Десантники

Человек шесть нас резали в тот день. Доходит очередь до меня. Лежу как в забытьи, но прямо слышу, как пилой пилят, потом стук – упало что-то… Спрашиваю медсестру, они там все из Ленинграда были: «Что упало?» – «Это ваша культя…»

Но сделали мне ногу все-таки не до конца. Всю жизнь я с ней мучаюсь. Наверное, не подложили под кость мяса как надо, и больно в протезе ходить. Хотя я перед выпиской даже танцевать пытался, и до пятидесяти лет ходил без палочки но все это через постоянную боль.

Какое моральное состояние было после ампутации?

Представь себе, не думал, что жизнь закончилась. Потому что меня сразу подхватили в комсомольскую работу – избрали секретарем комсомольской организации отделения. Какие-то поручения давали, прежде всего, просили, чтобы я не давал играть в карты.

Там ребята очень здорово играли. Так что некогда было себя жалеть.

А невесте написали?

Константин Гришанов с супругой

Когда мы прощались, она поклялась выйти за меня замуж, каким бы я ни вернулся. Но я переживал, мало ли. И когда я из казанского госпиталя ей написал, так и так, она не отказалась от своего обещания и всячески приободряла, писала, что любит и ждет. А в моем положении получить такой ответ, это очень важно. Ведь девятнадцатилетний парень, а уже без ноги. С этой мыслью трудно смириться… Но, кстати, такая история.

Месяцев пять я жил в палате с одним белорусом – Степаном. Он был активист по профсоюзной линии, а я по комсомольской. Жили дружно, читали друг другу письма. Так он взял адрес моей жены и написал ей: «Ты ему не верь! У него и руки нет…» И получаю письмо, а там… Видно, что все в слезах, плакала, когда писала. И не пойму, в чем дело. Но тут он признался: «Это я решил проверить ждет ли она тебя…» Я, конечно, сразу написал, оправдывался, но все закончилось, хорошо. Мы с ней хорошо и долго жили. Правда, она уже десять лет как умерла, а я все живу… А на этого белоруса я серьезно обиделся. С ним, кстати, тоже интересная история.

Начало войны он, будучи офицером, встретил на самой границе, чуть ли не в Брестской крепости, и у него жена с ребенком погибли в самые первые дни войны. А он воевал, пока в одном из боев ему осколком не оторвало ногу и член… Но только верх, а так все уцелело, и поэтому врачи решили ему помочь – сделать операцию по наращиванию члена.

Вырезали мышцы из-под мышки и, как шашлык делают, сформировали член… Прошло время и врачи решили проверить результат. Меня попросили дать сигнал, когда он пойдет мыться в ванную, и они пошлют девушку, которую заранее подготовили.

Так и поступили. Наконец возвращается, и это надо было видеть, какой же он был радостный… И понять можно, ведь всего двадцать семь лет парню. Так закончилось тем, что они поженились. Причем ради него она развелась с мужем.

Какие условия были в госпитале?

Все хорошо, никаких претензий. Хоть и война, тем не менее, порядок был полный. И лечили, и кормили, и условия – все нормально. Госпиталь располагался в здании какого-то театра. И территория при нем хорошая, можно было и погулять и подышать. Поэтому мы и в город почти не ходили. А всего в госпитале лечилось больше тысячи человек, девять или десять отделений. Начальником был татарин лет за шестьдесят, так я бывало, по своей комсомольской работе к нему запросто заходил.

Курсы бухгалтеров в Казанском госпитале, 1943 год

Когда вас выписали?

В начале мая 1943 года. Переночевал в городе у этого Степана с женой, а утром на вокзал и без пересадки до Рязани. 13-го числа уже приехал домой. Я первым из нашего совхоза ушел на фронт и первым вернулся…

Решил пойти в баню, а мать повела меня с собой в женскую – еще за ребенка держала… Шел обратно, а совхоз на возвышенности, и там по пути есть такое песочное место. И у меня посреди дороги сломался протез, отвернулась стопа, а ключей с собой не оказалось. Так я до дома метров двести-триста полз по-пластунски… Вот тут-то все и увидели, что я действительно инвалид. Ведь тогда люди и не знали, что такое протез, а по моему виду и не скажешь. Я же говорю, до пятидесяти лет без палки ходил.

А я в Казани прямо во время лечения в госпитале, это дело здорово было организовано, окончил курсы бухгалтеров. И когда наш бухгалтер это узнал, то сразу сделал меня своим заместителем. А через полгода меня вдруг приглашают в райком партии и назначают заведующим райсобеса. И, кстати, такой момент.

Когда я уже работал начальником райсобеса, как-то материал на меня случайно оказался в облсобесе. Что инвалид, десантник, в то время это редкость была, и вдруг в марте 1945 года мне присылают документ: «…вам назначена персональная пенсия республиканского значения». Еще шла война, и вдруг такая пенсия. Я сам удивился, неожиданно получилось.

И вот так пошло, пошло, пошло, можно сказать, сделали из меня финансового работника. За короткий срок меня повышали с одной должности на другую:

заведующий райфинотдела, председатель районной плановой комиссии, директор заготконторы райпотребсоюза. Мне всего-то чуть за двадцать лет, образования считай, нет, но работа у меня получалась. Меня поэтому и переводили с места на место, потому что были уверены – Гришанов быстро порядок наведет!

Как вы узнали о Победе?

В то время я возглавлял районный финансовый отдел и уже был членом исполкома районного совета. И когда в шесть утра передали сообщение по радио, меня сразу вызвали в райком. Секретарь нам объявил, все, конечно, от души порадовались… И тут же все активисты разъехались по колхозам. Я был прикреплен к колхозу из Николаевки и поехал туда. Как вернулись, в райкоме человек тридцать нас собралось, и, признаюсь, выпили немного. А наутро стали работать, как и прежде, но настроение, конечно, повысилось.

Хотелось бы узнать о вашем отношении к Сталину.

Самое положительное! Убежден, без него бы мы не победили. Как государственный деятель это была фигура исторического масштаба, и государственный аппарат при нем работал великолепно. Такой эпизод могу вам рассказать.

Когда я приехал домой, сразу вызвал невесту телеграммой. Она в то время в Чернавском госпитале работала. Расписались, и через пару дней отправил ее обратно, чтобы она решила все вопросы на работе и вернулась. Но через неделю получаю письмо: «Меня не отпускают!»

Собрался, поехал, но начальник госпиталя категорически отказал. Сходил к прокурору, к председателю райисполкома, секретарю райкома, завотделом, но никто со мной не хотел даже разговаривать, чтобы ее отпустить. Тут уж я на дыбы встал. Ах, так?! Говорю ей: «Собирайся!» – «Ты что, ведь подсудное дело, война…» Но я все равно забрал ее и привез к нам в совхоз. Сразу устроил на работу, но вопрос-то с ней не решен. И тогда я написал Сталину.

Написал, что я десантник, где воевал, что тяжело ранен, а мне вот жену не отдают… И через три недели получил из Москвы положительный ответ. Вот ведь что творилось в то время!!! Так как же сейчас не возмущаться?! Даже говорить не хочется… И потом был еще один случай.