с хорошей акустикой и толстыми стенами, чтобы он, классический пианист с мировым именем, мог репетировать на своём инструменте в любое время дня и ночи. Правда, в глубине души она уже тогда понимала: Грише в этом доме места нет.

Упругие струйки тёплой воды стекали по обнажённому телу, ласкали его… Ах, хорошо! Давно никто не прикасался к этому самому телу. Она уже и не помнила, когда ЭТО с ней случалось в последний раз. Впрочем, нет, как же… Ведь был у неё парнишка – танцор вроде, или актёр из сериала. Она и не помнила толком. Даже имени его не помнила. Столкнулись в ночном клубе, вместе покружили по прокуренному танцполу в пьяной разнузданной ламбаде, а потом поехали к нему, в неухоженную убогую однушку в Кузьминках. Марине тогда было так плохо, что хоть волком вой, а у него – молодое тело, крепкие плечи, всё остальное тоже в порядке. Только легче ей так и не стало. Наверное, потому что её не любили. Хотя, если уж честно, как полюбишь человека за несколько часов?

Продолжать знакомство она не захотела, да и юноша не горел желанием. Расстались наутро по взаимному согласию и без малейшего сожаления.

Она вытерлась, затем намотала полотенце на влажные волосы, соорудив высокий тюрбан. Достала из углового шкафчика крем для тела, открыла крышку и с наслаждением понюхала – аромат персика всегда поднимал ей настроение. Очень медитативное занятие – втирать в разгорячённую после душа кожу благоухающую субстанцию и ни о чём не думать. Впрочем, через несколько минут блаженства раскатистая телефонная трель вывела её из состояния полузабытья.

Марина мигом очнулась и кинулась к халату, выуживая из глубокого кармана мобильник. Может, всё-таки Гриша решил позвонить? Маловероятно, но вдруг? Она взглянула на экран и помрачнела: нет, не он!

– Да, день добрый, – официальным тоном проговорила она в трубку. – Нет, проект будет представлен не раньше конца следующей недели. Да. Спасибо. Нет, ничего. Да, свяжитесь с моим секретарём, Ольгой. Она вам всё скажет. Да. Всего доброго!

Закончив разговор, она аккуратно положила телефон на мраморную столешницу и снова принялась рассматривать себя в зеркале. К горлу подкатил приступ неприязни к себе: «Старая кошёлка. Всё у тебя уже закончилось. И не жди ничего больше в этой жизни, на надейся зря – сорокет стукнул».

Она нахмурилась, снова придирчиво осмотрела своё лицо и, ущипнув себя за кожицу под глазом, набрала номер косметолога:

– Алло, здравствуйте. Я… Можно записаться к Ирине Михайловне на пятницу в вечернее время? Да. На ботокс. Да. Князева Марина, да, есть у вас в базе, уже посещала этого доктора. На 19.00? Хорошо. Спасибо.

Накинув халат на благоухающее после утренних процедур тело, Марина поспешила вниз, на кухню – надо было успеть позавтракать. Совсем скоро придёт домработница Татьяна Петровна и начнёт шумно готовиться к предстоящему сбору гостей. Займёт всю кухню, станет грохотать своими плошками-поварёшками и беспрестанно тараторить. Марина не любила завтракать при свидетелях. Ей нравилось начинать свой день именно на кухне, в полном одиночестве, уставившись рассеянным взглядом в телевизор. В это время мозг ещё не проснулся. Ему нужны время, хаотично чередующиеся картинки на экране и кофе…

Ах, как же Марина любила кофе! Она делала его в громадной кофемашине, которую Гриша подарил ей пару лет назад, ещё на московской квартире. Когда он сказал Марине, что подал на развод, ей захотелось швырнуть эту бандуру прямо ему в лицо, но она пожалела и не стала – уж очень славный кофе получался!

3

В холодильнике громоздилась целая гора продуктов. Собирали их ко дню рождения в несколько приёмов: сначала, неделю назад, Марина ездила в супермаркет и, постоянно сверяясь со списком, который они составляли с Татьяной Петровной накануне, купила основную часть: яйца, замороженные креветки и мидии, консервированные оливки, сыр и множество разных других нужных продуктов. А вчера Марина поехала в магазин снова, чтобы докупить быстро портящиеся вкусности вроде сметаны, мясной нарезки, свежевыловленной рыбы, хлеба. За фруктами, овощами для салата и парным мясом она даже специально моталась на фермерский рынок.

Вдобавок ко всему сегодня Маринина домработница привезёт домашней колбасы, заказанной в родной деревне под Костромой и доставленной утренним поездом специально для праздничного стола. Марина не совсем понимала, зачем ей нужна эта «трудная» колбаса, которую нужно встречать на вокзале спозаранку. Однако спорить с Татьяной Петровной не решилась. К тому же семьсот рублей – разве деньги?

Марина долго стояла перед распахнутым холодильником, безучастно глядя на еду. Затем нехотя потянулась за своим обычным утренним набором – йогуртом и яйцами. Вскипятила воду, залила её в прозрачный заварной чайник, насыпала туда сухую заварку. Странно, но кофе сегодня не хотелось.

Она разбила ножом и бросила на дно раскалённой сковородки пару яиц. На кухонной столешнице, радужно переливающейся в утреннем свете, лежал молчаливый телефон.

Готовя нехитрый завтрак, Марина даже пыталась что-то напевать себе под нос. Ей казалось, что все счастливые люди с утра поют. Однако сама же оборвала песню на первом куплете – не то настроение.

Звонок. Наконец-то! Марина радостно кинулась отвечать, напрочь позабыв о яичнице, которую выкладывала из сковороды на тарелку. Та с чавканьем шлёпнулась обратно на шипящую тефлоновую поверхность. Номер был незнакомый – не Гриша точно. – Алло, – настороженно отозвалась Марина. – Кто это? Нет. Мне не нужен пылесос. Нет, спасибо, нет.

От разом накатившего разочарования она вдруг не на шутку завелась и, набрав в лёгкие побольше воздуха, заорала в трубку:

– И вообще: убедительно прошу убрать мой телефон из вашей долбаной базы! Нет! Я же вам русским языком неоднократно говорила: не нужен мне ваш пылесос! Слушайте, ну что вы за люди такие? Звоните по сто раз на дню, работать мешаете. Да я на вас в суд подам!

Спустив пар и почувствовав заметное облегчение, она перевела дух и уже гораздо спокойнее закончила: – Всего доброго! Уф… Наконец-то можно было спокойно поесть. Марина хотела вернуться к плите, но снова раздался телефонный звонок.

На том конце провода – снова не Гриша, а подруга. Разумеется, надо было ответить.

– Привет! Что? Нееет, Лен, ну что за бред? Да не могла твоя Ариэлла пуговицу съесть! Да? А няня куда смотрела? Да нет, не паникуй заранее. Подожди… Не надо никого увольнять, всё нормально будет. Лен, хватить голосить! Ну, подумаешь – съела пуговицу! Большая была пуговица? Да успокойся ты! Не надо «скорую». Всё естественным образом выйдет. Пусть няня твоя завтра в памперсе покопается – и найдёте вы эту пуговицу. Лен, хватить реветь, а? Ты мне лучше скажи… Так, успокойся, Лен….