День рождения Марины

Ещё одно платье, целиком расшитое пайетками, влажно отсвечивало у неё в руках голубовато-синими бликами. Марина долго смотрела на него, но так и не решилась примерить – ей вдруг показалось, что в нём она будет смахивать на разбитную путану из ночного бара. Странно… Вроде куплено в дорогом бутике и обошлось ей в целое состояние…

Наконец, ей попалось шёлковое платье золотисто-бежевого оттенка с рукавами до середины плеча, и она, глядя в зеркало, впервые за долгое время понравилась сама себе.

«Женщина должна быть любима. И даже если в данный момент никто не любит эту самую женщину, у неё есть она сама, и этого не отнять!» – вспомнились слова матери, которая всеми силами старалась поддержать дочь после болезненного развода. Марина начала пристально разглядывать собственное отражение, стараясь отыскать те черты, за которые можно было бы полюбить саму себя.

Невысокая, довольно статная, белокожая, со строгим, слегка продолговатым лицом, увенчанным благородным греческим профилем, – Марина никогда не была красавицей, но обаяние-то никуда не денешь. Раньше ей часто говорили, что она похожа на Эдит Пиаф – те же тонко выщипанные брови, тот же выразительный взгляд, и волосы – волнистые, густые, с благородным каштановым отливом…

В общем, всё не так уж и плохо, жить можно. И любить… Только вот вопрос: полюбит ли её кто-нибудь теперь, и сможет ли она любить сама после всего того, что было?

Переодевшись в удобную домашнюю одежду, она поспешила обратно на кухню.

Там уже вовсю хлопотала её помощница по хозяйству – грузная женщина лет пятидесяти – Татьяна Петровна. Она самозабвенно намывала свежие овощи для салата в глубокой раковине из чёрного в белую крапинку композитного гранита.

– Доброе утро! – громко поприветствовала Марина её покатую дородную спину, обтянутую белой трикотажной кофточкой.

– Ох, – испугалась домработница и от неожиданности выпустила из рук металлический дуршлаг, который с грохотом обрушился в мойку. – Мариночка, это вы! Так тихо зашли…

Повернувшись к хозяйке, она потупилась. Марина остолбенела: на полном добродушном лице домработницы буквально не осталось живого места от синяков и кровоподтёков. Под левым слегка прищуренным глазом красовался здоровенный фингал. Некоторые раны были густо замазаны зелёнкой.

– Татьяна Петровна! – опешила Марина. – Это… Как?.. Это… что с вами такое?

Та выудила из кармана передника носовой платок и шумно, с чувством, высморкалась.

– Да вы, Мариночка, не обращайте внимания, – всё ещё не глядя на хозяйку, смущённо заговорила она, – это сын на днях пьяный пришёл и избил мне всё лицо кулаками. А кулаки у него огромные… Вон, у меня и глаз один не видит ничего…

– Как же это он? Родную мать… – оторопело пробормотала Марина, вспоминая недавний разговор с собственной родительницей и строго наказывая себе впредь быть с ней помягче.

– Это хорошо, у меня два выходных было, а то как бы я вам раньше показалась – с разбитым лицом да с шишками? Сейчас у меня ещё заживать начало, не так страшно выглядит… Вы бы подумали…

– Да какая разница, что бы я подумала? – с досадой отмахнулась Марина. – Вы в больнице были?

– Была, а то как же! В районной моей, – закивала домработница. – Обследование мне сделали, но лежать там – мест не было. Да и не люблю я больницы. Мне на работе веселее.

– Что же вы ему сказали, что он на вас с таким озверением набросился? – недоумённо расспрашивала Марина.

– Да ничего, пьяный он был, – поджала губы собеседница. – За что пьяные избивают людей? Да ни за что. Пьяный. Это хорошо, люди внизу стояли, стали за меня вступаться, «скорую» вызвали и полицию, он и убежал. – А сейчас он где? – В Кострому уехал, домой. И я сказала, чтобы не приезжал больше.

Марина внутренне негодовала – вот и расти их, детей этих! Его, лба тридцатилетнего, мать к себе в Москву забрала, в съёмную квартиру на окраине Красногорска, за которую сама же и платила. А этот бездарь спал до обеда да с гопотой соседской путался время от времени, за что его частенько заметали в местное отделение полиции. Марина была хорошо осведомлена об их жизни, вдоволь наслушавшись печальных рассказов Татьяны Петровны, которая то и дело одалживала у неё денег на мелкие взятки правоохранительным органам. Выйдя из очередной короткой отсидки в «обезьяннике», этот здоровенный лоботряс требовал у матери «пятихатку» на пиво и возвращался к привычному занятию – лузгать семечки и базарить с «братвой».

– Ой! – опомнилась домработница, всплеснув руками. – Мариночка, с днём рождения! Счастья вам и любви!

На её широком, причудливо-разноцветном от побоев лице блестели частые капли пота, полные губы с запёкшейся в уголках кровью растянулись в добродушной улыбке.

– Спасибо, спасибо, Татьяна Петровна, – сдержанно поблагодарила Марина. – Вы работать-то сможете или тяжело вам? Она с сомнением покосилась на помощницу. – Обижаете, Мариночка! – испуганно заголосила та. – Мне сейчас домой нельзя. Плохо мне там, одиноко. К тому же день-то какой сегодня! Как же вы без меня?

– Да? Ну, что ж, если хотите, то работайте, – развела руками Марина. – Как там у нас приготовления?

– Ну а что тут приготавливать-то? «Цезарь» ваш модный за пять минут делается, не то что наш русский оливье… Вот взяли бы да нарезали мы с вами тазик-то, а?

– Не надо оливье, Татьяна Петровна, – поморщилась Марина. – Сейчас никто уже его не ест, слишком калорийно. – Ох, уж и калорийно… Можно иногда-то… Тем более – повод какой! – простодушно возразила домработница, мигом позабыв о всех своих невзгодах.

– Скоро у меня такие дамы соберутся, у которых каждый день – повод. Они так и порхают с одной вечеринки на другую. Сегодня у них презентация, завтра – званый ужин, послезавтра – бал на какой-нибудь дурацкой Французской Ривьере. И если бы они каждый раз ваше оливье жрали, то уже ни в какую дверь бы не пролазили. Так что им нужно что-то лёгкое, диетическое. Татьяна Петровна разочарованно пожала плечами: – Ну, диетическое так диетическое… Я что? Что скажете, то и приготовлю. А паэлья ваша эта модная…

– Паэлья – это не модно, это вкусно, – Марина назидательно подняла вверх указательный палец. – И что вам в ней не нравится?

– Да всё мне нравится, только мясо-то там где? – не сдавалась Татьяна Петровна.

– Зачем мясо? Там морепродукты. Креветки, гребешки, кальмары…

– Вот именно, что морепродукты! А закусывать алкоголь вы чем будете? Люди, они ведь, когда пьют, им же поплотнее нужно питаться, а у вас – кальмары одни…

– Сыры будут, они жирные, – держась из последних сил, чтобы не вспылить, сообщила Марина. – Моцареллу я буйволовую нашла в одном супермаркете наконец-то… Думаю, мои гости оценят её по достоинству.