День рождения Марины

Из трубки послышались громкие отчаянные крики, и Марина оторвала её от уха, пару секунд выжидая. Наконец, когда на том конце провода утихла буря, она с опаской приложила трубку обратно и вкрадчиво поинтересовалась:

– Лен, ты там в порядке? Что? Няню ударила? Чем? Кулаком? Лежит? Она хоть дышит, Лен? Лен…

Трубка щёлкнула и замолчала. Марина пожала плечами и, вернувшись к своей яичнице, обнаружила её безнадёжно подгоревшей. С брезгливым отвращением она соскребла чёрные ошмётки неудавшегося завтрака в помойку и бросила грязную сковороду в раковину. Достала чистую, снова налила туда масло и поставила на конфорку. Какое-то время она стояла неподвижно, придирчиво рассматривая свой маникюр и вытягивая вперёд пальцы. Тихонько зашипело масло, и Марина снова разбила два яйца, внимательно наблюдая за процессом жарки. Теперь-то она ни на секунду не отойдёт от яичницы и точно не упустит момент!

В который раз за сегодняшнее утро зазвонил телефон. На дисплее снова высветился Ленин номер.

Какое-то время из трубки не доносилось ничего, кроме нечленораздельных выкриков. Марина терпеливо ждала, а затем аккуратно поинтересовалась: – Нашлась пуговица в итоге или нет? Вместо ответа послышались бурные восторженные возгласы, всхлипывания и завывания.

– Ну и хорошо, что нашлась, – рассудительно заметила Марина. – И чего ты ревёшь теперь, Лен? От счастья ревёшь? Успокойся, а? Чего как маленькая, ну в самом деле? Ты там пьяная, что ли? Погоди, ты что, ко мне пьяная завалишься? Девочки от тебя будут не в восторге. Ах, по херу тебе? А мне нет, знаешь ли… В кои-то веки я решила устроить девичник в свой день рождения, людей хороших позвала, а ты… Так, не реви! И кончай там жрать водку! Всё, Лен, жду тебя сегодня. Надеюсь, ты к тому времени придёшь в себя. Да, спасибо за поздравления. Ладно, давай уже при встрече? Чего? Няня всё ещё лежит? Дай ей нашатырь. Нет у тебя? Ну, тогда водой на неё побрызгай. Это как же тебя угораздило так её приложить? Ох, Лен… Ты думаешь хоть иногда, что делаешь?

Поскольку вместо ответа из трубки вновь послышались громкие крики, ругань и детский плач, Марина решила, что разговор закончен, и отключилась. Яичница на плите снова безнадёжно подгорела. Тихонько чертыхнувшись, она опять соскребла угольки в помойку.

4

Потеряв всякий аппетит, Марина вернулась в спальню и уселась во вращающееся кресло перед трюмо. Задумчиво сняла тюрбан и посмотрела на свою растрёпанную волнистую шевелюру, всё ещё влажную после мытья. Включила фен и стала сушить волосы, помогая себе расчёской. Впрочем, всё это было напрасно – непослушные пряди встали дыбом, никак не соглашаясь подружиться в элегантной укладке, которую она задумала ещё с вечера.

«А может, перемыть волосы и уложить их заново?» – флегматично размышляла она, не двигаясь с места. Разгорячённый фен яростно гудел у неё на коленях, но она не слышала, погрузившись в новую фазу сумрачного оцепенения. Минут через пять, очнувшись, Марина всё же проверила телефон – вдруг из-за шума пропустила звонок или сообщение? Однако новых уведомлений не добавилось, и она разочарованно отложила трубку в сторону.

Голову перемывать было неохота. К тому же скоро начнут собираться гости. Она специально не назначила определённое время, чтобы не приехали все сразу – будет трудно пообщаться с каждым по отдельности. Пусть одни придут, потом – другие. Так мороки меньше.

Пытаясь спасти неудачную укладку (надо было стилиста выписать на сегодня, что ли…), она взяла лак для волос и стала распылять на растрёпанные пряди, приглаживая их ладонью. Впрочем, ситуацию это не улучшило. Тут могли помочь либо головной убор, либо эффектное украшение для волос.

Она выдвинула массивный деревянный ящик трюмо и выудила оттуда диадему с разноцветными камнями. Надела на голову, скептически разглядывая своё отражение, и сразу же сняла. Как-то по-идиотски вычурно смотрелась эта блестяшка на её сорокалетней голове. Диадемы – это ведь для невинных юных принцесс, а не для умудрённых опытом циничных бизнес-вумен. И зачем она только покупала эту безделушку? Да ещё и денег отдала уйму.

Марина недовольно нахмурилась и принялась терзать шарф из яркой атласной ткани, пытаясь завязать его на голове затейливым бантом. Дело сразу не пошло – ну не умела она обращаться с такими вещами! Попытавшись приладить украшение и так, и эдак, она стянула его с головы и признала, наконец, что причёска не вышла. Ну и подумаешь! Сегодня ведь ожидается сугубо женская компания, можно и не стараться особо. Надо только выбрать наряд поинтереснее – тогда никто не обратит внимания на её волосы.

