День рождения Марины

Домработница неодобрительно покачала головой и ушла. Лена с феноменальной для её нетрезвого состояния лёгкостью подпрыгнула и уселась на кухонную столешницу, чтобы случайно не наступить на стёкла, и весело предположила: – Её что, гружёный товарняк переехал? – Сын, скотина, – сквозь зубы процедила Марина, нагибаясь за очередным осколком, – алкота неблагодарная. Мать в одном драповом пальто круглый год скачет, а это рыло её ещё и кулаками утрамбовывает. Чуть из окна не выкинул, люди вмешались… Да все они, мужики, скоты конченые… – Нет, не все! – горячо возразила Лена. – Вот Славик у меня – ангел был. Если бы не эта сучка, которая его спутала, так бы и жили мы душа в душу. Мне потом сказали, что эта тварь специально в Суздаль ездила, к бабке, привораживать его. Или в Житомир, точно не помню. Ну, не может же это век продолжаться! Меня он без всяких приворотов полюбил и крепко все эти годы любил. Песни свои для меня писал… Помнишь эту?

Закрыв глаза, Лена проникновенно запела:

Услышь мою любовь, когда молчу, В твои глаза глазами прошепчу. Тебя терять я больше не хочу, Лишь мысленно молю тебя остаться….

Марина выпрямилась, перестав собирать стёкла, и стала слушать песню. Что-то в этих простых словах тронуло её наглухо зашторенное сердце. Лена затихла, и на её ресницах в который раз за сегодня заблестели горючие слёзы. Она разозлилась на себя, что дала слабину, и принялась поспешно вытирать щёки и глаза рукавами. Потом спрыгнула со столешницы и решительно пошла к Марине, не обращая внимание на треск стёкол под ногами.

– А кто это у нас всё ещё не одет и не причёсан, ааа? – голосом весёлой клоунессы на детском утреннике возопила она и снова заключила Марину в объятия. – Ну-ка, пойдём-ка, я из тебя королевну сделаю… Красавица моя, именинница… Она схватила подругу за руку и потянула прочь из кухни. У обеих в тот момент глаза были на мокром месте. Они медленно брели к лестнице, поддерживая друг друга, словно два раненых бойца.

На кухню вернулась домработница с тряпкой и начала собирать оставшиеся осколки и вытирать разлитое шампанское. Примерно на середине пути Лена спохватилась и хлопнула себя по лбу:

– Ой, совсем забыла! Я же тебе пару птичек привезла!

Они в машине, сейчас принесу. – Каких птичек? – не поняла Марина. Однако Лена, не слыша вопроса, уже бросилась к двери и прямо в тапках выскочила на крыльцо. Конечно же, она тут же поскользнулась на ледяной корке и шумно грохнулась, неудачно приземлившись на копчик. Взвыв от боли и досады, она, тем не менее, немедленно вскочила и понеслась вниз по ступенькам, к машине.

Открыв багажник, она начала исступлённо в нём рыться. На заснеженную мёрзлую землю в хаотичной последовательности полетели сапоги, прозрачные кокетливые трусики, шляпа с залихватским плюмажем, плюшевый медведь, букет засохших цветов. Наконец, Лена остановилась, держа в руках маленькую коробочку, перевязанную бантом. Бережно и торжественно, словно наследную реликвию, она понесла её в дом, забыв закрыть багажник и поднять с земли оброненные вещи.

Марина в тот момент сидела на диване в гостиной с телефоном, объясняя дорогу:

– Да, это Новорижское шоссе. Посёлок «Дубрава». Вбей себе в навигатор. Да. Ну, если без пробок, то минут сорок. Хорошо, Тонь, жду вас!

Она положила трубку на журнальный столик и пояснила Лене:

– Две мои хорошие знакомые скоро прибудут. У одной из них водительские права отобрали на днях, и теперь она аж целый год не сможет ездить за рулём, поэтому я попросила другую девочку её в городе захватить.

– А Гриша? Гриша когда?.. – с детской непосредственностью в голосе начала Лена.

– Никогда, – мрачно перебила её Марина и отвела взгляд, – но ему всё, что здесь будет происходить, потом подробно распишут. Рита вчера звонила, хочет заехать, поздравить.

– Рита, Рита… – прищурившись, стала припоминать Лена. – А, это та, что у тебя на прошлом дне рождения была с муженьком своим напыщенным… Он ещё на телевидении шишка какая-то, нет? – Ну да. С Димой. – Ага, вспомнила! – оживилась Лена. – Она ещё выделывалась, всё мне рассказывала, что няня её старшего отпрыска – англичанка из Йоркшира. Это я запомнила. Ещё вся такая нахальная была, главное… Говорит: «А не хватит ли вам, Леночка, коньяка?» Представляешь, Марин, впервые в жизни человека видеть и так себя вести?

Лена возмущённо округлила глаза, но тут же обрадованно засуетилась, вспомнив о своём подарке и потеряв всякий интерес к предыдущей теме.

– Так! А вот это – тебе! – торжественно возвестила она и протянула Марине коробку. Та с интересом начала крутить её в руках.,

– А что это?

– Птички, – благоговейным шёпотом сообщила Лена, по-детски зажмуриваясь от радостного предвкушения. – Открой!

– Птички? Живые, что ли? – с опаской спросила Марина, вспоминая сегодняшних невидимых снегирей и осторожно вскрывая коробку.

– Нет, конечно! Это такие птички, которые на голову садятся, но не какают. Не то что мужики эти…

Марина достала из коробки украшение для волос в виде двух птичек, инкрустированных цветными камушками разной формы и калибра, и стала с интересом рассматривать. Пернатые с ярко-алыми выпуклыми грудками припали друг к другу крошечными клювами, словно слились в поцелуе. У каждой птички имелись яркий хохолок и тонкие когтистые лапки, покоившиеся на металлическом зажиме, который должен был удерживать эту милейшую композицию в причёске.

– Хорошенькие, – наконец, признала Марина. – Их и правда надо на голову надевать? – А как же! Давай покажу. Лена аккуратно взяла из рук Марины украшение и «посадила» птичек ей в волосы. Пригладила растрёпанные пряди, залитые лаком, а затем, отойдя на некоторое расстояние, стала придирчиво оценивать результат своих стараний. Оставшись не вполне довольной, она вынула птичек, снова взъерошила подруге волосы, а затем водрузила украшение обратно.

– Посмотри, Мариш. Мне кажется, креативно, – наконец, одобрила она. – Два влюблённых голубка в гнёздышке. – Ну да. Своеобразно, – неуверенно согласилась Марина, разглядывая себя в зеркале над камином. – Только это не голуби. А на гнездо точно похоже. Я, пожалуй, пойду причешусь.

– Не надо! Ты такая милая, на обезьянку лохматую похожа! – умоляюще прижимая руки к груди, воскликнула Лена.

– Ну вот, приехали! Уже с обезьяной сравнивают! То птицы, то приматы. Зоопарк какой-то! – снова разозлилась Марина.

Она решительно направилась к лестнице, чтобы подняться в спальню и привести себя в порядок.

– Марин! Ну не обижайся, Марин! Ты самая красивая сорокалетняя женщина, которую я когда-либо видела! Марин! – завопила Лена и побежала за ней следом.

6

Примерно через час Марина и Лена снова спустились в гостиную, где ярко пылал огонь в камине. Это Татьяна Петровна, заранее проинструктированная хозяйкой, недавно разожгла дрова. Огромная хрустальная люстра и множество точечных светильников, разбросанных по всему периметру многослойного навесного потолка, создавали необычный световой сценарий. Всё в этой комнате мерцало, переливалось, причудливо поблёскивало и искрилось.

На журнальном столике перед внушительным велюровым диваном известной марки горели свечи и стояли высокие хрустальные фужеры, наполненные шампанским. Из больших колонок, вмонтированных в стены, лился старый добрый джаз. Сквозь негромкую музыку было слышно, как за окном скребёт лопатой снег приходящий садовник Армен, расчищая от сугробов парковочную площадку и въездные ворота.