День рождения Марины
Шрифт:
Домработница в искреннем удивлении вскинула брови, почти скрытые от глаз толстым слоем зелёнки: – Ох, уже и буйволов доят! – Татьяна Петровна! Ну, не буйволов, конечно, а буйволиц. Сыр у них получается особенный, с нежным вкусом. В общем, я там ещё пару салатов купила готовых, вы ближе к делу их на блюда выложите и начинайте сервировать стол, хорошо?
– Хорошо, хорошо, – проворчала помощница. – Только я вашу эту паэлью всё никак в толк не возьму. Уж больно там много всего понамешано. Вы не подумайте, я всё – как в рецепте, всё по книжке вашей… Только зачем же креветки в панцире-то кидать? Неудобно гостям будет… Может, почистить?
– Нет уж! Делайте всё точно, как в рецепте! – испугалась Марина. – Его тоже, знаете
Домработница удручённо цокнула языком, покачала головой и вернулась к раковине, где громоздилась разноцветная горка овощей.
Марина задумчиво переместилась в гостиную, плюхнулась на диван и включила телевизор. По кабельному показывали голливудский фильм «Анна Каренина». На экране в элегантном поцелуе затрепетали Анна и Вронский. «Странно, что с утра такие откровенные картины показывают», – пронеслось в голове у Марины, и она самозабвенно погрузилась в созерцание киношедевра.
Вскоре послышались стремительные лёгкие шаги, и в комнату буквально ворвалась дочь Марины, Ксюша. Тоненькая и длинноногая, словно оленёнок, с серьёзными серыми глазами и слегка оттопыренными аккуратными ушками, она чем-то неуловимо напомнила ей Гришу. Маринино сердце на секунду болезненно сжалось. Не в силах сдерживать так некстати нахлынувшие чувства, она отвернулась, вперив глаза в спасительный телевизор.
Ксюша подбежала к матери, шлёпнулась рядом на диван и чмокнула её в щёку. – С днём рожденья, мамуля! Получив в ответ сухое и отрывистое «спасибо», она с насмешливым пренебрежением несколько мгновений смотрела на экран. Затем, громко зевнув, поинтересовалась: – Ну, и что это за шняга? – Это не шняга, – холодно возразила Марина, не отрываясь от своего занятия, – а хороший фильм. По гениальной книге, между прочим, снят, если ты не в курсе. – Да в курсе я! Нас этой Карениной второй год мучают. – И чего? – Да не цепляет что-то, мам… – А что тебя цепляет, скажи-ка на милость? – мигом взвилась Марина, свирепо уставившись на дочь. – Человек-паук? Или эта, как её? Бритни Спирс?
– Мам, ну какая Бритни Спирс? Она уже давно не тренд. Лично мне нравится Майли Сайрус, она голая выступала прямо посреди Центрального Парка в Нью-Йорке. Крутая!
– И что здесь крутого? А? Что стыда у человека нет? Что не уважает никого – ни себя, ни окружающих? Что плевать на всех хотела? – продолжала кипятиться Марина.
– Так в этом-то и фишка, когда тебе плевать на всех! – убеждённо воскликнула Ксюша. – Тебя любят, а тебе плевать. Тебя ненавидят – ты опять плевать хотела. Подумаешь! Пусть сами идут куда подальше! Делаешь, что хочешь, общаешься, с кем хочешь, – и тебе хо-ро-шо! – последнее слово она протянула с заметным удовольствием. – Вот так, мамуля…
– Ксюша, а вот меня по-другому воспитывали, – неожиданно спокойно заговорила Марина. – Меня учили думать о близких людях, беречь их, не огорчать. Разве тебе не хочется, чтобы твои дети так же к тебе относились?
– Ко мне? Дети? – Ксюша засмеялась, и этот смех показался Марине злым, колким, уничижающим. – Мамуль, да я пока как-то не планировала. Мне сначала пожить хочется для себя, потусить с друзьями, попутешествовать. Ну, как ты живёшь, так и я хочу. Чтобы независимой побыть.
– Секундочку! – уязвлённо перебила её Марина. – Я вообще-то не бездетная вертихвостка, у меня ты есть. И мне всегда приходится думать прежде всего о тебе, а потом уже о том, чего я хочу!