Тут нужно отметить, что вышеупомянутая женская компания должна была состоять из малознакомых и абсолютно новых для Марины людей. Точнее, лишь две гостьи сегодня могли бы смело называться её подругами – Оля, которую хозяйка дома знала ещё со студенческой молодости, и Лена – та самая беспокойная соседка, которая названивала буквально полчаса назад.

С остальными приглашёнными дамами Марина периодически сталкивалась на разных богемных вечеринках и мероприятиях и даже фривольно целовалась с ними в щечку при встрече, что давало основания считать их вполне себе близкими приятельницами. Будучи в браке с Гришей, которого частенько приглашали на разного рода светские рауты, она неотступно сопровождала его и сделалась вполне узнаваемой персоной в артистической среде. Вокруг неё пёстрой толпой клубились артисты, музыканты, певцы, писатели, художники и прочие нетривиальные творческие личности. Муж всегда был открыт для общения, но его друзья оставались его друзьями, а вовсе не её, Мариниными.

И вот, когда у неё появилась потребность восполнить зияющую пустоту в сердце новыми людьми, она решила перевести эфемерные приятельские отношения на другой, фундаментальный уровень. Говоря другими словами – завести пару-тройку настоящих близких подруг. Итак, платье… В Маринином шкафу-купе огромного, почти исполинского размера висело множество одежды разной длины, фасонов и расцветок. Она потянула за подол и легко стащила с гладкой деревянной вешалки шёлковое коричневое платье и снова услышала звонок. Вздрогнув, она привычно кинулась к телефону.

Ну когда же, наконец, прекратится это нервное, мучительное ожидание того самого, единственного звонка?

Взглянув на дисплей, она помрачнела и, откашлявшись, преувеличенно бодро заговорила в трубку:

– Да. Да, Владимир Сергеевич, утро доброе! Да-да, спасибо! Спасибо. Да, дата круглая. Нет, не отмечаю. Так нельзя же, сорок лет… Да, только в узком семейном кругу. Да. Спасибо и вашему коллективу за поздравления, я очень ценю… Ага, да. Проектная декларация у них уже готова, да. Я поручила Денису проверить все документы, на следующей неделе подаёмся. Да. Ну, месяц-два, не больше уйдёт. Конечно, мы всё сделаем, всё соберём, всё успеем, не переживайте. Да. Ну хорошо. В понедельник всё и обсудим на встрече. Ещё раз спасибо за поздравления, Владимир Сергеевич! Передавайте привет Элеоноре Яковлевне.

Отсоединившись, Марина какое-то время стояла, уставившись в одну точку. Затем опомнилась и начала доставать из шкафа свои самые нарядные платья, бросая их на застеленную кровать.

Надо включить музыку! Она всегда помогала правильно настроиться. Марина потянулась за пультом от музыкального центра, и в комнате зазвучала знойная латиноамериканская песня «про амор».

Первое платье было несуразно коротким, с пришитой к подолу серебристой бахромой и аляповатыми каменьями на рукавах. Ей почему-то сразу вспомнился фильм «Кабаре», хотя на Лайзе Минелли определённо красовались более элегантные наряды. И к чему здесь этот непропорционально громоздкий цветок на груди? Марина стала вспоминать, откуда у неё в шкафу оказалась эта безвкусица. Точно! Она получила сей шедевр в дар от приятельницы-дизайнера. Если, конечно, так можно назвать эту энергичную самоучку и девушку олигарха в одном лице – Эллу Кутузову. Сейчас ведь все, кому заняться нечем, – дизайнеры. Куда ни плюнь – всюду снуют эти недопрофессионалы, шьющие некачественное и малопривлекательное барахло. Бракоделы чёртовы! Марина даже фыркнула от неприязненного раздражения: ну не терпела она дилетантов – ни в искусстве, ни в бизнесе! Специального образования у них нет, вкуса – ноль, самомнение – аховое, планы – наполеоновские. Зато бабла – вагон. Вот они и участвуют в Неделях высокой моды в Манеже и Гостином дворе, выступают по телику и с самым умным видом вещают о современных тенденциях в модной индустрии. А нету в России никакой нормальной моды – нет!

В общем, творчество приятельницы никогда ей не импонировало, но Марина всегда деликатно молчала, смиренно принимая всё новые и новые дизайнерские дары, чтобы потом небрежно зашвырнуть их на самую дальнюю полку шкафа.

И чего это она сейчас выудила на свет сию несусветную пошлость?

Брезгливо поморщившись, она сняла «шедевр» и, не глядя, зашвырнула обратно в шкаф – надо будет при случае избавиться от этого хлама…

В другом платье – длинном, в пол, с закрытыми руками и белым отложным воротничком – Марина стала похожа на монашку. Может, это и символично, учитывая её долговременное воздержание от утех плотских, но опять не то.