Дерианур - море света
Шрифт:
– - Нет, - прошептала Екатерина.
– Здесь мой дом. Может быть он плох.
– - Но вы готовы его поправить, - подсказал граф.
– - Мне очень жаль людей, - отозвалась женщина.
– Они живут здесь так тяжело, так порой по-скотски. И они же так добры ко мне...
– - Но вы можете помочь им, создав прочные законы, не позволяющие мучить и порабощать друг друга.
– - Я думала об этом, - кивнула Като.
– Свобода - душа всего. Но мир, в котором я нахожусь, лишен даже понятия о свободе. Не то что внешней, внутренней...
– - Она запнулась, закусив губу и отвернулась к окну.
На
На разметанном по траве плаще с алым подбоем кавалер осторожно целовал даму, сначала в висок, потом в щеку и подбородок. Каждый палец ее руки, сгиб локтя, запястья и дрожащие от напряжения белые холмы плеч подверглись куртуазному нападению.
Оба знали, зачем пришли сюда. Но оба сознательно не желали торопить события. Дама отдавалась впервые, а кавалеру было приказано вести себя с ней осторожно, как с фарфоровой пастушкой на каминной полке в кабинете императрицы. Никакого напора, ничего, что могло бы напугать молодую великую княгиню.
Молодую? Ей уже 22. В этом возрасте дамы давно обзаводятся потомством. А она задержалась в состоянии Дианы на целых семь лет со времени свадьбы. Но разве ее вина, что ей достался муж, не способный ни на что, кроме караульных игр с крысами? Это открылось совсем недавно и государыня... Нет, зачем об этом думать? Бедное, желанное дитя! Какие у нее чудесные каштановые волосы. Надо же, выгорели на солнце, а зимой казались почти черными... Конечно, она не так красива, как его супруга, но и в ней, как во всех женщинах, есть что-то неповторимое.
Кавалер ловко ослабил хватку корсета и, почувствовав под рукой движение ее живого, защищенного только шелком рубашки тела, сам задрожал, не ожидая такого возбуждения.
"Тих, тихо, - осадил он себя.
– Не на скачках".
– - Сережа, - дама приоткрыла глаза и тут же снова закрыла их. Сережа, скорее...
Освободив сильными руками ее плечи и грудь из плена широкого жесткого декольте, он принялся покрывать их поцелуями, легкими, как крылья бабочек. Он не имел права оставить на коже дамы следов ее позора.
– - Сережа, -- снова тихо простонала она, выгнув спину, -- я больше не могу.
И тогда острая боль прорезала ее тело. Мышцы живота свело с невероятной силой, Совершенно синие от отражавшегося неба глаза великой княгини распахнулись. В них застыло удивленное и чуть обиженное выражение.
– - Это все?
– Чуть вздрагивая опухшими от поцелуев губами, спросила она.
– - Все, ваше высочество, - кавалер поцеловал ей руку и встал. Он мог быть собой доволен. Ни кружева на ее платье, ни даже трава вокруг почти не были смяты.
– Больше мы не увидимся. Надеюсь, я не оставил вам о себе неприятных воспоминаний.
Като задумчиво кивнула и тоже встала.
– - Как странно, - произнесла она, глядя в сторону.
– Я надеялась хоть что-то почувствовать.
Сергей уже положил руки на край седла. Но слова великой княгини хлестнули его, как пощечина. "Вот как? Вы недовольны?
– - Зло подумал он. Что же вы хотели почувствовать, мой хрустальный приз? Для того, чтоб чувствовать, надо позволить".
– -
Я думала, -- продолжала молодая женщина, подбирая плащ и протягивая его Сергею, -- Что люди действительно соединяются в единое целое, а не просто причиняют друг другу легкое неудобство."Легкое неудобство?" - Сергей медленно повернулся к ней, и Като сама испугалась, как сильно его разозлила.
– - Я для вас легкое неудобство, мадам?
– Свистящим шепотом произнес он, вцепившись в плащ с другой стороны.
– Это вы для меня неудобство. И поверьте, совсем не легкое.
– он угрожающе шагнул к ней.
– Очень нелегкое.
Шелк подкладки рванулся у Като из рук, а затем Сергей снова толкнул ее на землю, почти брезгливо, как деревянную фигурку на газоне.
– - Вы желаете большего неудобства? Вы его получите.
Дубовая крона над головой качалась широко и вольно.
– - А почему ты сразу не сделал тоже самое?
Като полулежала, опершись на локоть, и осторожно касалась травинкой щек и губ Сергея. Молодой камергер дунул на травинку, отгоняя ее от своего носа.
– - Потому что мне не позволили, - сказал он.
– - Разве можно сделать наследника, почти не касаясь меня?
– Наивно спросила цесаревна.
Он засмеялся.
– -О, уверяю вас, сделанного было достаточно для ребенка. Но... не достаточно для наслаждения. Я даже не устал. Тогда.
– - А сейчас ты устал?
– Лукаво улыбнулась Като.
– - А ты нет?
– Сергей обхватил ее за талию и притянул к себе.
– - Нисколько, - она замотала растрепанной головой.
"Какие у нее все-таки красивые волосы!"
– - Это потому что ты совсем не трудилась.
– Сергей наклонил лицо великой княгини к своему и осторожно коснулся языком ее лопнувшей нижней губы.
– Оставила всю работу мне. Попробуй-ка сама сделать что-нибудь!
– - А разве дамы что-то делают?
– Изумилась она.
– - Еще как!
– захохотал Сергей, которого очень забавляло ее неведение.
– Я тебя научу.
И он научил ее куда большему, чем ему было позволено. А она приняла его уроки с нежностью и благодарностью, и даже начала думать, что он любит ее, потому что куртуазное "amor" не сходило у него с языка, а Като уже так привыкла все переводить на русский.
Рождение сына сделало ее несчастной. Сергей стал больше не нужен и вскоре его отправили в Швецию с дипломатическим поручением. Но Екатерина не собиралась так просто сдаваться. Возможно, она была неопытной в любовных делах, но уже семь лет держалась на плаву при дворе и обрела сильных союзников. Гордый своим превосходством над ней на амурном поприще молодой камергер Салтыков, лишился бы дара речи, если б узнал, с какими "большими людьми" она собиралась говорить о его судьбе.
Чеканный профиль канцлера Бестужева белел на фоне мокрого от дождя окна.
– - Мадам, это не возможно.
Минуту назад пылавшее гневом лицо Като сделалось умоляющим. Ее ноги подогнулись сами собой, но канцлер вовремя подхватил великую княгиню и усадил в глубокое кресло у камина.
– - Вы рисковали придя сюда, - его голос был почти мягким.
– Напрасно. Я не могу изменить приказания Ее Величества.
Като инстинктивно чувствовала, что этот опасный, даже жестокий человек сейчас жалеет ее.