Десять ли персиковых цветков

Старший не умел держать язык за зубами. Слушая его непрерывную болтовню в течение нескольких дней, я поняла, что Яо Гуан скрывала то, что я нахожусь у нее в плену.

В ночь, когда я не вернулась в свои покои даже после того, как погасли фонари, мои соученики не на шутку забеспокоились. Они обыскали всю гору, но тщетно. Они догадались, что, по всей видимости, я поссорилась со служанками Яо Гуан и меня похитили. Хотя им и удалось прийти к этому умозаключению, у них не было никаких доказательств. Поскольку они очень переживали за меня, им ничего не оставалось, кроме как обратиться к наставнику. Едва наставник, уже собиравшийся отойти ко сну, услышал о случившемся, как он тут же накинул верхнее одеяние и в сопровождении Старшего отправился к высшей богине Яо Гуан. Она до последнего отказывалась признаться в содеянном, поэтому наставник, вытащив меч Оси Мироздания из ножен и наплевав на правила приличия, ворвался в дом, чтобы отыскать меня.

Старший, тяжело вздохнув, сказал:

– Если бы наш наставник не был столь решительно настроен, ты бы сейчас не разговаривал со мной.

Затем, улыбнувшись, он продолжил:

– Как только вы вернулись, ты потерял сознание и в бреду громко кричал, крепко сжимая руку наставника. Наставнику тяжело было слышать это, но все, что ему оставалось, гладить тебя по спине и утешать словами вроде «Не бойся, не бойся, я защищу тебя». Ха-ха, ты вел себя как маленький ребенок!

Я почувствовала, как мое лицо залила краска, а Старший поинтересовался:

– Чем ты так насолил высшей богине Яо Гуан? Хоть у нее и весьма дурной нрав, она никогда прежде не проявляла подобную жестокость.

Я понемногу приходила в себя и теперь могла вспомнить все, что происходило в доме высшей богини. Я хотела рассказать, что Яо Гуан страшно ревновала и выместила злобу на мне, но подумала, что нехорошо сплетничать за спиной, поэтому, запинаясь, выдавила из себя лишь пару жалких, ничего не значащих фраз.

Наставник наконец явился ко мне во сне – и надо ж было вспомнить именно произошедшее с высшей богиней Яо Гуан. Все события во сне до этого момента ничем не отличались от реальности. Однако в реальности после поединка Мо Юань вернулся на гору Куньлунь. Яо Гуан потерпела сокрушительное поражение, и теперь, когда у нее не осталось надежды завоевать сердце Мо Юаня, она покинула нашу гору. Но в моем сне после битвы на горе Цанъу семнадцатого дня второго месяца наставник так и не вернулся. Я каждый день спрашивала Старшего, когда же, наконец, придет наставник. Но тот лишь повторял: скоро, скоро… Даже во сне я продолжала ждать ответа на вопрос, задавать который было безнадежно поздно. Но я верила Старшему: если он сказал, что наставник скоро вернется, значит, так оно и будет. Скоро. Совсем скоро.

Во сне я прождала семьдесят тысяч лет. Прошло семьдесят тысяч лет, но я все еще наивно верила Старшему соученику. Верила, что вот-вот, сейчас, совсем скоро…

Так наивно, так глупо.

Все осталось во сне. Сейчас во мне не было ни веры, ни надежды на счастливый исход.

Глава 15 Безбрежное море и тутовые рощи

В мгновение перед моим внутренним взором безбрежное море неотвратимо сменилось тутовыми рощами [83] . Я с трудом открыла глаза. Солнце клонилось к западу; я проспала едва ли шесть-восемь часов. Однако этот сон будто прибавил мне семьдесят тысяч лет и заставил почувствовать себя еще старее.

83

«Безбрежное море сменилось тутовыми рощами» (кит. ????) – образное выражение, означает «прошлого уже не вернуть».

Е Хуа уже не было в пещере. Я долго смотрела на полог, затем, стараясь не обращать внимания на боль в груди, осторожно скатилась с кровати. Хоть мои движения были не слишком аккуратными, мне все же удалось приземлиться на все четыре лапы, не потревожив рану. Не удержавшись, я мысленно похвалила себя за ловкость.

В пещере Разноцветного пламени клубился густой туман, в нем почти невозможно было различить тело Мо Юаня. Я приняла человеческий облик и, осторожно ступая, приблизилась к месту, где лежал наставник. Я сильно беспокоилась, однако, как оказалось, зря: Ми Гу хорошо присматривал за Мо Юанем. Даже длинные волосы, лежавшие на подушке, были тщательно расчесаны, так что и с моей дотошностью я не могла найти, к чему придраться. Разве что в пещере было немного прохладно.

Некоторое время я молча сидела рядом с телом, разглядывая наставника.