– Ага, а как ты два года назад в Париж умотала, когда у меня температура была 40, не помнишь? Оставила меня на бабулю, а сама свалила…
– Ксюша, что за слова? Ты, ты… где этого нахваталась? Жуть какая! – Марина даже начала заикаться от благородного возмущения. Подобное чувство охватывает каждого, кто совершенно искренне считает себя правым, но в глубине души, где-то очень-очень глубоко, прекрасно осознаёт истинное положение
вещей…– Да, пока ты по парижам каталась да за отцом следила, мне реально пришлось выживать! С нашей бабулей не забалуешь – яйцо всмятку на завтрак, и спать нужно ложиться в девять вечера, – безжалостно выпалила дочь.
Ксюша говорила чистую правду. Гриша, как и любой другой востребованный артист, постоянно мотался по гастролям, и ревнивая Марина то и дело подозревала его в изменах. Именно поэтому частенько, забросив маленькую дочку к матери, спешно покупала билет и являлась пред Гришиными изумлёнными очами, раздражённая и заранее обиженная, в каком бы городе он ни находился. И это ещё хорошо, что дальше Калифорнии его не заносило, иначе Марина, не раздумывая ни секунды, помчалась бы за ним и на Северный полюс.
– Так! Ксения! Опомнись! Ты городишь что-то несусветное! Я уже вообще не пойму, о чём это мы. И, кстати, когда это тебе выживать приходилось? Ты в курсе, что многие дети в твоём возрасте уже работать начинают, а ты – как сыр в масле… Делаешь, что хочешь. В гимназию элитную ходишь. Знаешь, сколько стоит твоё обучение? – изо всех сил пыталась усовестить неблагодарное чадо Марина.
– Да знаю, знаю, – презрительно усмехнулась дочь, – не нагнетай. Я бы и в обычную школу походила, не вопрос. Только тебе самой на фиг не нужно меня возить за тридевять земель, вставать рано… А так гимназия находится на территории посёлка, я туда сама топаю, а ты спишь, сколько хочешь… Золотой тебе достался ребёнок!
– Да, по посёлку два шага ступить – это героизм! Определённо! – язвительно воскликнула Марина.
– Учиться в этой дурацкой гимназии – вот героизм! Достали они все. – Кто? – Да учителя эти. Мои знакомые ребята из соседней деревни говорят, что у них в школе вообще всё по-другому.
– По-другому? Это как? – с насмешливым интересом осведомилась Марина, но, услышав сигнал о входящем сообщении, не стала дожидаться ответа дочери и углубилась в телефон.
Прочитав текст, она даже не попыталась скрыть горькое разочарование. – Кто пишет? – без особого интереса спросила Ксюша. – Да рассылка рекламная. Приглашают в очередной новый ресторан, – упавшим голосом ответила Марина и вышла из комнаты, напрочь потеряв интерес к диалогу с Ксюшей. Та несколько мгновений смотрела ей вслед, потом – на экран телевизора и вскоре убежала наверх, в свою комнату.
В это время на кухне домработница ожесточённо мешала в огромной сковороде паэлью, добавляя в неё наваристый куриный бульон. Отложив тефлоновую лопатку, она ненадолго остановилась, вытирая потное лицо полотенцем и ощущая при каждом прикосновении твёрдые и болезненные шишки на лбу, которыми её по пьяни наградил ненаглядный отпрыск. Горестно вздохнув, она снова сосредоточилась на своём занятии, ворча себе под нос:
– Морепродукты! А водяру они чем закусывать будут? Нажрутся сейчас, а мяса-то нет, и картошки тоже нет. Паэлья одна да сыр. Это ж разве закусь? Тоже мне – модники… Весь дом мне здесь разнесут! Хорошо хоть, колбаска деревенская есть. Глядишь – всё и обойдётся.
На нечищеную от снега парковку перед домом стремительно въехала битая в нескольких местах чёрная «Хонда». Сначала её запарковали в одном углу двора, воткнув мордой в огромный сугроб, потом, резко сдав назад, поставили с противоположной стороны, возле Марининой машины. Водительская дверь широко распахнулась, и оттуда буквально вывалилась уже основательно нетрезвая Лена – та самая соседка и Маринина подруга в одном лице.
Лена была довольно известной в узких кругах актрисой. То есть она была не настолько популярной, чтобы люди узнавали её на улицах и в магазинах, однако в околосценической тусовке имела определённый авторитет – несколько раз её роли удостаивались почётных профессиональных премий, да и Офелию сразу в двух авторитетных репертуарных театрах подряд так просто не получишь.