Дети, сотканные ветром. Часть 3

Лев боялся смотреть на Есению. Казалось, чуть-чуть и она взорвётся, окатив всех гневом.

— Достаточно грубых фантазий, учитель, — приказала Скобель. — Я знаю княжну как благоразумную воспитанную барышню. К тому же, мастер копоти и гари лично поклялся мне, что не позарится на честь ни одной девушки в Соборе.

Несмотря на всю строгость в голосе рыжеволосой женщины, Лев заметил лукавые искры в её глазах. Слова мастера смягчили гнев княжны, а вот трубочист, напротив, почувствовал, как внутри него разгорается пламя.

— Нам ли не знать, что подобные сказочные ночи с приправой из опасности заставляют забыть благоразумие и клятвы, — слащаво пропел Полынь.

— Довольно, — устало выдохнула мастер.

— Нет же, милая госпожа! Я хочу горланить на все Осколки о чувствах, какие переполняют меня! — воскликнул Полынь. — И пусть знает молодое поколение, что ценность жизни исчисляется такими ночами.

— Простите нас, княжна. День ярмарки волнительная пора для учителей и мастеров. Кто-то не рассчитывает свою меру к вину.

— Не стоит, — пискнула Есения. — Вы здесь ни при чём…

— Вино здесь ни при чём! — воспротивился Полынь. — Сегодня я трезв как никогда. Меня опьяняют бушующие эмоции, которые заполняют башню. Я чувствую, как бурный поток приближается к нам.

Учитель оказался прав. Гул топота и весёлых разговоров проник на арену. Скоро её наводнят зеваки, в предвкушении поединка капитанов.

«Вернее, избиение трубочиста», — уточнил в мыслях Лев.

— Тогда нам следует освободить место страждущим, — сказала Скобель. — Хорошего вечера, княжна. Достойного боя знатоку гари и копоти.

— Скорой победы, сударю-трубочисту, — уточнил Полынь.

— На меня никто не ставит, кроме вас, учитель, — напомнил Лев.

— Мнение других — самая дешёвая монета. Ловкость плюс воображение порой эффективней примитивной силы, — Полынь схватил Льва за плечи и легонько потряс их. — К тому же ты ведь не хочешь, чтобы по румяным щекам княжны текли слёзы.

— Вы перешли грань приличия! — вспылила Есения.

Скобель извиняющее поклонилась и потащила Полынь к выходу. Тот напоследок сально подмигнул Льву, что добавило топливо для гнева княжны.

— Что он себе позволяет?! — с жаром вопросила кого-то Есения.

Лев шёпотом пробовал убедить её, что на дураков не стоит обращать внимание. Княжна успокоилась, только когда Полынь и Скобель скрылись из поля зрения.

— Выживи сегодня, сударь-трубочист! — донеслось из коридора.

— Он умеет подбодрить, — прошипела Есения.

Лев неосознанно рассмеялся, и княжна нервно подхватила его смех. Встряска от Полыни будто вернула их к непринуждённым отношениям.

— И что она в нём нашла? — спросила Есения, когда они поднимались к главной ложе. — Не понимает, как женщина столь изысканная и умная может испытывать приязнь к такому мужлану из низов.

Она вдруг встрепенулась:

— Я не говорю, что люди не могут дружить из-за различия сословий. Мастер Скобель заслуживает счастья. Однако я не уверена, что она найдёт его рядом с учителем Полынью. Распускают слухи, будто мастер Юлия сбежала от человека, который плохо с ней обращался. Будто он влиятельный и только в Соборе она нашла защиту.

Надутые щёки княжна сохраняла до тех пор, пока они не дошли до двух роскошных кресел под главной ложей. Дуэль начиналась с того, что капитаны надевали снаряжение без чьей-либо помощи. Старая традиция, о смысле, которой Лев понятия не имел. У Аскольда на доспехах красовался родовой герб. Наверное, они были сделаны по индивидуальному заказу. Доспехи Льва же производили удручающее впечатление, а с новой жёлтой щит-перчаткой он и вовсе будет выглядеть как скоморох.

— Наверное, лучше переодеться, пока арена пуста, — Лев указал на стёганку, дожидавшуюся на кресле.

— Угу, — кивнула Есения, не уловив намёка трубочиста.

Лев подождал неловкий миг и начал робко снимать китель. В стёганку лучше залезть в белье.

— Ой, — встрепенулась княжна краснея. — Тогда я, пожалуй, пойду поищу Зорю. Увидимся после игры.

Есения, перескакивая ступени, пустилась вниз навстречу прибывающим болельщикам. Её прыгающие золотые локоны оставались перед глазами трубочиста, даже когда он залез в стёганку. С тёплыми мыслями об их цвете он сидел наподобие трона в ожидании поединка, не обращая внимания на заполнявшуюся арену.

— Вижу, тебе доставляет удовольствие смотреть на всех свысока, — сказал Аскольд, и его голос выбил Льва из мечтаний. — Блаженствуй, пока тебе благоволит удача. Обычно так высоко слуги забираются лишь затем, чтобы поднести вино.

Аскольд бодро взошёл по ступеням, притянув за собой восхищённые взгляды барышень.

— Дело не в высоте, — ответил Лев и удивился собственному спокойствию. — И это всего-то неудобный стул. Прикраса и не более. Если на него сядет жалкий человек, то он им и останется.

Расстёгивая сюртук, Аскольд замер. Его точёное лицо прорезала усмешка.

— Если хорошенько отмыть трубочиста, не окажутся ли его волосы русыми? Твои слова так похожи на то, что любит твердить мой отец. Не удивлюсь, если ты окажешься его вымеском.

Лев и Аскольд не желали наделять друг друга лишним вниманием, но трубочист уже не мог отвести взгляд. Спокойный тон, с которым говорил всполох, словно крючок, зацепил его мысли.

— Тогда стало бы понятно, откуда у тебя та дорогая вещичка. Явно подарок твоей матушке… Сядь на место, не дури!

Лев не заметил, как вскочил на ноги. Аскольд, не глядя на него, обвёл руками арену:

— У нас ещё будет время пустить друг другу кровь. Как никак сегодня ты частичка высшего общества. Под его светом не принято попросту махать кулаками. Опозоришь себя и Кагорту как хозяйку торжества.

Он без стеснения скинул китель, оголив торс. Лев был рад, что переоделся до наплыва болельщиков. В стёганке его худоба хоть как-то сопоставима с крепко сложенным телом Аскольда.

— Не желал оскорблять твою матушку. В конце концов, побрякушка, которая досталась ей каким-то образом, принесла мне много неприятностей. Ты покалечил моего приятеля, пусть он и до того был дураком. Дворянину не должно спускать с рук обиду, которую наносит ему простолюдин. Даже тому, кто заслужил покровительство двух могучих старух.

Аскольд усмехнулся и послал приветствие куда-то в толпу. Она отозвалась нестройным ликованием.

— Если Баба Яра не высовывается со своей улочки, то Кагорта давно навела на себя недовольство властьдержателей, — продолжил всполох, когда подгонял стёганку. Он отвернулся от собственных болельщиков, чтобы они и по губам не прочли его дерзкие речи. — Их век прошёл. Ныне лишь богатство и власть преумножают богатство и власть. Таким выскочкам, как они нет пути наверх. Даже глядя на тебя, я в этом убеждаюсь. Не будь у тебя припрятана за пазухой тайна, как далеко бы прошли вьюны? К твоему сведению перед каждой игрой капитан может затребовать проверку блюстителей у другой команды. В жаролёд не допускаются сверхмощные игрушки.