Десять ли персиковых цветков
Шрифт:
Я мельком взглянула на мрачное небо и с обреченностью в голосе сказала:
– Ты мучаешься из-за неразрешенного вопроса. Как я уже говорила, такова твоя природа: ты всю жизнь гонишься за тем, что получить не можешь. Однако стоит тебе завладеть желаемым, как ты тут же теряешь к нему интерес. Ты ищешь моего расположения лишь по одной причине: когда ты бросил меня, я не провалилась сквозь землю, а, наоборот, зажила очень даже хорошо. Из-за этого у тебя сложилось впечатление, что у меня никогда не было к тебе настоящих чувств. Вот почему ты преследуешь меня…
Глаза Ли Цзина слегка покраснели, что лишь подчеркнуло красоту его лица. Он ничего не ответил, но не сводил с меня пристального взгляда. Я была совершенно спокойна. Развернув веер, я провела по нарисованным на лицевой стороне цветкам персика. Посидев так какое-то время, я ласково
– Сейчас мы говорим спокойно и по-дружески, но разговоров, подобных этому, больше не будет. Есть кое-что, что я все же должна прояснить. Семьдесят тысяч лет назад я впервые влюбилась – в тебя. Поскольку у меня не было в любовных делах никакого опыта, я вела себя сдержанно и отстраненно. Однако это не значит, что чувство мое было неискренним.
Матушка беспокоилась, что из-за своего вздорного нрава я не найду чужого расположения и, кроме как под давлением моей семьи, никто не возьмет меня замуж…
Ты ничего не знал о моем прошлом, не знал даже, что я – девушка, но все равно искренне полюбил меня. Ты почти каждый день посвящал мне любовные стихотворения, даже разогнал всех своих наложниц. Я так тому радовалась! Ты тронул мое сердце. Мы, лисицы, не так нежны в любви, как другие, однако, однажды выбрав любимого, остаемся верны ему до конца. В то время я думала о тебе не иначе как о будущем супруге, с которым проведу всю жизнь. Если бы не Сюань Нюй, я бы, завершив обучение и распрощавшись с наставником, вышла за тебя замуж… Ты прекрасно знаешь, что в то время между нашими кланами были разногласия. Меня часто терзали мысли о том, как мне убедить отца и матушку дать согласие на наш брак. Когда мне удавалось придумать вескую причину, я тут же радостно записывала ее на обрезе шелка. Таким вот образом я исписала целый чжан ткани. Сейчас это кажется таким глупым…
У Ли Цзина задрожали губы. Все так же поглаживая веер, я продолжила:
– Если Сюань Нюй могла тебе помочь, то неужели не могла помочь я, бессмертная дева Бай Цянь, наследница Цинцю? Однако в тот момент, когда я пылала от любви к тебе, ты воткнул мне нож в спину. Известие о твоем романе с Сюань Нюй ранило меня в самое сердце. Жаль, что я была столь глупа, что посвятила ее в свои сердечные дела и позволила увести тебя. Мне следовало бы дать ей хорошую оплеуху, но ты так яростно защищал ее, хотя прекрасно знал, что творится у меня на сердце. Твои слова, что все между нами было несерьезно, повергли меня в отчаяние. Как видишь, мне удалось отпустить прошлое, но ты не знаешь, через какую боль и страдания мне пришлось пройти. Ли Цзин, не каждый будет показывать свою боль, но оттого, что боль не показывают, ее не становится меньше. Я верила, что стану твоей женой, и не думала, что все окажется злой шуткой. Каждую ночь я видела одни и те же кошмары, в которых ты обнимаешь Сюань Нюй… Я вынуждена была покинуть гору Куньлунь. Однако до меня все же дошли вести о том, что ты на четырех цилинях ввез Сюань Нюй во дворец Пурпурного света и женился на ней. Я даже слышала, что празднество длилось целых девять дней. Забавно: я лелеяла тоску по тебе, коей не должно было быть.
Когда темные восстали и Цин Цан прогнал Сюань Нюй, она вернулась на гору Куньлунь. Я тихонько порадовалась этому и, размышляя о произошедшем в свободные часы, даже оправдывала тебя. Мне хотелось верить, что на самом деле ты никогда не любил Сюань Нюй. Поскольку если бы ты в самом деле любил, то не заставил бы ее так страдать. От этих мыслей мне становилось немного легче. Когда я впоследствии узнала, что она лишь притворялась страдалицей, чтобы завоевать доверие… Ли Цзин, ты вряд ли хочешь знать, что творилось в моей душе. После смерти наставника я с большим трудом заставила себя пойти во дворец Пурпурного света и попросила у тебя Нефритовый Дух. Ты не представляешь, как тяжело мне было осуществить задуманное! И, конечно, не представляешь, как сильно разочаровал меня в тот день. Ты сказал, что ревнуешь меня к наставнику, поэтому не отдал мне Нефритовый Дух. Но, Ли Цзин, хотя ты и разбил мне сердце, эта боль не идет ни в какое сравнение с болью из-за потери наставника. Я потеряла много крови, мои раны были почти неизлечимы. Но в тот момент, когда моя жизнь висела на волоске, перед глазами у меня стояло вовсе не твое лицо. Тогда я поняла, что душевные раны, нанесенные твоим предательством, в конце концов затянулись. И я смогла наконец сбросить путы этой любви.
