Дети, сотканные ветром 2

За воротами скудельницы чадила самоходная повозка. Её извозчика одолевала зевота.

– Доставь их на «Нос мельника», девятнадцать, – распорядился городовой и отворил дверцу перед ребятами. – Залезайте. К сожалению, удобнее повозок у нас не имеется.

По его каменному лицу невозможно было понять, шутит ли он. Такие экипажи обшивают металлом для перевозки опасных преступников.

Когда ребята забрались внутрь, городовой захлопнул дверцу и отправился в тень. Извозчик снял тормоз, повозка покатилась с пригорка, и трубочист с опозданием понял, почему Баба Яра обратилась именно к этому городовому. Со встречи городового Сухого началась жизнь Льва на Осколках. Трубочист надеялся, что когда-нибудь сумеет его поблагодарить.

Вий, несмотря на неудобную скамейку и тряску, уснул. Лев же глядел через решётку на малочисленный хмельной народ. Редко кто пел, ещё меньше кто продолжал носить маску. Ряженье завершалось уставшим брожением по наряженным улочкам Златолужья.

Самоходка тяжело забралась на «Нос мельника». Наверное, она разбудила своим клокотом половину улицы. И только в одном доме с вечера не затухал свет.

Баба Яра ждала их у калитки. Завёрнутая в пуховое одеяло, она пошатывалась.

– Бабушка... – иссохшими губами начал Лев.

– Подними Вия в его комнату, – строго приказала хозяйка. – Я же поищу свою любимую иглу. Не чаяла под ветхую старость, что продолжу зашивать раны дурням, гоняющимся за острыми ощущениями.

Гостиная Бабы Яры окутывала теплом. Между многочисленной мебелью гонялись котята. Проказники таскались с крохотным летуном. Сервомасло в крошке почти обесцветилось, и он едва дрожал пропеллером. Очевидно, с помощью него Баба Яра поддерживала связь с Боремиром Сухим.

Долгие часы переживаний с её-то здоровьем. Муки совести заглушили остальные болячки трубочиста. Каким же надо быть идиотом, дабы променять доверие человека и уют его дома на холод ночи и её неизвестность?

У Льва выступили слёзы, он готов был упасть на колени и просить у Бабы-Яры прощение, только она отвернулась от них, копаясь в коробке с пряжей. Да и Вий, почувствовав себя в безопасности, обессилил, и его пришлось едва ли не затаскивать на второй этаж.

Проповедник ожидал у двери нужной комнаты. Кот не скрывал взгляд, полный осуждения. Перед ним Лев не думал извиняться – недавно мальчик едва не стал праздничным ужином для его сородича.

Лев бережно уложил Вия на кровать.

– Скверно получилось, – вьюн глядел на него через полузакрытые веки. – Вляпались же мы в историю. Как думаешь, тот миазм хотел забрать твой блюс?

– Похоже.

– Опасно таскаться с настолько дорогой штучкой. Первым делом я спихнул бы его. Охочих на диковину пруд пруди.

– Не могу. Янтарь принадлежал моей маме.

– Твоё дело... Жаль наших матушек. И у тебя отец не образец для подражания. По крайней мере, ты не выплачиваешь за папеньку карточный долг.

Через боль Вий криво улыбнулся.

– Ага, мой папенька всего-то опозорил собственный род и сбежал, – припомнил трубочист.

– Мой папенька подумывал меня младенцем продать проезжим офеням.

– Не продал же. Не знаю, чего хотел мой папенька, но матушка спрятала меня так далеко, что другого чаровника я увидел лишь через тринадцать лет.

– Да уж, не переплюнуть...

Баба Яра вошла в комнату с лучиной в руках:

– Раз у вас щёки от улыбок трещат, то поди барсы опричников с вами только поиграли.

– Бабушка, прошу, не серчайте... – Вий попробовал подняться с кровати.

– Дать бы вам ума с заднего двора, – сжала губы хозяйка. – Лев, отправляйся спать. Хоть кому-то повезёт сомкнуть сегодня глаз.

Лев хотел остаться, но молчаливое недовольство Бабы Яры прогнало его из комнаты.

…Софья Лукина сидела под деревом на излюбленном Львом камне. Нынче она на не искала кого-то в тумане, она ждала мальчика.

– Я ходил на могилу отца. Пустую могилу. Вместо праха там разбитая статуя.

Софья внимательно посмотрела на Льва.

– Говорят, он сбежал на Дальние осколки и там пропал. Ну и пусть, хватит мне искать его. Нужно просто жить.

Лев медлил, он набирался храбрости. Даже вновь встретиться с барсом было бы легче.

– Хотя чего я перед тобой откровенничаю, – вместо смелости Лев нашёл злость на весь мир. – Тебе на меня наплевать, так же, как и ему! Ты не моя мама!

Красивая женщина, не размыкая губ, заговорила ветром, играющим с раскидистым деревом:

– Мне не всё равно. И да я не Софья Лукина.

– Тогда почему ты украла её лицо?!

– Ты мне скажи. Я всего лишь отражение твоих мыслей.

Лев пожал плечами:

– Что ты ищешь в тумане?

– Туман тоже часть тебя и янтаря. Вашей связи. Он мешает вам обоим.

– И что за ним прячется?

– Знания многих поколений. Оно достанется умелому носителю камня.

Точно курчавые облака прилегли в долине и переваливались вокруг холма с деревом. Льва всегда манила неизвестность, что укрывал туман.

– Как мне стать достойным тех знаний? Как прогнать туман?

Женщина хищно улыбнулась, словно завладела чем-то заветным. Сходство с Софьей Лукиной пропало.

– Твоё тело излишне цельное для него, как и миры, где ты плутаешь. Рви себя на лоскуты и вплетай их в вязь мироздания.

Лев готов был принять любую участь, лишь бы обладать тем, что поможет ему выжить в мире чаровников. Однако то, о чём просила женщина, казалось ему невыполнимым.

– Ты хочешь, чтобы я стал ткачом чар? Их путь смертельно опасен. Да и кто возьмётся обучать простого трубочиста?

Лев представил недовольное лицо Распутина, его железный оскал.

– Ты ошибаешься. Я не предлагаю, не требую взамен. Янтарь проходит сквозь пространства и века, для него простой трубочист лишь миг. Для простого же трубочиста янтарь должен быть самой жизнью, и тогда ты заполучишь ту силу, какую алчешь. Защиту, о которой молишь по ночам.

Тук-тук!

Женщина и Лев обернулись на дверь, появившуюся на холме...

– Так ты не ложился?

Лев озирался на темень комнаты, в центре которой он стоял. За ячеистым окном светлело, и значит, утро почти наступило. Мальчик не помнил, как попал сюда, спал ли он. Ведь обычно на тот холм он приходил во сне.

Баба Яра с подозрением осматривала растерянного трубочиста. Лучиной она осветила нетронутую кровать.

– Мне не спится, – соврал Лев ради того, чтобы прогнать неловкую тишину.