Дети богов

– Я и не думала.

Иамен усмехнулся обычной своей суховатой усмешкой:

– Думали, милая, думали. И поделом бы ему было.

Ганна встрепенулась, и я подумал: все, некроманту несдобровать. Выцарапает моя коханая ему сейчас ясные очыньки. Иамен, кажется, тоже так решил, потому что быстро попятился. Но тут не успевшая начаться свара прервалась странными звуками. Мы оглянулись. Нили стоял на коленях, по пояс в прибрежной траве, и рыдал во весь голос. Сжатые кулаки его упирались в болотистый грунт, плечи тряслись, по щекам катились слезы.

– Ты чего? – обалдело спросил я.

Попробовал встать, поскользнулся и снова плюхнулся на задницу. Нили, ни слова не говоря, грузно поднялся, смахнул влагу с лица и, сгорбившись, пошел в темноту вверх по склону.

– Что с ним?

Иамен пожал плечами.

– А как вы думаете? Смысл его жизни, его долг… по-вашему, кажется, храдвар, честь, – ваша безопасность. А вы такие штучки откалываете. Вы, Ингве, ему практически в глаза плюнули. Показали, что считаете бесполезным грузом. Он, между прочим, когда вы с Ганной еще не вынырнули, в озеро прыгнул – пришлось мне его два раза вытаскивать.

На душе у меня сделалось нехорошо, но, чтобы скрыть смущение, я нагло ухмыльнулся:

– Подумаешь, какая фифа. Мало ли что я от него терпел.

Ганна зашипела, как обваренная кипятком кошка, и сиганула в озеро – только круги по воде пошли. И остался я один на один с Иаменом. Он снова посмотрел на меня своим странным взглядом, то ли сочувствующим, то ли оценивающим. После долгого молчания некромант наконец сказал:

– Вам, Ингве, совсем не интересно, что вы притащили со дна? Вы так вцепились в эту железяку, что Нили пришлось разжимать вам пальцы, я не смог.

– Я притащил?..

Я оглянулся. На мокрой траве у меня под правой рукой лежал меч. Длинный прямой клинок с тонкой насечкой по лезвию. Удобная, без лишних украшений рукоять, уравновешенная маленькой стальной головой дракона. Моя добыча ничем не напоминала сто раз описанный дедом меч-гигант с золотой рукоятью. Я взглянул на свою правую ладонь. Потом на левую. Не считая озерной грязи, никаких пятен на них не было. Подтащив клинок поближе, я присмотрелся. И длинно, смачно выругался. Иамен удивленно заломил бровь.

– Разве это не то, что вы искали? Насколько я понимаю, этот меч вышел из кузни свартальвского кузнеца?

Взгляд, которым я наградил некроманта, был полон чистой и искренней злобы.

– Этот меч вышел из кузни Хродгара Черного, и зовут его Наглинг. И мне он нужен, как собаке пятая нога, жирафу коньки и вам, Иамен – встреча с вашим батюшкой.

Это был разгром впечатляющих масштабов. Казалось бы – чего я дергаюсь, Наглинг тоже не Гарм из ноздри вычихал. Описать мои чувства можно разве что с помощью метафоры. Представьте охотника, который преследует чудного зверя: куницу там, или песца. И вот охотник двое суток гоняется за свои песцом с двустволкой наперевес, только для того, чтобы, поразив добычу метким выстрелом, обнаружить, что все это время он преследовал драную белку.

Вид у меня был до того унылый, что бедняга Нили забыл о своих обидах, да еще и меня утешал:

– Ну что вы так близко все к сердцу берете, Мастер Ингве? Потом, Наглинг – меч славный. Ингвульф обрадуется. Беовульф-то был то ли внучатым племянником его папаши, то ли еще кем-то вроде. То есть родственник. Смертных наследников Вульфингов не осталось, так мы можем с чистой совестью меч Ингвульфу отдать. Или, лучше еще, самому Хродгару, а то он на прошлом Совете что-то был хмурый. Уважите родича…

– Вот ты и отдавай.

Нили передернулся. Я поспешно добавил:

– Извини. Я что-то нынче совсем не в себе.

– Да я понимаю.

Иамен внимательно изучал клинок. Пробежал пальцами по лезвию, проверил центр тяжести, заточку. Погладил драконью голову на рукояти. Сделал несколько пробных выпадов. Красиво работал, сволочь, красиво – сразу видно мастера. Нили смотрел, смотрел да и брякнул:

– А, может, некроманту нашему отдадим?

– Берите, – вяло согласился я.

Иамен отложил клинок и серьезно на меня посмотрел:

– Такими клинками, Ингве, не разбрасываются. Потом, я вполне доволен своим мечом.

Я вздохнул. Нили нахмурился. Свартальв, добровольно отдающий выкованный соплеменником меч – дело неслыханное. А некромант отмахнулся от подарка, будто его пробкой от бутылки с сидром одарили.

– Что это за меч, – проворчал честный вояка, – у которого даже имени нет?

– А и не надо имени, – спокойно ответил Иамен. – Основная беда ваших клинков – эти имена. Получившее имя оружия начинает слишком много о себе думать.

Нили фыркнул. Я тоже вяло улыбнулся. Свежее слово в оружейной технике. Бедные «катюши», «пантеры» и «томагавки», интересно, что они подумывают в тишине тесных складов и братских могил? Мой телохранитель, кажется, неправильно истолковал мою улыбку – возможно, он решил, что это новая гримаса горя. Нили сплюнул в сердцах и хлопнул меня по плечу так, что все косточки загудели:

– Да не переживайте вы так, Мастер. Не сегодня, так завтра мы Тирфинг отыщем.

Вот тут уж я взбеленился и заорал:

– Да пошел ты на! Вместе с Тирфингом! Пусть его волчина позорный ищет, если ему так приспичило. А я с этим делом – все, завязал!

Нили поглядел на меня с опаской.

– Куда же мы теперь?

– Как куда? В Москву, потом в этот, как его там… Нижневартовск, что ли? Нефтяные пески копать. А зимой домой отправимся. Прав Ингвульф – нечего мне, как гопнику малолетнему, по горам и канавам скакать. Надо заниматься делом, потому что дело…

Тут я опять сник. Потому что дело меня совсем, ну совсем не привлекало. Никак. Нили все это понимал и только вздохнул тяжко. А я запустил пальцы в мокрую шевелюру и закрыл глаза. Не знаю, может, то был эффект от выдыхающегося любовного зелья. Или не поэтому меня так ломало, а оттого что казалось – наконец-то, хоть пальцем, хоть мизинчиком прикоснулся я к чуду. Смешно, правда? Мало ли чудес в Семи Мирах, мало ли чудного в чертогах Нидавеллира или в светлом Асгарде? Не поверите – мало.

Из приступа черного отчаяния вывел меня голос Иамена:

– Не печальтесь, Ингве. Гадатель из меня плохой, но тут и без рун видно – чудесное вас не минует.

Он что, мысли мои читал? Я поднял глаза. Некромант стоял чуть выше по склону. Сереющее предрассветное небо четко обрисовало его неширокие плечи и высовывающуюся из-за правого плеча рукоятку катаны. Где-то там, за его спиной, просыпалось солнце. От озера вверх по холму полз туман. Туман поднимался все выше, и в этот туман он и ушел, кивнув на прощание Нили. Ушел легкой походкой человека, который знает, что все предстоящие беды ему по плечу. Таким я его и запомнил. Надолго. Но не навсегда.