Ли Цзин зажмурился, а когда открыл глаза, они
слегка покраснели. Он задыхался:– А-Инь, замолчи…
Я неохотно сложила веер и с сожалением в голосе ответила:
– Ли Цзин, ты единственный мужчина, которого я искренне любила за последние сто сорок тысяч лет. Не зря говорят: где прежде синело безбрежнее море, ныне тутовые рощи. Все изменилось, и былого не вернуть.
Он вздрогнул, и из глаз его все же полились прежде сдерживаемые слезы. С тяжелым вздохом Ли Цзин произнес:
– Я слишком поздно понял, что ты не будешь вечно ждать меня…
Я кивнула. Вот теперь с кланом Темных меня действительно ничего не связывало. Напоследок оглянувшись, я с легким сердцем произнесла:
– Впредь мы друг другу никто, и нам не следует видеться.
Сказав это, я попрощалась и покинула его.
Когда я вышла из тумана, Е Хуа, ожидавший меня неподалеку, произнес:
– Ваши слова так благозвучны, но почему каждое из них словно режет сердце тупым ножом?
Я с трудом заставила себя улыбнуться в ответ.
Глава 16
Дела сердечные
Когда мы достигли Южных небесных врат [85] , мы не увидели небожителей, которые обязаны стоять на посту, только дремавших у ворот тигров, чья гладкая черная шерсть блестела в лучах солнца. С первого взгляда было видно, что это не обычные звери, а немало преуспевшие на пути совершенствования. Похлопывая веером по ладони, я пошутила:
– Даже у входа в Цинцю на страже стоит Ми Гу. А у вас вход в главную обитель небожителей охраняют всего лишь какие-то тигры?
85
Южные небесные врата (кит. ???) – в представлении китайцев, гора Тяньмэнь представляла собой Небесное царство. Вокруг, по сторонам света, – четверо врат. Южные небесные врата – главный вход на Небеса.
Е Хуа, нахмурившись, ответил:
– Сегодня Верховный небожитель Тай Шан [86] читает наставления для всех желающих. Полагаю, стражники отправились его послушать.
Повернувшись ко мне, он с улыбкой произнес:
– Я слышал, что в мире смертных вы с Юань Чжэнем часто вели беседы о дао. Из чего я делаю вывод, что вы хорошо осведомлены о главных истинах учения. Верховный небожитель Тай Шан уже много лет твердит, что на Небесах у него давно не было достойных собеседников, и потому ему очень одиноко на высоте его познания. Раз уж вы сейчас на Небесах, можете поговорить с ним.
86
Верховный небожитель Тай Шан (кит. ????) – верховное божество даосского пантеона, входит в число Трех Пречистых.
Прокашлявшись, я сухо улыбнулась и ответила:
– Конечно-конечно.
Вокруг Южных небесных врат парили пушистые белые облака, однако стоило нам их миновать, как перед нами предстало совершенно иное зрелище: золотой пол, нефритовые лестницы, высокие заросли бамбука и густые благовещие облачка. Небесный дворец не только не уступал, но и превосходил по красоте сверкающий Хрустальный дворец. Хорошо, что, перед тем как подняться на Небеса, мне хватило ума надеть на глаза повязку из белого шелка, иначе я бы попросту ослепла.
Изредка раздавались крики журавлей небожителей. Птицы, громко хлопая крыльями, проносились прямо над нашими головами. Моему восхищению не было предела. Взяв за руку Е Хуа, я искренне произнесла:
– Ваша семья очень богата!
Побледнев, он ответил:
– Не все дворцы в Девяти небесных сферах выглядят подобным образом.
Мы неспешно шли. Меня восхищало буквально все. Богатство и роскошь Девяти небесных сфер разительно отличались от того, к чему я привыкла в Цинцю.
По дороге нам время от времени встречались служанки, которые были невероятно обходительны. Увидев меня с повязкой на глазах, они не выказали и тени испуга или удивления, лишь почтительно приветствовали нас с Е Хуа, что привело меня в необычайно хорошее расположение духа.