Держава (том первый)
Шрифт:
Тот нервно стал запахивать пиджак на голом своём животе, но не сумел, так как ни единой пуговицы на одёже не наблюдалось.
— Так вить.., это.., затерялась вещица, — скромно кашлянул в кулак, поднявшись с бревна и переступая на месте прожжёнными сапогами.
— И лопаты вам тащить не придётся, — не слушал оправданий Ермолай Матвеевич, — я подводу выделю струмент везти.
— Ну-у, этоть дело другое! — хлопнул себя по коленке Гришка–косой, отбросив окурок, — ежели лопаты не тащить, тады ладно, — оглядел товарищей: «А то ведь, кабы, дурачки, в горячах,
— Согласны-ы! — загудели все. — Там и делов–то на три часа…
— Да ежели дружно навалиться, и за два управимсии-и, — отвечали им оптимисты.
На следующий день, поутру, пришли почти все. Даже дед Софрон прибыл на подводе вместе с лопатами — кто же задарма выпить не хочет? Оно и в сто лет пользительно…
Выгрузив инструмент и прилагающегося к нему деда, уселись гуртом на зелёном бугре и начали свёртывать цибарки, ожидая ещё трёх человек, пообещавших вчера прийти.
— Ну что, робяты, надоть предстоящее дело обсудить.., — сглотнув слюну при взгляде на такую зелёную, такую вместительную, такую приятную взору бутыль, — промолвил Гришка–косой.
— Непременно надоть! — согласилось общество, тоже поласкав глазами стеклянную ёмкость, кою держал на коленях наподобие дитяти, работник Митька.
— Ну-у, ты Митрий, таво, не расколи случаем посудинку, — запереживал вдруг кузнец.
— Ну как можно?! — прижал к груди заветный сосуд Митька. — Она ведь мне как родная.
Все безмятежно расслабились, предвкушая блаженство.
— Следоват так изладиться как–нибудь и на совесть всё обделать, чтоб всей деревне приятно было. Катайсь сколько хошь, — глубокомысленно произнёс Семён Михайлович, по кличке Хован.
— Непременно, дядя Семён, — тутушкал бутыль Митька, не особенно вникая в разговоры.
— С той стороны надо немножко скопать, а с этой — насыпать…
— Да ты о чём говоришь, Хован? — удивился кузнец.
— Как о чём, о мостке.
— Тьфу! Нашёл, о чём тужить с утра, — огорчился кузнец. — Ещё и собрались не все…
— Что за народ, туды его в селезёнку. Нет того, чтоб дружно прийтить и к мостку приладиться, — возмущался Гришка–косой, сидя бельмом в сторону мостика, а зрячим оком — к бутыли.
— Время ещё, слава Богу, есть, — заметил кузнец, глянув — где там висит солнце.
— Ну-у, вы как хотите, а мы начнём, — взялся за лопату Семён Михайлович, — а то одни других ждут, так и до вечера не обернёшься.
Его поддержал Степан и начал срезать лопатой лишнюю землю с одной стороны и набрасывать с другой.
— Да погодите, дай остальные подойдут, — недовольно забурчали кузнец с Гришкой–косым. — Мы что, батраки ихние? Получается, что одни на печи прохлаждаться будут, а другие в поте лица и прочих конечностей, ургучить на обчество?
— Не на глупеньких наткнулись каких, — произнёс отставной солдат Егорка, стоя на зелёном бугре, будто на посту, и зорко оглядываясь вокруг. — Нашли лекрутов зелёных… Как же… А вон ещё кого–то черти несут, — указал палкой на бредущую в их сторону низкорослую
фигуру с руками до колен. — Ну, точно. Судя по рукам, которыми улов показывает, это рыболов Афоня.Поравнявшись с сидевшими, тот снял кепку с налипшей рыбьей чешуёй и стал раздумывать, с какой такой целью собралась толпа людей: «Вроде как не на рыбалку, потому что в том ручье, что под мостом течёт, даже задрипанного ерша в рыбный день не пумаешь».
На него тоже внимательно глядели, соображая, куда это он прёт мимо них.
— Братцы, вы что это тута собравшись? — ничего не придумав, решил напрямую спросить Афоня, надевая пропахшую рыбой кепку.
— А ты куда, пескарь замусоленный, мимо обчества топчешься? — прикинув высоту солнца и, по–видимому, оставшись довольным, поинтересовался кузнец.
— В нашей лавке нет, — стал оправдываться Афоня, — так в уездный город тащусь нитку купить для невода.
— А мост кто за тебя чинить станет? Я что ль? — чуть привстав, возмутился Коротенький Ленивец и, набравшись сил, сплюнул в траву.
— Даже дед Софрон любимую жану дома оставил, и пахать пришёл, — указал палкой на лежащего трупом старика Егорка. — А ты — ни–и–тки для невода.
— Ой, братец ты мой, с лески память сорвалась, как карась, — увидев у Митьки бутыль, для чего–то расставил длинные руки в стороны Афоня. — Прям вытекло всё из башки напрочь… — подложив под зад кепку, сел поближе к бутыли.
— Вот и жди их всё утро, бестолочей с жабрами. Сам же глотку на сходе драл перед Матвеичем, — воспитывал рыболова кузнец, раздражённо усаживаясь с другой стороны от Митьки.
— Трое, а весь народ ждать заставляете, — выдал своё мнение Коротенький ленивец, с ужасом наблюдая, как работают Степан с Семёном Михайловичем.
— Нешто с такими людями что сделаешь? — вновь забурчал кузнец. — Нет, чтобы сразу всем прийти и на мосток навалиться…
— Ежели бы сразу начать, за два часа бы кончили, — поддержал его Ленивец, поудобнее укладываясь на травке.
— Оно и в прошлом году тах–то было, — внимательно пригляделся к бутыли Гришка–косой. — Начинать, так начинать, — рывком уселся он и задумчиво почесал колено.
— Братцы, дело обчественное, — подошёл к народу Степан. — Мы сделаем, а всей деревне польза будет и барин отвяжится…
— Вот я и говорю, — скорчил умильную рожу Гришка–косой. — Не пора ли начинать?! — единственным глазом скосился на бутыль.
Все плотоядно глянули на водку, которую должны были оприходовать, оправив этот злосчастный мост.
— Выпить бы уж што ли?! — открытым текстом, косясь на непонятливых, изрёк Гришка–косой.
— Не порядок бы, дело–то не сделали, — сомневался Степан.
— По одной не повредит для работы, — погладил бутыль Коротенький Ленивец.
— Про одну никто и не говорит, — деловито полез за стаканом кузнец.
— Хова–а–а-н! — решительно заорал Семёну Михайловичу Степан. — Бросай одно занятие и начинай другое, — торопливо уселся в мигом образовавшийся кружок.
Митька аккуратно наполнил стаканчик и пустил по кругу.