Его глаза, что не открывались уже больше семидесяти тысяч лет, прямой нос, сжатые в тонкую полоску губы… Забавно, что во время нашей первой встречи его незаурядная внешность показалась мне женственной – как же я была молода и глупа…

Ничто не пугает больше неизвестности. Годы летят, совершенное лицо Мо Юаня, казалось, застыло навеки, и я не знала, что ждет впереди. Уже семьдесят тысяч лет я не видела улыбки наставника. Но я все еще помнила, как он стоял посреди персикового леса на дальнем склоне горы Куньлунь и персиковые цветы застили небо…

В пещере стояла тишина. Просидев там долгое время, я почувствовала, что немного замерзла. Взяв ладони наставника, я попыталась хотя бы немного согреть их. Меня начало трясти. Я вышла из пещеры, нарвала полевых цветов, затем сотворила кувшин, наполнила его водой и, опустив в него букет, поставила рядом с наставником. Теперь в безжизненной пещере появилось хоть что-то живое.

Посидев еще какое-то время, я вспомнила, что через пару дней начнут цвести гардении и можно будет нанизать их цветы на ивовые прутья, что остались у меня с прошлого года, и получившийся полог повесить у входа в пещеру. Мо Юаню будет приятно, когда воздух пещеры наполнится ароматом цветов. Эта мысль обрадовала меня.

Небо на горизонте начало темнеть. Опустившись на колени, я дважды поклонилась. Еще раз окинув взглядом пещеру Разноцветного пламени, я покинула ее и начала спешно спускаться с горы. На небе сияла луна, в свете которой смутно угадывались очертания старого дерева, что росло на середине склона. Я уже прошла половину пути, как вдруг поняла, что внизу у меня нет никаких важных дел, и невольно замедлила шаг. Я приняла неправильное решение, решив одна пуститься в путь, и теперь не понимала, кто поможет мне помыться и перевязать рану. Я могла попросить об этом Е Хуа, Ми Гу или Би Фана. Кого бы из них я ни попросила, всем троим будет неловко из-за того, что я женщина. Даже если я обращусь в лису, они лишь вытрут кровь с моего тела, но не усадят в бочку для купания и не помогут вымыться.

Я выдержала подъем на гору, хлопотала в пещере, а теперь, когда освободилась, подул горный ветер, и я почувствовала себя липкой и грязной. На полпути к горе Фэнъи есть небольшое озеро. Хотя оно и не сравнится с необъятным Небесным источником Верховного небожителя Лин Бао, его достаточно, чтобы просто искупаться. Подумав об этом, я попыталась восстановить в памяти дорогу к озеру и, припомнив правильное направление, развернулась и радостно побежала к воде.

Сняв верхнее одеяние, я закрыла рану с помощью магии и погрузилась в воду. Озеро многие тысячелетия пополнялось за счет талых вод и потому даже в начале лета было очень холодным. Я дрожала так, что у меня зуб на зуб не попадал, но сумела все-таки окунуться, а затем, когда привыкла, уже целиком погрузилась в воду. Когда я опустилась в озеро по грудь, моя нижняя юбка прилипла к телу, стесняя движения. Бирюзовые воды озера расчертили две алые дорожки, которые весьма необычно смотрелись на фоне моей белоснежной юбки. Я подумала, что никто не придет на озеро в это время года, поэтому, наверное, мне можно снять ее.

В этот момент я услышала, как кто-то гневно окликнул меня:

– Бай Цянь!

Звук собственного имени заставил меня содрогнуться. Я знала этот голос, но впервые слышала, чтобы он звал меня полным именем. До этого я держалась в воде лишь благодаря магии, но внезапный окрик отвлек меня. Я почувствовала странное оцепенение и начала тонуть.

К счастью, Е Хуа стремительно перенесся на середину озера и сжал меня так сильно, будто хотел раздавить. Совсем недавно меня ранили в грудь, и теперь, когда он прижал меня к себе, тело пронзила невыносимая боль, отчего меня чуть не стошнило кровью. Так как он не успел создать магический барьер, его одежда промокла насквозь, а влажные волосы прилипли к моему уху. Я оказалась прижата к его груди. Он был так близко, что я, не видя лица, отчетливо слышала, как бешено колотится сердце принца. Я мысленно порадовалась, что все-таки не сняла нижнюю юбку. Но стоило мне немного расслабиться, как мои губы тут же оказались запечатаны поцелуем. От испуга я приоткрыла их, что позволило его языку беспрепятственно проникнуть в мой рот.

Широко раскрыв глаза, я неотрывно смотрела на него. Наши лица были так близко, что я могла видеть лишь его зрачки, в которых плескалась кромешная тьма. Мы молча смотрели друг на друга, однако Е Хуа ни на секунду не забывал о поцелуе. Он нежно терзал мои губы, то покусывая, то посасывая их. Губы и язык у меня онемели, во рту чувствовался привкус крови. В горле стоял ком, а на глазах выступили слезы. Это ощущение показалось мне знакомым – похоже, оно затронуло что-то в моем сердце.

Слегка прикусив мою нижнюю губу, он сказал: